Тамас покачал головой.

– Капитан, цель «Обреченных» – застать крепость врасплох. Это редко срабатывает, но все же. И только с избранным. Без избранного я просто отправлю роту солдат на смерть. Это гарантированный провал. Однако у меня приказ.

– Да, сэр.

– И вас это не беспокоит?

– Я выполню приказ, сэр.

– Капитан, я даю вам шанс отказаться.

– Я возглавлю атаку, сэр.

Тамас прищурился.

– Почему?

«Потому что, если меня не убьют гурланцы, придется сделать это самой».

– Предпочитаю не отвечать, сэр.

– Даже если я вам прикажу?

Верундиш напряглась.

– Вы всегда уважали частную жизнь своих людей, сэр.

– Да, это так. – Тамас повернулся к тому, что осталось от его письменного стола и стола с картой, и глубоко вздохнул. – Вы свободны, капитан. «Обреченные» соберутся в сумерках и в полночь пойдут в атаку. Если вы еще не закончили со своими делами, сейчас самое время.

– Да, сэр. Благодарю, сэр.

На выходе из палатки Верундиш задержалась и повернулась к генералу Тамасу.

– Сэр?

– Хм?

– Не могли бы вы выполнить мою просьбу?

– Если она в пределах разумного.

– Проследите, чтобы мой муж не получил мою пенсию. Проследите, чтобы она досталась моей дочери.

Тамас поразмыслил мгновение и кивнул.

– Изложите все письменно и оставьте бумаги у моего секретаря. Я позабочусь о том, чтобы все было сделано как надо.

– Спасибо, сэр.

***

Рота «Обреченных» собралась, как только солнце опустилось за западный край пустыни.

Зрелище было унылое. Половина отряда – мятежники, мужчины и женщины, которые закончили бы жизнь на виселице или провели годы в тюрьме, если бы не вызвались добровольцами. Вторая половина – честолюбивые молоденькие солдаты, достаточно глупые или отчаянные, чтобы надеяться пережить ночь и получить повышение после захвата крепости.

Верундиш задумалась, выпал ли хоть одному из них, как ей, шанс отказаться.

Генерал Тамас тоже был здесь. Он наблюдал за солдатами, заложив руки за спину, со шпагой на боку и пистолетом за поясом. Его лицо казалось каменным и непроницаемым, но когда мимо прошел избранный Закари, в свете факела в глазах Тамаса мелькнула неприкрытая враждебность.

За два часа до полуночи кресимский священник вознес молитву за успех отряда. Солдатам разрешили попрощаться с друзьями и товарищами.

Констер отыскал Верундиш среди толпы. Он явился в полном обмундировании, с мушкетом в руке и шпагой на поясе.

– Бездна, куда ты собрался? – спросила она.

– Еще есть время, – ответил Констер. – Одно твое слово, и я возглавлю атаку.

– Нет.

Констер покачал головой.

– Пожалуйста, Вери. Не делай этого.

– Я должна.

– Нет, не должна. – Констер показал ей кое-что – письмо, которое она получила от мужа три дня назад.

– Отдай, – прошипела она, пытаясь его выхватить. – Ты не имеешь права читать мои личные письма.

Он отдернул письмо подальше.

– Я должен был узнать, почему ты так поступаешь. Я знаю, что ты меня не любишь, Вери. Я знал, что для этого самоубийства должна быть причина.

Она отвесила ему пощечину, хоть и не собиралась. Миг спустя он держался за щеку и таращился на нее, как побитый щенок.

Она потерла ладонь.

– Прости.

– Я заслужил.

Да, заслужил.

– Все будет хорошо, – сказала она. – Мне нужно это сделать.

– Я вызову твоего мужа на дуэль.

– Он тебя прикончит.

– Не будь в этом так уверена.

– Прикончит. Он умелый фехтовальщик. Чтобы его победить, нужен кто-то вроде... генерала Тамаса.

Констер умолк, и Верундиш почувствовала, что должна шагнуть вперед и обнять его.

– Какой бездны я тебя утешаю, такого дурака? – спросила она, ощущая его слезы на своих руках. – Ведь на смерть иду я.

– Но ведь это мне придется жить без тебя.

Верундиш покачала головой.

– Возвращайся к себе в палатку.

