- Он живет в Даруджистане.

- Это название мне ведомо, но нет в мире логова больше Блуэда. Четыре или пять раз больше Серебряного Озера, если сможешь поверить. - Нилгхан перевернул шампур.

Запах ошеломлял. Рент не мог отвести глаз от жаркого.

- К чему бродить по здешним землям, Рент от Серебряного озера? Имассы пошли за стадами. Мы, Жекки, шли за ними. Стен льда больше нет. На юге будет резня. Став владыкой Жекков, я разорву все клятвы. Нет, мы будем искать тех, что способны драться; отбирать слабых и питаться их телами, став жирными и богатыми, упившись свежей кровью.

- Я странствую к горным Теблорам.

Нилгхан фыркнул снова. - Тогда спеши.

- Я шел с другом, охотником. Его звали Дамиск.

Взгляд Жекка поднялся, ловя Рента. - Дамиск. Который впервые вышел к Имассам, решив с ними торговать, но едва убежал, оставив тела по всему берегу. Дамиск? Не говори, что Нилгхан легко раздает похвалы, но Дамиска трудно убить.

- Это похвала?

- Среди Жекков нет хвалы выше, чем сказать, что кого-то трудно убить. Ну же, используй свой смешной ножик и нарежь мяса. Ешь, пока не заболит брюхо.

- Мой нож не для резки мяса.

- У тебя талант намекать, Рент. - Нилгхан принялся пилить мясо своим ножом. - Может статься, я убью тебя рано или поздно. Тогда заберу смешной ножик себе. - Он протянул мясо Ренту.

Тот взял. Обугленное снаружи, сырое внутри. Сок покрыл руки и подбородок. - Что такое бхедрин? - сказал он, проглотив первый кусок.

- До прихода льда мы знали один вид бхедринов. Но я видел бхедринов, которых пасут и едят южные ривийцы. Они меньше, рога короткие. Убивать их будет легко. - Он указал ножом на окорок. - Этот настоящей породы. Вдвое больше южных, длинные рога по сторонам. - Он раздвинул руки. - Вот такие. Своры должны работать вместе, чтобы завалить такого.

- Но ты один.

- Этот был смертельно ранен. Раны заставили подумать о сером медведе, но слишком большом. И он не жрал его, и даже не пометил добычу. Признаюсь, я дрожал, отделяя себе часть. Серый медведь с лапами, способными разом сломать все ребра? Невероятно. - Он пожал плечами. - Не стану говорить, что убил эту добычу.

- Как вкусно.

- Разумеется. Я учился готовить у людей юга.

Дамиск спустился с полки утеса и бродил по берегу. Там было полно принесенного волнами плавника, даже больше, чем можно было ожидать. Он осматривал груды выбеленного солнцем и водой дерева, ища следов обработки: пропилов или зарубок топора. Ничего. Было странным лишь то, что преобладали вывернутые с корнем деревья, будто после наводнения.

День был жарким; казалось, сразу за небольшим изогнутым пляжем дно опускается в неизмеримые глубины. Когда придет шторм, волны измолотят залив, вздымая брызги до самой пещеры. Нет, пляж не был надежным убежищем.

Сняв мокасины, Дамиск зашел в море. Теплая вода погладила усталые стопы. Он отошел недалеко, обернулся. Над устьем пещеры нависал козырек в три роста высотой, над ним виднелись кусты. Влезть туда было бы нелегкой задачей: каждый слой породы выдавался дальше - еще одно доказательство, что весь утес вырезал волнами.

Единственный путь домой, решил он, таится в пещере - точнее, в древнем садке, что лежит в ее глубинах. Но это дело ненадежное. Он был голоден, и мысль снова погрузиться в ледяную тьму с ноющим желудком и скудным запасом пищи его вовсе не прельщала. Нужно было поохотиться.

