Первым к Таниэлю приблизился сержант Мапель – коренастый, смуглый, похожий на бульдога мужчина с шеей как ствол дерева. С широкой ухмылкой он отобрал у Букера шпагу с пистолетом:

− Хорошая работа, капитан.

− Спасибо. Полегче с ними. Я не вижу их туземных проводников. Могу предположить, что они покинули кезанцев прямо перед тем, как тех начала валить дизентерия. Дерьмовое бы вышло сражение.

Таниэль посмотрел на Ка-Поэль и закинул оружие на плечо. Та покачала головой. Она тоже не видела кезанских пало.

Мапель пожал плечами.

− Я все равно считаю, что вам следовало просто перестрелять их всех по очереди.

Таниэль не испытывал любви к кезанцам, но его гнев в основном был направлен на избранных и аристократов. Ему, в отличие от Мапеля, не хотелось убивать каждого встречного солдата.

− И что нам с ними делать? – Мапель кивнул на пленных кезанцев.

Таниэль поджал губы.

− Приставь к ним дюжину охранников пало и отошли в Глейдсайд. Чем скорее мы от них избавимся, тем лучше.

− Есть, сэр.

− Где майор? – Таниэль осмотрелся вокруг, поняв, что еще не видел Бертро.

− Ее отозвали в лагерь.

− Зачем?

− Новый приказ. Похоже, кезанцы выступили в поход в наши края, точнее, болота, и замыслили что-то грандиозное. Предположительно, по Низинному тракту идет целая бригада.

Не успел Мапель договорить, как Таниэль рванулся к каноэ.

Кезу еще только предстояло перебросить крупные войска так далеко в глубь страны. Если у них получится, это не сулит «Тристанским призракам» ничего хорошего.

− Поль! – крикнул он через плечо. – За мной!

***

«Тристанские призраки» встали лагерем на островке примерно в миле к юго-востоку от кезанцев. Позиция не такая удачная, как у противника, зато организовано все было гораздо лучше: никаких костров и ям для уборных, все спали в гамаках с москитными сетками, мало кто дальше, чем в десятке шагов от каноэ.

Когда Таниэль с Ка-Поэль вытащили свое каноэ на островок, в лагере царила тишина. Один из немногих оставшихся охранников – парнишка не старше пятнадцати по имени Хельн – чуть приподнял треуголку, увидев Таниэля, и взял у него штуцер с ранцем.

− Как прошел рейд, капитан?

Таниэль кивнул в ответ. Хельн воевал с ними с самого начала – никудышный стрелок, зато с острым зрением и слухом. Наблюдать за его попытками заигрывать с Ка-Поэль было одной из любимых забав Таниэля.

− Неплохо. Единственный убитый – кезанский часовой. – Таниэль бросил взгляд на незнакомое каноэ в грязи. – Это чье?

Хельн кивнул на единственную на островке палатку, принадлежавшую майору Бертро. Не успел он открыть рот, как из палатки вышел человек и направился к Таниэлю, на ходу надевая меховую шапку.

Это был пожилой мужчина с седой бородой до середины груди, одетый, как и Таниэль, в колониальном стиле, но бахрома на оленьей коже оборвалась, а на коленях и локтях красовались заплатки. Его покрытое шрамами, обветренное лицо выдавало человека, который очень много времени провел в лесах. Наверное, землепроходец или траппер – и то, и другое объясняло, как ему удалось отыскать отряд призраков.

Когда незнакомец приблизился, Таниэль протянул руку для приветствия, надеясь узнать последние новости из цивилизованных мест:

− День добрый!

Незнакомец посмотрел на Таниэля, затем на Ка-Поэль, задержав на ней взгляд так долго, что Таниэль уже хотел его окликнуть. Потом, не обращая внимания на руку Таниэля, прошел мимо, бросил ранец в каноэ и потащил суденышко в воду. В считанные мгновения каноэ, лавируя между кипарисами, исчезло из виду.

Таниэль, нахмурившись, проводил его взглядом и посмотрел на Ка-Поэль. Та пожала плечами.

Входной клапан палатки снова откинулся, и показалась майор Бертро – стройная женщина лет тридцати пяти с усталыми серыми глазами. Она носила желтую униформу фатрастанского ополчения, а не одежду из оленьей кожи, которой снабжали пало. По низу ее шеи тянулся шрам – Таниэль все еще надеялся когда-нибудь вытащить из нее эту историю.

