Ворчание Джордана отвлекало, но и совпадало с интуитивным предположением Ивана: не зря их принесло именно сюда, где он сейчас находится. А ведь мивакуки должны были вернуться к своим изначальным истокам, то есть миллионов за сто пятьдесят лет в прошлое, где хырхоро им уже не могло мешать жить. Однако что-то вновь их погнало в будущее, и ни куда-нибудь, а к нему.

Люди с острова мивакуков бежали к ним. Отставая от них и припадая на ногу, бежал Жулдас; Иван узнал его. С оглядкой на него, легко бежала Иката. А впереди них – молодые парни. Их головы то выстреливали вверх – шея неправдоподобно вытягивалась и утончалась вполовину, то опадала и погружалась в плечи, отчего они становились то выше, то ниже ростом: невероятные движения для бегущего человека, но они это проделывали виртуозно.

– КЕРГИШЕТ! – звонко кричала Иката.

– КЕРГИШЕТ! – вторил ей бегущий впереди всех красивый молодой человек. – Это я! Мау-ма!

– Я же говорил, – бубнил Джордан.

Что ему не нравилось – было совершенно непонятно. Вероятнее всего, исконно заложенный в него дух противоречия. Не нравится – и точка. Что не нравиться? А всё, что не по нему в данный момент времени. По сути своей, своеобразный каприз, для которого названия нет, поскольку он индивидуален.

Иван подался к Икате и Мау-ма, как рядом колыхнулся воздух, в сумеречно-туманном клубке заметались тени, превратившиеся в Нардита и его неимоверно разросшуюся свиту, вооруженную чем попало: от дубин и луков до стрелкового оружия времён Петра Первого.

Люди с накруза остановились, пропуская Жулдаса. Он бесцеремонно протолкался сквозь неустойчивую в этом мире рать Нардита и припал к ногам Ивана.

– КЕРГИШЕТ, ты, наконец, пришёл! – воскликнул он, и уткнулся в колени Ивана.

Нардит, одетый лишь в потрёпанную юбку из овечьей шкуры мехом наружу, босой и голый по пояс, словно уточнил выкрик Жулдаса.

– Ты пришёл вовремя, – сказал он.

Джордан прыгнул за спину Ивана, а Иван, оглушённый переменной, вдруг возникшей вокруг него, первое, чем отреагировал на всё это, так тем, что возмутился поведением Жулдаса.

– Встань! Ты! – он рывком поднял его на ноги. – Какого чёрта?

– Всё, КЕРГИШЕТ, всё, – бормотал Жулдас. – Теперь всё будет хорошо. Ты пришёл!

Иката также оказалась рядом с ними. Глаза её лучились. Мау-ма из-за строя свиты Нардита приветливо махал руками. Что-то высказывал Джордан.

– Что произошло? О чём вы? – Иван, наконец, смог спросить Жулдаса, но при этом он смотрел на Нардита.

Нардит менялся на глазах, то, принимая вид бесформенных натёков вместо фигуры, то стройность юноши, одежда на нём меняла цвет и фасон, укутывая его порой с ног до головы, а чуть позже оставляя полуголым. Только его плоское лицо с ушами, похожими на крылья громадной летучей мыши, оставалось стабильным.

– Хырхоро! – сказал Жулдас.

– Нет! – не разжимая рта, отверг предположение ходока Нардит. – Старое Время. Тебе надо встретить его. Не пустить…

– Ничего не понимаю, – искренне воскликнул Иван и тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение.

– Да, не знаешь…

Нардит колыхнулся, на мгновение потускнел вместе со своим окружением, и вновь обрёл очертания. На нём была нахлобучена ковбойская шляпа, свита его рассеялась в небытии.

– Да, не знаешь, – продолжил он. – Но никто не знает. Тебе надо узнать… остановить… не пустить…

– Но как? – в отчаянии вопрошал Иван, готовый схватить Нардита за грудки и вытряхнуть из него нужную информацию.

Растаявший в воздухе Нардит, вернулся, воплотившись в лысую обезьяну.

– Надо собрать защитников Твоего Времени и встретить…

Нардит осел и исчез, словно провалился сквозь землю.

– КЕРГИШЕТ, зачем он приходил? – дёргал Ивана за рукав Джордан. – Он что-то говорил?

– Говорил, да ничего толком не сказал, – сердито отозвался Иван. – Ни много, ни мало, а надо остановить Старое Время. Вот так-то!

– Старое?

– Вот именно. А что оно собой представляет, придётся узнавать нам самим.

– Но почему Старое?

