— Там в коробах две ленты по пятьдесят штук, — ткнул он пальцем в сторону люка в кабину стрелка, — лучше с них начать. Давайте, до завтра. Подъём в шесть ноль ноль.

— И то дело, — последним встал из-за стола я, на кухне остались только мы с Кирюхой. Трюмный тут же занялся делом, в ход пошли новая мойка и посудные шкафы с холодильником, — ты как, заместитель, не обалдел от рассказов?

— Очень интересно было, — повернулся ко мне он, держа в лапках полотенце. — Очень! И Вега эта волшебная, и лешие, и Оин, и всё остальное. Только отчего ж на усадьбе у него домового нет? Непорядок!

— Не знаю, — пожал плечами я, — сам спросишь как-нибудь. Ладно, тебе ничем помочь не надо?

— Мне? — удивился и засмеялся он, — помочь? Спасибо большое! Только тебе ведь, — на этих словах он вытащил за цепочку из кармана свои новые часы и залихватски, щёлкнув кнопкой, открыл крышку, — патроны делать ещё, а время уже одиннадцать пятнадцать! Или двадцать три пятнадцать, правильно же? Скоро полночь, спать пора! Ты иди, а я тут сам всё доделаю, это ж моё хозяйство!

— Хозяин-барин, — улыбнулся я ему и вышел, действительно, следовало поторопиться, завтрашний день обещал быть насыщенным и трудным, — ладно, спокойной ночи!

На следующее утро Кирюшка разбудил меня ровно в шесть ноль ноль, как по будильнику. Я проснулся немного раньше и сквозь сомкнутые веки смотрел, как он стоит на тумбочке со своими новыми часами в лапках, внимательно отсчитывая последние секунды вместе с секундной стрелкой.

— Артём, — наконец захлопнув крышку и пряча хронометр в карман, тихим голосом позвал он, — вставай, время.

— Встаю, спасибо, — перестав придуриваться, одним рывком сел я на кровати, — доброе утро! Ну что, по коням?

— Доброе! — пискнул тот уже в дверях, — по коням! Дел, это же ужасть, сколько дел! Завтрак на столе!

— И то верно, — встал на ноги я, наметив себе как-нибудь потом поговорить с Кирюшкой о том, что кто везёт, на того и грузят. Или не надо? С одной стороны, он может не понять и даже обидеться, с другой стороны, замордовать единственного трюмного работой до потери пульса не хотелось бы. Ладно, будем действовать по обстоятельствам, пока ему всё это в радость, а там посмотрим. Совесть тоже надо иметь.

Я быстро умылся, оделся, собрал все свои немногочисленные вещи и пошёл переселяться на «Ласточку» окончательно. По опыту прошлых командировок, прошерстил не только свою комнату, но и всю остальную жилуху, но ничего не нашёл. И немудрено, если бы мы с Арчи жили тут весь этот месяц, то вещи бы расползлись кто куда, а так просто не успели.

Потом столкнулся на борту корабля с Антохой и Далином, пересчитывающих свой инструмент, и не стал их отвлекать, дело ответственное. Далин, помню, как-то раз из-за одного потерянного ключа на десять чуть войну в мехмастерских не устроил, но в итоге сумел выцарапать его обратно. Ключ и правда был очень ладный, но не настолько же. Работяги в мастерских вообще очень странные люди, к воровству относятся резко отрицательно до тех пор, пока не увидят какую-нибудь особо завлекательную отвёрточку или ключик, тогда все их убеждения идут лесом. Увидят — сопрут и не поморщатся, а потому работают только выданным начальством штатным инструментом. Свой же личный холят и лелеют, достают лишь в таких исключительных случаях, как наш и горе тому, кто на него покусится.

Под эти мысли я решил выйти из ангара на улицу, проветриться и посмотреть, как погода да что там делается. Небо было ясным, дул так любимый мной утренний свежий ветерок, и тишину нарушали лишь команды Арчи да работающие двигатели трёх тягачей, привёзшие огромные, блестящие чистым зеркалом металла цистерны-полуприцепы с пивом.

— Куда нам столько? — крикнул я ему, — они ведь кубов по пятнадцать каждый!

