Вскоре одна из ратиди пустила копье и пошла ему помогать. Они выложили булыжники вокруг тел, а Тониз продолжала трудиться над трупом, снимая вышивки с одежды, собирая украшения, нож и пояс. Расщепленное копье вложила ему в руки, длинным железным острием на север.
Затем Тониз Агра вернулась к коню, сняла седло и начала вытирать животное.
Крупные камни клали в основание насыпи, чтобы была прочнее; затем внутрь стали класть булыжники поменьше. Ближайшая россыпь была в сотне шагов, где ледник сложил камни настоящим валом. Остальные женщины присоединились к Велоку и ратиди. И все же им было не закончить работу до заката.
Дамиск не приходил в себя. Рент сел рядом, легко касаясь груди рукой - грудь ритмично поднималась и опускалась. Покрасневшие глаза Рента следили, как тени ползут по гребню. Говер связал разбитое запястье Дамиска, накинул сверху мех, сделал подушку из одеяла. Затем чуть отошел и присел на корточки, смотря, как Теблоры складывают курган.
Нилгхан ходил взад и вперед, что-то бурча. Наконец сел рядом с Говером. - Ты подвел, - начал он, - подвел Черных Жекков. Предпочел полукровку своему народу. Твое правление окончено. Теперь я владыка Черных Жекков.
Говер хмыкнул, весьма кисло усмехнувшись. - Если подвел я, то и ты тоже.
Плечи Нилгхана опустились. - Я был зачарован. Единственное объяснение. На черных крыльях яростное буйство вселилось в тело мое, заполнило печени, сердца и легкие. Чуждое. Я был пойман неготовым. Такое не повторится.
- Чуждое? Не спорю, оно совершенно чуждо твоей душе...
- О чем ты? - зарычал Нилгхан.
- Это "чуждое", Нилгхан. Это не колдовство, но верность, понятие, которого ты не знаешь.
- Я должен быть верным демону-полукровке, едва не сломавшему мне шею?
- Кажется, так.
Нилгхан зарычал и замолк.
Говер поглядел на Рента. - Может никогда не очнуться, - сказал он. - Будь готов.
Рент качнул головой. - Он лишь спит, владыка.
- Сон может стать вечным.
- Я буду его защищать.
Говер оскалился. - Это мы видели, друг. Твой нож обитаем.
- Знаю.
Подняв брови, Говер метнул взгляд Нилгхану. Взгляды встретились. Нилгхан рыкнул.
- Он всегда таким был? - сказал Говер.
- Нет, владыка. Его подарили мне в Серебряном Озере, в детстве. Малазанин подарил.
- Аренская сталь, - заметил Нилгхан. - Видел я такие клинки в великих логовах южан. Весьма редкие и дорогие. Когда Рент умрет, нож мой.
Не обращая на него внимания, Говер чесал в бороде, созерцая юнца. - Им ты убил одного из меня.
Рент кивнул: - В череп, да. Но клинок глубоко вошел в камень внизу.
Нилгхан фыркнул: - Даже аренская сталь не...
- Так и было, - заверил Говер. - Сам видел. Тот звук все еще отдается в черепе.
- Тогда он не был обитаем. Он пришла потом.
- Она?
- Подруга, что ныне обитает в ноже.
- Она крылата?
- В прежней форме - да.
- Та прежняя форма... две ноги, четыре?
Рент наморщил лоб. - Она стояла вертикально, владыка Говер. Выше меня самого, но очень тощая. Глаза были как змеиные. Крылья как у летучей мыши. Я почуял... - Брови сошлись.
- Что почуял?
- Она... вела одинокую жизнь. Кровь была на ее руках. - Он хмурился сильней. - Я почти услышал... отголосок истины. - Он глянул на Говера. - Кровь матрон.
- Матрон? - спросил Нилгхан. - Она убивала матерей? К чему, если они уже матери? Видел я, как плодятся южане! Нужно убивать жен, прежде чем они станут матерями, иначе зачем?
Раздраженный болтовней Нилгхана, Говер пренебрежительно махнул рукой. - Молчать умеешь? Рент говорит не об Элайнте, пусть и крылья. Он говорит об ассасине.
- Ба! Это же пустые россказни, брат.
Голова Рента вскинулась. - Брат?!
Нилгхан весь скривился. - Ага. Это было не заметно?
Вздохнув, Говер дополнил: - Жаль, что я ребенком не задушил тебя в постели.
Нилгхан фыркнул. - Уже тогда боялся меня.
