Год… Десять лет…
Облако погружалось в бесчисленную массу тварей хырхоро. Погружение больше походило на прожигание облаком широкой прогалины в сплошном скопище тварей.
А с запада подступала, будто серая пылевая стена. Облако как бы сносило к ней… Редели ряды хырхоровцев… Мутная полоса с мечущимися животными: они бежали как будто навстречу Старому Времени, поскольку как бы медленно не продвигался в будущее фронт прошлого времен, он обгонял самых быстрых, да и не могли они долго бежать. А за пеленой можно было разглядеть, как только что стройные формы живых существ становились приземистыми и обезображенными, а что с ними происходило дальше – скрывал непроницаемый полог.
Иван остановил облако.
– Выходим! И от меня ни на шаг!
– Лучше возьми меня за руку. Если что, я с тобой. – Голос Джордана дребезжал как плохо закреплённое стекло в окошке. – А ещё лучше – не выходить. Ну, зачем…
Иван почти силой выбросил его из облака. Следом выбросил его палку с накруза.
– И никаких рук. Проверять на мне без толку. Надо посмотреть, как справишься ты.
Вне облака говорить приходилось громко. Мерный гул, упомянутый Жулдасом, нарастал. Земля вздрагивала, будто почти рядом забивали сваю под фундамент будущего дома.
Джордан сжался в комок, его взор затравлено блуждал по надвигающейся пелене. Он даже не обратил внимания на удар налетевшего на него какого-то летучего создания чуть больше крысы.
Иван демонстративно не смотрел в его сторону. Но, оставляя Джордана без физического контакта с собой, был готов ухватить его и накрыть облаком. Впрочем, можно уже было заметить результат их появления на пути Старого Времени в этой струе – оно практически остановилось совсем. Гул стал глуше, земля успокоилась. Но сама пелена стала темнеть и подниматься, как волна на мелководье; в ней заметались сполохи.
Там, на западе, назревало нечто подобное тому, что Иван уже видел и пережил в перлевом мире, уничтожаемого Временем. Но там надвигалась неотвратимость – параллельный мир стирался в памяти планеты навсегда. Здесь происходило нечто иное, но схожее. Словно Старое Время нахмурилось, явно наткнувшись на непреодолимую преграду. И этой преградой, как надеялся Иван, оказались они с Джорданом, как посланцы будущего.
Передний фронт «глазуньи» стоял, хотя она уже мало походила на ту, что впервые предстала перед взором Ивана, но инерция её тылов наступала почти с прежней скоростью, давила и сжимала пятно Старого Времени в гигантский овал.
– Дай руку! Пойдём навстречу.
Джордан вцепился в руку Ивана, всё его тщедушное тело дрожало.
– За-ачем? – прохрипел он на грани отчаяния.
– Не трусь, Джордан!… Оно нас не тронет. Не должно… Мы его уже остановили.
Иван говорил не только фиманцу, но и самому себе, уверяя и его и себя, что так оно и есть на самом деле: Старое Время их не тронет.
Теперь он осторожно продвигался к грани, где остановилось Старое Время. Даже не месяцами, а – днями. Где-то на девятый день облако, неотступно следовавшее за людьми, замерло у самого подножия тёмной стены и, забежав перед тем вперёд, заставило Ивана остановиться. Казалось: ещё шаг и стена проглотит и облако и людей.
Джордан, наконец, стал вровень с Иваном. Выслушав рассказ Жулдаса о превращении мивакуков, Джордан почему-то вбил себе в голову, что очередной жертвой будет он. Поэтому все подвижки Ивана воспринимал как неотвратимые признаки верного конца пребывания его в человеческом облике. Он не трусил, он испытывал ужас, кульминацией которого возникло в то мгновение, когда Иван оставил его одного без физической поддержки.
Но вот он держится за руку КЕРГИШЕТА, ничего страшного пока не происходит, и он постепенно стал приходить в себя. Но в голове у него зияла пустота, словно всё, что он знал, вылетело из неё напрочь.
Иван же стоял, широко расставив для прочности ноги, и всматривался в тёмное полотно стены.
Стена…
Она подрагивала, словно готовилась к прыжку в будущее или отступить.
