– Мне, наверное, надо вернуться в Фиман, – вдруг заявил Джордан. – И сидеть там.

– Чего это ты? – удивился Иван, словно не он предупредил фиманца больше не брать с собой при погружении во время.

– А то! – Джордан подбросил в костёр сухой пучок травы. – Куда вот ты меня… нас завёл? Случись что, на этом острове и останемся. Даже огня не поддержать, – пошарил вокруг, выдернул кустик травы и кинул его в костёр.

– Не каркай!.. Тебе точно надо вернуться и опять блажить на площади Первого Порога. У памятника Давналу… Ты уж, наверное, забывать о нём стал?

– Как можно забыть? Но… Не вернусь я, КЕРГИШЕТ, – противореча себе, с грустью сказал Джордан. – Никогда не вернусь. Там, наверное, случилась очередная эгепия. Попаду в неё, совсем старым стану. Зачем мне это?.. Ты, КЕРГЕШЕТ, на мои слова не обращай внимания. Я говорю… Ну, не молчать же всё время, как Жулдас!

– Говори хорошее, а не плохое, – после паузы отозвался Жулдас и отвернулся от Джордана.

– Во, заговорил… А эти тебе что говорят? Трясуны?

– Ждут ночи… Будут по звёздам определяться, – неохотно ответил Иван. – Чего спрашиваешь? Сам знаешь.

– Так не молчать же. А они, может быть, ещё что тебе сказали… Вон как трясутся. Как от мороза.

– Всё может быть…

Иван безучастно смотрел на догорающую зарю. Вот-вот появятся звёзды. Что-то скажут мивакуки. Быстрее бы!

Неожиданно к нему подсел Мау-ма. Мальчик, внезапно оказавшийся на острове мивакуков за годы повзрослел, превратясь в зрелого мужчину: статного, красивого, со степенными движениями, в них таилась недюжинная физическая сила. Общение с Икатой и особенно с Жулдасом, чья жизнь начиналась и была связана с людьми, дали Мау-ма многое, но всё равно он как был, так и остался по своим представлениям ребёнком, одним из сыновей Жулдаса.

– КЕРГИШЕТ, Иката говорит… – начал он неуверенно и замолчал.

– Что она тебе сказала? – подстегнул его Иван.

По-настоящему они впервые оказались с глазу на глаз. До сих пор Мау-ма держался в тени Жулдаса и Икаты.

– Она говорит… Я хочу остаться с мивакуками. Она говорит, нельзя мне.

– Правильно говорит. Зачем тебе быть с ними? Ты – человек. Тебе надо к людям.

– Но Иката говорит… Люди, говорит, убивают людей. Не хочу!

Перед Иваном сидел, подвернув под себя ногу, мужчина. И всё-таки это был ребёнок, развитие которого остановилось на уровне того дня, когда канал Пекты забросил его до давным-давно исчезнувшей цивилизации мивакуков. Так что он мог знать о людях, об их безоглядной любви и самозабвенной дружбе, но и о смертельной вражде? Лишь со слов Икаты, своей сестры хлебнувшей в своей жизни всякого: и хорошего, и, ещё больше, плохого. А немногословный Жулдас, ходок во времени, вряд ли распространялся на такую отвлечённую тему, сам, являясь, по сути своей, изгоем общества людей.

Иван долго не находил, что ответить брату Икаты.

– Знаешь, Мау-ма, людей так много. Посмотри, – повёл он рукой, – сколько здесь травинок. Но все они малая доля числа людей. Травинки разные. Так и люди отличаются. Там мужчины и женщины, дети и старики. У одних кожа чёрная, у других – белая. Посмотри на Икату и Жулдаса, на меня и Джордана. Мы все разные. Люди разные. И между ними всё бывает. И люди убивают людей.

Мау-ма провёл рукой по уже притоптанной и местами вырванной невысокой траве.

– Да, они разные.

– У людей тебе понравиться. У тебя будет жена и дети. Как у всех людей.

– Да, – взгляд Мау-ма стал рассеянным, в глазах его отражалось слабое пламя костра. – Да…

Он поднялся и упругой походкой отошёл чуть вниз по склону и, закинув руки за спину, стал смотреть в сторону океана.

Появились первые звёзды…

Способ общения мивакуков между собой так и остался для Ивана загадкой. Во всяком случае, озвучивание происходило лишь тогда, когда один из них вёл с ним переговоры. Возможно, они обладали телепатическими способностями. Может быть, но сейчас они стояли и тряслись с лицами, повёрнутыми в одну сторону, однако отнюдь не к звёздам. И всё-таки переговорщик от них с Иваном вскоре сказал:

– Надо ещё… Немного… Мы не видим…

Что они не видели, Ивана не интересовало.