Он вернулся на берег и сел на бревно, подождал, пока обсохнут ноги. Натянул мокасины. Затем, убедившись, что лук и немногие оставшиеся стрелы не вывалятся из колчана, полез наверх.

Это было нелегко; он стал слабее, чем думал, было трудно искать надежные опоры для рук и ног. По пути попадались птичьи гнезда, но давно брошенные, истерзанные непогодой. Ни яиц, ни птенцов. Увы. Впрочем, он и птиц здесь почти не видел.

Наконец Дамиск добрался до пучков травы, нашедшей себе место среди источенного камня и песка. С опаской повис на гребне, держась лишь руками. Но камни выдержали, и он ухитрился затащить тело за край, перекатился по сравнительно ровной поверхности.

Лег на спину и заметил что-то справа. Повернул голову и понял, что видит четыре летучие крепости из черного камня - примерно в половине лиги, так низко над землей, что он мог бы, встав снизу, послать меткую стрелу в подобное гнилому зубу основание. Отродья Луны. Он-то думал, что существовало лишь одно, и то давно уничтожено.

Вокруг вились птицы, не спеша улетать далеко. Он прищурился. "Великие Вороны? Ненавижу Великих Воронов". Он помнил малазанские вторжения; помнил Тисте Анди, бившихся против имперского натиска. Зловещих, чуждых, пустоглазых. Огромные черные падальщики летели за ними, словно предзнаменование. А потом были поля брани, и вороны заполняли небо, спускаясь оглушительной тучей. Питаться.

"Этот мир мне не по нраву".

Отдышавшись, Дамиск встал на ноги. Торопливо приготовил лук, наложил стрелу. Равнина шла волнами, колыхались густые травы. За четырьмя Отродьями - каждое в точности словно вырванный зуб - земля становилась холмами, вдалеке виднелся лес.

Он не видел в степи добычи. Странно. Чтобы добраться до леса, ему нужно будет пройти под Отродьями. Вздохнув, Дамиск двинулся туда.

Шаги его были медленными, сил осталось мало. И все же он озирал равнину, снова и снова возвращаясь взглядом к гигантским крепостям. Нет сомнений, Великие Вороны его заметили - больше на равнинах ничто не движется. Но его приближение не заставило их изменить ленивый полет вокруг чудовищных сооружений.

Через некое время он достиг тени Отродий, и воздух стал намного холоднее, неестественно холодным. Бредя под солнцем, он снял с плеч кожаную куртку на теплой подкладке, теперь же торопливо натянул. Дыхание оставляло белые плюмажи. Чем скорее эти монстры перестанут висеть над головой, тем лучше.

Дамиск вспомнил охотника за мехами, что пошел в северную тундру за белыми зайцами. Вышел ранней весной, пока шкуры зверьков не стали летними, тусклыми и серыми. Но погода вдруг переменилась, накатило позднее похолодание, жгучий мороз держался целые недели. Вернувшись, тот мужчина был едва узнаваем. Ушел молодой и здоровый охотник - лучше не найдешь. Вернулось существо со сгорбленной спиной, под кожей одни сухожилия, связки и хрящи. Он блуждал в пустошах, тело пожирало само себя.

Дамиск подозревал, что его ждет такой же конец. Он уже потерял в весе, одежда болталась. В ремне после ухода из Серебряного Озера появилось две новых дырочки.

Обычный человек может нести на себе пищу на две-три недели. В странствии более долгом он стал бы охотиться или ловить рыбу, но это дело ненадежное. В неподходящее время года он мог бы вообще не найти зверя, или рыба ушла бы в глубины, ища прохлады. У птиц также бывают свои миграции.

А он вышел без должной подготовки. Ел, когда удавалось что-то подстрелить. Поход в Вольные земли требует планирования. С первого шага от берегов Серебряного озера он плохо продумывал свой путь. Если человек умирает в Вольных землях - это всегда результат череды ошибок. "И глядите на меня. Опытный охотник, а ошибок в итоге не счесть".