Вот-вот должно было что-то произойти…
Иван почувствовал подпор каких-то внешних сил. Он не мог им сопротивляться, а они вливались в него сплошным потоком, и, найдя в нём подходящее по объёму пристанище, тут же превращались в мощные флюиды, исходящие из него. Иван превратился в источник импульсов, направленных максимально развёрнутым веером против стены Старого Времени. И в то же самое время он оставался тем, кем был: в своём обычном естестве способным самостоятельно анализировать обстановку.
Перед ним темнеющий занавес, за которым – неизвестность и непредсказуемость. Напротив этого занавеса – он, возможности которого тоже неизвестны и непредсказуемы.
– Стенка на стенку, – сказал он Джордану. – Что ж, посмотрим, кто кого.
– Да, да, – Джордан, будто поддержал надежду Ивана, но оказалось, что смысл сказанного тем он понял по-своему: – Нам пора бы уже возвращаться…
– За мной! – одёрнул Иван, как будто окаменевшего Джордана, и сделал шаг навстречу Старому Времени.
Шаг – это в человеческом образе.
Но в ипостаси противостоящей силы стене Старого Времени его порыв отличался глобальностью. Перед его взором простиралась вздыбившаяся волна, впитавшей мощь энергии внезапно остановившегося Времен не только переднего фронта, но и давящей силы напирающих ещё тылов «глазуньи». Энергия накапливалась, росла, сжималась как вселенская пружина, готовая в любой момент сорваться и ударить по препятствию, вызвавшему её появление.
Иван каждой клеткой чувствовал нарастающую угрозу, но и своё тоже нарастающее могущество. Но против него Старое Время выставило всё, чем она обладала, и Иван готов был отступить…
Ещё одно усилие и – надо уходить!
Но… в только что готовой обрушиться на него нависшей волне вдруг замелькали мерцающие прорехи. Она стала рассыпаться подобно автомобильному стеклу от сильного удара камнем. Стена рассыпалась, опадала, но задняя грань ещё жила, наступала, на мгновения латала окна и проёмы. Однако этого уже не хватало, чтобы обрушиться на оборону, созданную Иваном.
Старое Время иссякло и, как показалось Ивану, стало бороться отдельными своими разобщёнными пятнами сама с собой, ускоряя свою гибель.
Позже, когда Иван собрал ходоков, поговорил с ними, то выяснились его просчёты, но и то положительное, что им было предпринято по отражению Старого Времени.
По-видимому, ему не следовало с Джорданом высовываться навстречу «глазунье» из общей цепи ходоков. Концентрация энергии Старого Времени в струе, занятой Иваном, как раз и возникла перед лицом единственного препятствия. И углубись Иван ещё дальше в прошлое, неясным, а, может быть, неприятным окончилось бы его противостояние «стенка на стенку». Всё-таки сила силу ломит!
К счастью, когда, казалось, Старое Время бросит свою мощь в того, кто дерзнул встать на его пути, оно наткнулось, и вошло в контакт с цепью ходоков. Оттого ему пришлось дробить свой порыв в будущее. И со всеми оно справиться не смогло. Тыльная сторона ещё питала передний Фронт Старого Времени, но и её не хватило. На «карте» времени клякса «глазуньи» сплющилось вначале в широкую непрерывную ленту, затем в дугой выгнутую черту, утончилась до едва различимого штриха и, наконец, исчезла.
Таким образом, цепь ходоков сыграла основную роль в усмирении Старого Времени. Так же правильным оказалось вооружение ходоков палками с накруза мивакуков. Схватка с нечистью хырхоро ходокам запомнилась больше всего, поскольку само Старое Время рассыпалось для них как бы само собой.
Вначале они достаточно скептически отнеслись к странному вооружению. Да и по истине – с палкой против Времени! Только благодаря настойчивости знающим их эффективность в каждой группе не привёл к избавлению от палок, как только ходоки остались наедине, без присмотра КЕРГИШЕТА. Зато сейчас только и было разговоров, как они лихо расправились с неведомыми тварями, скопом двинувшихся на жалкую кучку людей. Смех и шутки сыпались со всех сторон. А те, кто всё-таки не внял предупреждению и встал на пути призраков хырхоро без палок, сейчас с удовольствием демонстрировали полученные синяки как знаки отличия. Хотя некоторые пострадали очень сильно. Тот же Радич вернулся с разбитыми губами, подбитым глазом и с вывихнутой рукой. Мало того, ему ещё досталось и от Шилемы, обозвавшего его трусом и идиотом. Теперь он кривился от боли и винился перед ней. Она же фыркала как кошка и его извинений не принимала.