– Нет. Я вызвался возглавить вторую волну. Если вы захватите пролом, я буду сразу за вами. Мы прорвемся в эту крепость вместе.

– Бездна! Ты и правда дурак.

По рядам «Обреченных» шепотом прошла команда приготовиться. Верундиш прижалась губами к губам Констера и, не оглядываясь, ушла в переднюю шеренгу.

Генерал Тамас ждал у артиллерийских орудий, которые возвестят о наступлении. Позади него стояли четверо избранных. Алые руны на белых перчатках поблескивали в тусклом свете факелов. Избранные смотрели на «Обреченных» скептически.

Когда «Обреченные» построились, к ним обратился Тамас.

– Там наши враги. – Он указал на крепость в миле за спиной. – Они сидят в своих башнях, самоуверенно пьют за очередное наше поражение и благодарят своего языческого бога за то, что у нас кишка тонка приставить лестницы к их стенам. Сегодня все закончится. Мы проломим стену, ворвемся в крепость и насадим шаха и его избранных на шпаги!

Услышав про убийство гурланских коллег, избранные позади Тамаса нервно зашевелились.

– Падение Даржи лишит гурланцев уверенности, и мы еще на шаг приблизимся к концу этой проклятой войны. И тогда, друзья, мы все вернемся домой. – Тамас улыбнулся, вдруг показавшись уставшим и гораздо старше своих сорока лет. – С меня хватит этой проклятой пыльной земли. Я готов отправиться домой и качать на коленях сына, а потом подняться в спальню и качать на коленях жену!

Среди солдат послышались смешки.

– Кончайте с этой осадой, парни. Идите и разбейте их раз и навсегда. А утром все вы – и живые, и мертвые – станете героями.

Рота оживилась. Тамас вскинул руки, требуя тишины.

– Я бы пошел с вами, если бы король позволил. Видит Кресимир, пошел бы.

Возможно, в устах любого другого генерала это было бы ложью, но Верундиш знала, что он говорит правду.

– Вас поведет капитан Верундиш. Идите за ней, как шли бы за мной.

Тамас шагнул в сторону и подозвал Верундиш.

Верундиш вскинула над головой саблю.

– Без света, без разговоров. Идем в темноте под стены и ждем, пока не загремит. Как появится брешь, атакуем. – Она дождалась кивков и опустила руку. – Вперед.

***

Верундиш шагала по пересеченной местности между адроанским лагерем и крепостью Даржа.

Путь освещал лишь тонкий полумесяц. Звезды над головой сверкали, как костры растянувшейся на все небо армии.

Они стояли здесь лагерем уже несколько месяцев, обмениваясь с крепостью артиллерийскими ударами. Они организовали два крупных наступления, но, не считая этих атак, земля осталась нетронутой. В высокой пустынной траве охотились шакалы и прятались от адроанских солдат зайцы с лисами.

Где-то рядом ухнула пустынная сова.

Верундиш провела роту через несколько неглубоких оврагов к канаве, которая подходила к самым крепостным стенам. По ее данным, канава служила стоком для крепостных колодцев и гурланских бань.

Однако ей не сказали, что туда же сбрасывают нечистоты.

Одного солдата вывернуло от вони так громко, что весь отряд присел на корточки в грязь из опасений, что противник поднимет тревогу. По верху стены факелы высвечивали силуэты гурланских часовых. Никто из них ничего не заметил, и Верундиш тихим шепотом приказала двигаться дальше.

Они добрались до подножия стены и засели в ожидании артиллерии. Верундиш расстегнула мундир, чтобы было удобнее. Здесь никто не донесет на нее за пренебрежение дисциплиной.

Она прикинула, что у них в запасе есть минут пятнадцать.

Вскоре она услышала, как к ней пробирается один из ее людей, и вгляделась в темноту, пытаясь понять, кто это.

– Сэр, – прошептал солдат, подойдя вплотную.

Судя по голосу и запаху лука изо рта, это был Гренатио. Ему предоставили выбор: расстрел за воровство у местной семьи либо примкнуть к «Обреченным».

– Что?

– Сэр, когда вы сказали, что мы ждем, пока не загремит?..

– Артиллерия.

– О. – Он умолк. – Точно. – Умом Гренатио не блистал. – Сэр?

Верундиш сдержала вздох.

– Да?

– Мне страшно.