— Так полупустые! — отвлёкся на меня Арчи, — один вообще еле-еле на треть! Не было у них, понимаешь, свежего запаса! На разлив делают ровно столько, сколько выпивают! А смешивать нельзя, не поймут, скажут — бурдой угощаете! И не дай бог не хватит ещё, вот чего боюсь! На запасные бочки одна надежда!

— Да куда больше-то? — вновь посмотрел я на цистерны, — пятнадцать кубов даже тысяча человек не выпьют, просто не смогут!

— Эти смогут, — покосился на водителей грузовиков Арчи, — тем более, не один ведь день пить будут. Я, от греха подальше, на вечер ещё заказал, обещали помочь.

Я лишь пожал плечами, признавая его опасения. Чёрт их знает, этих гномов, пивные подвиги — это как раз по их части, могут ведь и выпить. А оставить всю эту орду в разгар праздника без горючего — такое нам не простят точно. Хорошо ещё то, что этим пивом мы выкупаем «Ласточку» в свою собственность, во всяком случае, именно так я понял Далина.

Тем временем на освободившемся спереди и по бокам от ангара месте началась активная и слаженная работа. Справа и слева распихивали цистерны и бочки, походные кухни и здоровенные котлы, там уже разжигали огонь, там уже спешили вовсю. С подъезжающих один да другим фургонов вповалку выгружали какие-то продукты в мешках и коробках, и всё это очень деловито и быстро, без заторов и ругани.

Спереди же от ангара, на рулёжных дорожках и газонах, перекрыв весь широкий, чуть ли не метров в двести, главный проспект этой заводской зоны, устанавливались столы и лавки, какие-то трибуны и сцены, кое-где городили вообще чуть ли не карусели. А ещё в каждом секторе выделялись места для, я так понял, распределительных столов-раздач, чтобы снабжение почтенной публики едой и пивом можно было поставить на поток.

Они учли также и свободное место для нашей «Ласточки», и проход для её выкатки. Во всём чувствовался системный, заводской подход к делу, где каждый знал своё место. Наши вот так не умеют, у нас всё более стихийно происходит, как ты не готовься. Хотя, кто его знает, если бы тому же Смирнову доверили такое дело, может, и справился бы.

— Всё, разливать уже начали, — ко мне подошёл Арчи, его от руководства грузовиками с цистернами оттёрли какие-то деловые гномы, — а больше я тут ни к чему не притронусь, хоть что вы со мной делайте. Пошли в торжественное переодеваться. Потом выкатка, потом Лариску будить.

— Пошли, — согласился я, глядя на возню у цистерн. Пиво там споро принялись разливать по артефактным бочонкам, сохраняющим вкус и температуру. Ну правильно, ко мне быстро пришло понимание, не по кружкам же. По кружкам они его тут разливать до белых мух будут, не меньше.

Мой торжественный комбез и начищенные, новые ботинки ждали меня в моей каюте на борту «Ласточки». Кирюхе я запретил к ним прикасаться, хватит с него, как и все остальные в экипаже. Торжественного, к слову говоря, в этом одеянии было мало, просто очень мало ношеное да тщательно подогнанное по фигуре, мешком не висело. Плюс расшитые серебром силуэты ласточек на спине и левом рукаве добавляли парадности да ещё то, что оно было абсолютно одинаковым с остальными в нашей команде. В этих комбезах да ботинках мы и правда выглядели единым экипажем.

Я тщательно подпоясался, воткнул в кобуру свою «Секиру» так, чтобы все её видели, уберу с глаз долой чуть позже, после официальной части, а пока так, разогнал все складки и причесался — можно было выходить.

Наши все ожидаемо обнаружились в штурманской рубке, причём Далин восседал на моём месте.

— Разрешишь? — просительности в его голосе не было никакой, он был в своём праве.

— Конечно, — кивнул я, — давай.

— Антоха, — тут же начал распоряжаться он, — ты руководишь выкаткой снаружи. Ориентироваться буду только на твои команды, сумей донести это до всех. Помощники маякуют тебе, ты смотришь вначале на них, потом на корабль и принимаешь решение, понял? Но знак стоп от любого, кто бы он ни был, пусть даже ребёнок, это знак стоп и к исполнению он строго обязателен, запомни накрепко. Если увидишь его или услышишь, прекращай выкатку тут же, разобраться что к чему можно и потом, понял?