− Хельн! – проревела она, обмахиваясь треуголкой. – Проклятая жара! Хельн, пусть приведут Два Выст... – Она осеклась. – О, вы здесь. Хорошо. А этот скотина уже ушел?

Таниэль посмотрел вслед незнакомецу.

− Смылся.

− Вдвойне хорошо. – Бертро покачала головой. – Не знаю, где они таких откапывают. Из трапперов выходят прекрасные разведчики, но некоторые годами не общаются с людьми, и от этого у них протухают мозги.

− И манеры, – добавил Таниэль.

− И не говорите. Вы захватили кезанский лагерь?

− Да. Парни как раз сейчас его вычищают. Пленных отправляем в Глейдсайд под охраной пало.

− Ясно, ясно, – пренебрежительно отмахнулась Бертро. – Рада, что вы быстро управились.

Таниэль насупился. Они две недели следили за кезанцами, и все, что она смогла сказать, – «ясно, ясно»? Он мотнул головой в сторону кипарисов, в которых исчез посыльный.

− Какие новости?

− Новости? – переспросила Бертро. – Никаких. Эта скотина даже почту не доставил. Только приказ.

Настала очередь Таниэля состроить кислую мину. Упоминание о почте кольнуло. В отличие от остальных он находился не просто в паре сотен миль от места, где вырос, – от дома его отделяло целое море. Почти год, как он уехал, и у него не было возможности узнать, дошло ли до невесты и отца известие о том, что он ввязался в войну.

− Приказ? А я уже начал думать, что в этой войне нет командующих.

Бертро закатила глаза и извлекла из кармана потертый конверт. Бумага потемнела, чернила поблекли, края загнулись от влажности, на сломанной печати красовалась роза на белом воске.

− Мы здесь долго, но не настолько. У власти по-прежнему губернатор Линдет. Теперь она называет себя леди-канцлер, – не уверена, что мне нравится, как это звучит, но ничего не поделаешь.

Закашлявшись, Бертро отхаркнула на землю комок слизи и, глянув на письмо, продолжила:

− Кезанцы идут на Плант.

Плант был небольшим городом – тысяч десять душ, но самым крупным в Тристанской низине и фактически главным центром торговли на реке Тристан. Если нужно попасть в северо-западные джунгли, где самая лучшая охота, Плант не миновать. По дороге или по реке до него нетрудно добраться обычному переселенцу, но не армии в полной экипировке.

Таниэль удивился не столько самой новости, сколько тому, что кезанцы выступили именно теперь.

− До сих пор они не трогали Плант, так в чем же дело?

− Понятия не имею, – ответила Бертро. – Не знаю как у вас, но по моему опыту в приказах редко объясняют мотивы врага.

Щеки Таниэля вспыхнули. Бертро ему довольно-таки нравилась, и он знал, что тоже ей нравится, но это не мешало ей с удовольствием напоминать, как мало у него боевого опыта, кроме последних двенадцати месяцев охоты на кезанцев в низине.

− Когда? – спросил он.

− Сейчас они движутся по Низинному тракту. – Бертро сверилась с письмом. – В неделе пути от города. Разведчики докладывают о целой бригаде. Может, даже больше.

Пять тысяч пехотинцев, возможно, в сопровождении конницы, трое-четверо избранных и обслуживающий персонал. Таниэль слышал, что гарнизон Планта из пятисот ополченцев засел в старом торговом форте в излучине реки. Форт предназначался для того, чтобы отражать набеги враждебных туземцев, а не современной армии с артиллерией и магами. Его сотрут с лица земли за полдня.

Таниэль тихо присвистнул.

− Что ж, это наш источник провианта. Надеюсь, Плант эвакуируют, потому что к концу следующей недели там ничего не останется. И что нам приказывают? Отойти дальше в болото?

Бертро фыркнула и шлепнула письмом по ладони.

− Если бы. Согласно приказу все боеспособные фатрастанские полки призываются на защиту Планта.

У Таниэля отвисла челюсть. В начале войны фатрастанская армия насчитывала едва ли бригаду настоящих солдат и в три-четыре раза больше ополченцев. У Планта нет шансов, если только в болоте не прячутся полсотни таких отрядов, как у Таниэля.