− Пора.

В животе заурчало. Последний раз он ел часов тридцать, а то и больше назад. Обезболивающая лиана, которую Ка-Поэль привязала к ране, давно утратила силу, и теперь болело все тело. В боку ощущалась тяжесть, рука потеряла гибкость.

Нелегкий будет выстрел.

Таниэль расположился на вершине холма рядом с кленом, утвердил мушкет на толстом изогнутом корне и направил ствол на Глейдсайд.

− У меня только один выстрел, – сказал он Ка-Поэль. – Если я промахнусь, избранная все поймет и установит вокруг себя щит. Я попытаюсь снова, если вдруг она проявит небрежность, но единственный реальный шанс – именно первый выстрел.

Он посмотрел на Ка-Поэль – слушает ли? Девушка лежала рядом на животе, наблюдая за городом.

Она кивнула ему.

− Самое большее два выстрела. А потом мы бежим туда. – Таниэль показал вниз на болото. – Она пошлет за нами солдат. Придется пошевеливаться. Немного удачи – и мы от них оторвемся. А в болоте они нас не выследят.

Таниэль в пятый раз проверил мушкет: запал вставлен, патрон заряжен, порох сухой. Для порохового мага не все из этого обязательно, но каждый шаг подготовки хоть немного, но облегчит выстрел.

Он прижал приклад мушкета к плечу и посмотрел поверх ствола на дом, в котором видел избранную.

И открыл третий глаз.

Размытое цветное пятно, обозначающее избранную, все еще находилось в доме.

В ушах грохотал пульс. Это не рукопашная, где энергия пороха и адреналина толкает вперед, а годы тренировок помогают убивать.

Это хладнокровный, вдумчивый выстрел.

Размытое пятно цвета сдвинулось. Таниэль закрыл третий глаз и стал наблюдать за домом снаружи, сосредоточив внимание на двери и обращенном к нему окне. Благодаря обостренному порохом зрению удалось рассмотреть в открытом окне умывальник, высокое зеркало и столбик кровати.

Таниэль опустил мушкет и вытряхнул немного пороха. Вдохнул его, ощутил, что успокоился, и вернулся к наблюдению. 

В окне мелькнуло движение, и в поле зрения появилась избранная.

Она оказалась совсем не такой, как он ожидал.

Не больше тридцати, моложе майора Бертро. Годы жестокости и занятий магией не оставили на лице отпечатка, как у большинства избранных, которых он встречал. У нее был небольшой узкий нос. Ночная рубашка сползла с одного плеча, светлые кудрявые волосы растрепались. Избранная плеснула в лицо водой и бросила взгляд в зеркало.

Таниэль пожалел о магическом зрении и проклял порох, подаривший возможность так отчетливо видеть цель.

Избранная походила на девушку, которую Таниэль знал по университету, – Сулин. Она в самом деле могла быть старшей сестрой Сулин: тот же цвет волос, те же тонкие черты лица и даже примерно такой же рост.

Ствол мушкета дрогнул. Руки Таниэля затряслись.

Он отвернул голову от приклада и на миг прикрыл глаза.

Ка-Поэль пристально смотрела на него. Нахмурившись, она сложила из пальцев пистолет и направила его на Глейдсайд.

«Стреляй».

Таниэль глубоко вдохнул и медленно выдохнул, прижавшись щекой к прикладу.

Избранная все еще была в комнате. Она закончила умываться и отошла от окна, но только чтобы через мгновение появиться в чистой рубашке.

Она подошла к окну, взбивая обеими руками длинные волосы.

Таниэль вспомнил, каким сухим, деловым тоном она говорила над трупами. Он подумал о Дине и удивленном выражении ее лица, когда огонь избранной разрезал ее пополам.

Он подумал о муже и детях Дины, которые никогда не увидят даже ее тело.

И он никогда не забудет, что именно кезанский избранный преподнес его семье голову матери в ларце.

Едва ощутив, как палец коснулся спускового крючка, он вздрогнул от треска выстрела. Над головой поднялось облако черного дыма, заполняя ноздри серой.

Таниэль считал про себя, продолжая жечь порох в рожке, чтобы удерживать пулю на лету дольше, чем обычную мушкетную. От усилий начало побаливать в затылке.