– Ты меня не слышишь, что я говорю? Не знаю я… Одно знаю, что оно боится будущего.

– А-а… – протянул Джордан и поджал губы, считая ответ Ивана не полным, что-то скрывающим в себе. – Потом расскажешь?

– Да ничего я тебе не расскажу. Может быть, Жулдас, ты что-нибудь знаешь? Что говорят мивакуки?

– О, КЕРГИШЕТ. Мивакуков нет. Их кто-то превратил в ползающих зверей. Страшных. – Жулдас обозначил на лице маску ужаса, когда-то пережитого им. – Мы едва от них отбились и ушли сюда, к тебе. Мне чуть ногу не откусили…

– Что? Но накруз? Как же вы без мивакуков?

– Это теперь умеет Мау-ма.

– Да, я умею, – подтвердил брат Икаты. – Хорошо умею.

«Всё! – подумал Иван. – Я или сплю, или схожу с ума, или, что ещё хуже, вся эта чертовщина – чистая правда. Непонятная, но правда… Наверное, правда… А если правда, то… Что от него-то требуется? Остановить Старое Время. Так. Может быть, оно-то и наделало из мивакуков каких-то безмозглых тварей, напавших на Жулдаса. Хотя Жулдас упоминал хырхоро. Зато Нардит отверг его утверждение…

А остановить можно будто бы защитниками Моего Времени…»

Кроме ходоков во времени никаких других защитников Иван не знал.

Их собрать – дело безнадёжное, так как неведомо, где они сейчас находятся там, в далёком отсюда будущем. Сколько опять понадобиться трудов на отыскание, уговоры, а потом пробивание сюда…

Одна только эта мысль могла бы расслабить Ивана и напрочь отбить желание, что-либо предпринимать.

Но ведь он уже может! Чувствует! Ощущает, как Время, его Время, не только течёт и сиюминутно увлекает его за собой, но и связано с ним так, что поверни он его вспять, и оно подчинится ему. Оно расступиться перед ним, пропуская в любую точку зоха. Оно высветит все свои закоулки…

– КЕРГИШЕТ! КЕРГИШЕТ! – взывал к нему Жулдас. – Это наши сыновья, – и указывал на двух парней лет по пятнадцати. – Их зовут Ербаш и Инда.

– Да, да, – Иван рассеянно скользнул взглядом по ладным фигурам сыновей Жулдаса и Икаты, взявших от них всё лучшее: стройность, миловидность, мускулистость. – Но сейчас я попробую… – Он резко крутнулся на месте, вдавливая сапоги в утрамбованный прибрежный песок. – Отойдите от меня все! Быстро!..

Они не поняли его, Джордан вообще прильнул к нему, думая, что Иван уйдёт на дорогу времени и бросит его опять одного здесь. Пришлось его силой оттолкнуть.

Иван торопил их, так как его сознание, а вместе с ним и он сам как будто взорвались и брызнули в будущий пространственно-временной континуум широким веером.

Оно высветилось, в нём замелькали тёмные точки, они росли, прояснялись и обретали облик ходоков, известных Ивану. Он видел их лица и мысленно настаивал: ты… ты… ты…

Указанные им ходоки один за другим стали появляться на берегу лежбища в"ыгов. Их недоуменные вскрики и полные ужаса ахи отмечали только невольные зрители в лице Джордана и семейства Жулдаса. Джордан, несмотря ни на что, хотел быть как можно ближе к Ивану. Лавируя среди теней и уже обретших реальный облик ходоков, он почти достиг своей цели, как ревущий от возмущения дон Севильяк сбил его с ног. Не успел он встать и высказаться по поводу обидчика, так бесцеремонно с ним поступившего, как мгновенно выскочившая из небытия Шилема выплеснула ему своё возмущение, поскольку Джордан первым оказался с нею лицом к лицу…

Птичкой выпорхнул Пэбэ, Кристофер, и замахал ручками. Закудахтал, что-то объясняя или выясняя, забегал от одного ходока к другому…

Арно объявился не один: обхватив его шею руками, на нём висела и вскрикивала от неожиданной транспортировки Храза. Оба были в неглиже…

Словно упал с высоты отец Ил-Лайды – Гирба-Сех-МирГунн…

Одеяние Дигона даже не стряхнуло дорожную пыль, а на его озабоченном неизвестно чем лице не высохли подтёки пота…

Уленойк с Пириком на плечах как будто вышагнул именно туда, куда намеревался это сделать, но к своему неописуемому удивлению очутился не там, где хотел. Однако попытка вновь вернуться на дорогу времени не удалась. К тому же Пирик быстрее сориентировался и узнал Ивана…