– Гаси костёр!

– Да что тут гасить? – возразил Джордан, показывая на небольшое тёмное пятно с угасающими искрами. – Тут ничего нет. Само…

– Гаси, сказал! Из искры всё может быть.

Сказал и вспомнил…

Ночь, настоящий костёр, рядом куча хвороста, Лёша Поконевич со своими байками, как он измучился, но поймал щуку якобы в свой рост, а то и больше; как… Но наступало утро и появлялась забота погасить костёр, так как вокруг кустарник, деревья, на земле сухие листья и иголки. Не загашенные искорки подхватит ветер, понесёт и полыхнёт всё вокруг пожаром. Иван с детства слышал: – «Гаси костёр!..»

Джордан демонстративно потоптался на кострище.

– Молодец! Жулдас, уходим!

…Ещё пять миллионов лет в прошлое.

– Надо ещё… Совсем немного…

Миллион…

Мивакуки в ожидании вечера долго смотрели куда-то в раскинувшуюся перед ними холмистую местность, кое-где поросшую колками леса.

– Надо назад… Половина того, что было…

Ещё несколько уточнений: сто тысяч лет… десять… тысяча… годы…

Они оказались на многократно увеличенном накрузе. Куда ни глянь: каменные кладки вокруг углублений, заполненные похожими на жаб созданиями – муками, а вокруг кучками – мивакуки.

Скучная и непонятная для человек картина. И неприятная…

– Накруза ещё нет, – сообщил переговорщик. – Ты Великий Победитель… Мы свободные. И люди тоже свободные…

– Всё! – не стал дальше слушать его Иван, дав команду людям: – Мы уходим! Ближе ко мне!

Пятое тысячелетие до нашей эры. Будущая Сахара. Заросшие высоким камышом берега громадного пресного озера. Раннее утро. Громкий неприятный крик чаек, ворчание камышового зверья, тучи комаров липнут к лицу. И слабый запах дыма. Пробитые в зарослях, утоптанные тропинки вдоль берега и уходящие от него к невысоким холмам.

Люди вышли в реальный мир на узком песчаном пляже, неровной дугой охвативший мелководную бухту.

– Жулдас, вы всё-таки решили, куда мне вас перебросить?

– Пока ближе к нашему времени. Хочу стать на дорогу времени… Как я хочу…

– КЕРГИШЕТ, ты хочешь, чтобы нас здесь съели? – Джордан суматошно отбивался от комаров, для которых он, казалось, представлял лакомый объект нападения: они окутали его плотной пеленой, меньше обращая внимания на стоящих рядом с ним людей.

– Твоё желание я понимаю. Но куда? – допытывался Иван.

Жулдас словно его не слышал.

– КЕРГИШЕТ! – взывал Джордан.

– Иката, ты чего молчишь? – спросил Иван и бросил Джордану: – Потерпи! Здесь они быстрее решат, куда им податься.

– Пока они решат…

– Мы не знаем! – в отчаянии прижимая руки к груди, воскликнула Иката.

– А что если… – Ивану вдруг пришла, как ему показалось, спасительная мысль. – Сейчас отсюда туда, где можно поговорить спокойно… Уходим!

Подворье, когда-то принадлежавшее Симону, встретило их успокаивающим шелестом листвы. Здесь ещё не выпрямилась трава от недавнего посещения Ивана с Учителями.

– Мы уже здесь был, – поведал Джордан, но бросил вопросительный взгляд на Ивана.

– Были… Садитесь! Иката, отпусти мальчиков, пусть сядут нормально. Иката!

– Мог бы сразу сюда, – пробурчал Джордан, стирая с опухающего лица остатки убитых им комаров.

– Не ворчи… Жулдас, ты знаешь Ил-Лайду? Её отца? Э-э… Гирба-Сех-МирГунна?

– Ил-Лайду? Кто эту дикарку не знает?..

– Хм, – хмыкнул Иван и подумал: «Какая она дикарка? Красивая, лёгкая, ласковая…».

Он мысленно мог бы долго перечислять достоинства Ил-Лайды, но Жулдас тем временем продолжал:

– …И Гирба-Сех-МирГунна я знаю хорошо. Он даже как-то в Кап-Тартаре предлагал посетить его.

– Прекрасно! Я сейчас…

Иван поискал и нашёл правителя Мен-хи. Он вразвалку восседал на широкой лавке с высокой спинкой. Перед ним три женщины, отнюдь немолодого возраста. Он им что-то втолковывал, всё время, указывая пальцем куда-то вниз, словно клевал им.