Обычно пороховые маги использовали пули малого калибра и ружья с высокой начальной скоростью заряда, чтобы пуля поразила цель прежде, чем жертва услышит выстрел.

Однако пуля из стандартного мушкета кезанского пехотинца достигнет цели практически одновременно со звуком.

Если только раньше его позицию не выдаст облачко черного дыма.

Не выдало.

Избранная все еще стояла у окна, наслаждаясь утренней свежестью, когда пуля пронзила ее левый глаз и ошметки затылка заляпали зеркало за спиной.

Таниэль не стал ждать, пока часовые разберутся в случившемся. Несколько лишних минут могли сыграть решающую роль: свобода или плен? Он тут же вскочил и пригнувшись побежал вниз по склону напрямик к Тристанской низине. Ка-Поэль следовала за ним по пятам.

Пока девушка вела его через болото, а кезанцы трубили за спиной тревогу, Таниэль мысленно услышал голос отца: «Ты почувствуешь себя виноватым после первого хладнокровного убийства. В конце концов, жертвы даже не видят летящей пули».

Таниэля пробрал озноб, и утренняя прохлада была тут ни при чем.

«Ты почувствуешь себя виноватым и после второго убийства, – продолжал голос отца. – И после третьего. Меня чувство вины покинуло где-то после двадцатого, и с ним, мне кажется, я утратил человечность. Надеюсь, мой мальчик, ты сохранишь ее дольше, чем я».

− Не дольше, – прошептал Таниэль.

Ка-Поэль бросила вопросительный взгляд через плечо.

− Пошли в твою деревню, – сказал Таниэль. – Подготовимся. Рано или поздно они пришлют другого избранного. Я останусь здесь, чтобы убить и его.

Время действия – за 8 месяцев до событий «Кровавого завета»

Таниэль Два Выстрела брел по грудь в мутной воде Тристанской низины, подняв над головой штуцер, ранец и пороховой рожок. Он держался в тени больших кипарисов, высматривая на поверхности рябь, выдающую питонов и болотных драконов. Громкий стук сердца, отдававшийся в ушах звоном литавр, заглушал гудение насекомых, пение птиц и редкие всплески, когда какая-нибудь болотная тварь соскальзывала в воду.

Несмотря на опасения по поводу местной живности – по неосторожности можно было запросто уйти под воду и больше не всплыть – у Таниэля имелись и более серьезные заботы. Если верить проводникам пало, поблизости околачивались восемьдесят кезанских солдат, все вооруженные самыми лучшими мушкетами, и их тоже сопровождали туземцы.

Один из таких солдат стоял спиной к воде на сухом островке не далее чем в двадцати шагах от Таниэля.

Таниэль зацепился носком сапога за торчащий корень и качнулся, опасно окунувшись подбородком в воду. Сердце подскочило к горлу, но он подавил желание шумно глотнуть воздуха и оттолкнулся другой ногой, продолжая держать голову и штуцер над водой. От этого движения у подножия ближайшего кипариса заплескались легкие волны.

Кезанец даже ухом не повел.

Затаив дыхание, Таниэль подождал, пока уляжется рябь, и двинулся дальше. Дно здесь круто шло вверх, и над водой появились сначала его голые плечи, потом грудь и наконец ремень кожаных штанов. Положив штуцер и ранец на берег, он вытащил поясной нож.

В три шага Таниэль налетел на кезанца, зажал ему рот ладонью и приставил нож к горлу.

− Только пикни, и ты покойник, – прошептал он на кезанском. – Кивни, если понял.

Солдат напряженно застыл под ножом. Таниэль стоял так близко, что чувствовал запах пота, грибковой инфекции и застарелую вонь дерьма. Солдату было около двадцати пяти – по крайней мере на пять лет старше Таниэля. Его лицо украшали длинные черные бакенбарды и свежий шрам сбоку на подбородке. Дрожа, он слегка кивнул.

− Хорошо. Я капитан Таниэль Два Выстрела и сейчас в довольно сильном пороховом трансе. Я могу тебя убить, но пока не хочу, поэтому давай не будем все усложнять. – Он убрал руку ото рта кезанца. – Как тебя зовут?