- Тебя? Нет. Я боялся матери.
Брови дернулись. - Мать. Да, она поистине страшна.
Говер смотрел на Рента. - Убийца, крылатый с глазами змеи. Убийца матрон. Вселившийся в твой нож, Рент, это К'чайн Че'малле, Ассасин Ши'гел.
- Она не помнит, что была... такой. И я не узнаю имен, тобой названных. Она обитает в ином месте, что лежит поверх видимого нам мира. Но мой нож пришпилил ее к земле... к камню. Пленил в нашем мире, и лишь в нож смогла она уйти.
Нилгхан сказал: - Они не дадут тебе пользоваться ей. И ножом. Тебе дадут копье или меч, и воевода тебя убьет. А потом убьет Дамиска, если он уже не умер. Затем я брошу вызов брату, сражу его и стану Владыкой Черных Жекков. И заключу союз с Теблорами. - Он дико расхохотался, хлопая по бедру. - И вот затем будет славная резня!
Взгляд Рента был тусклым и жутко пустым. - Если таково твое обещание, Нилгхан, придется убить тебя прежде, чем я убью воеводу. Против тебя я использую нож.
Глаза Нилгхана расширились. - Нечестно!
- А убивать ослабшего брата честно?
Говер фыркнул. - Одни слова, Рент, как и всегда. В логове не было дня, чтобы я не слышал претензий Нилгхана на власть. Но он боится того, чего требует. Да, он умнее, чем кажется.
Нилгхан вдруг вскочил - движение заставило встать и оставшихся псов. Вокруг слышалось низкое рычание. Сверкая глазами, Нилгхан уперся руками в бока. - Ну, быть тому именно так? Воин Жекков мочится на траву, и собаки дрожат от ужаса? Ха! Смотрите, я бросаю им вызов! - Он отошел.
Теблорские псы попятились и тут же улеглись в высокую траву.
Пришла темнота, но со стороны могильника слышался стук и лязг камней. Говер различал сестер, стоявших у коня, на котором одна приехала и которого вторая, похоже, желала взять себе. Они разговаривали тихо. Оборотившись, он мог бы услышать каждое слово, но не таким, не в этой форме.
Он думал, что погибнет, защищая Рента и Дамиска. Силы его уменьшились, решимость ослабла. Он сидел на корточках, усталый и опечаленный. Если Дамиск и выживет, придется отнять руку до локтя. Отрезать конечность, пока гниль не пошла вверх. Удар в голову тоже был свирепым - хотя не было признаков перелома позвонков. Однако пошевелить Дамиску голову, возможно, означало причинить еще больший вред. Хотя он готов был сделать это, избавив его от грядущих страданий.
Дневное тепло быстро ушло на таких высотах. Звезды горели над головой, будто костры великой армии.
"Ассасин Ши'гел. Старые легенды, древние титулы и имена - неужели ничто не пропадает? Странно думать, что полуребенок-полукровка может сразить Элайнта. Ножом. Ведь говорят, что Ассасины Ши'гел делали именно это, убивали драконов.
Но воевода Теблоров быстро окончит жизнь парня, оборвет веревки, коими душа крепилась к телу. И - какая удача - приберет себе опаснейшее оружие".
- Рент.
- Да, владыка?
- Душа в клинке - она знает верность? Ей не всё равно, кто ее хозяин?
- Не знаю. Мы говорили. Она казалась хорошей.
Говер поморщился. И сказал не без колебаний: - Если ты погибнешь, твой убийца присвоит нож.
- Если я погибну, мне будет всё равно, кому отойдет нож.
- А если бы ты мог выбирать?
- Дамиску. Но моя смерть будет смертью и для него. Тогда тебе, Говер. - Рент отыскал взглядом глаза оборотня. Тон его стал тоном взрослого, даже каким-то свинцовым. - Ты хочешь, владыка? Отдать его тебе в руки? Об этом ты хотел просить?
- Не для меня. Для Суки-Войны.
Бледное лицо Рента осунулось. - Не знаю этой Суки.
- От крови Тогга и Фандерай, великих небесных волков моего народа. Наверное, мать всех Жекков. Первая из Д'айверсов, или одна из первых. Начала вещей быстро теряются во времени. Подробности сглажены, лишь сказки рассказываются и пересказываются. Мало кто среди нас верит в нее. Но ее запах плывет по ветру. Поет в моей крови.
- Зачем ей нож?
- Чтобы не попал в руки Теблоров, - сказал Говер.
- Но они станут вам союзниками.
