В целом… летающие лошади сейчас – то что нужно! Вот только… поздно. Меня уже вновь схватили, так что со стороны энеш-тошерн было идиотской глупостью понадеяться только на силу своей лошади. Впрочем, едва ли даже самый великий некромант мог что-то противопоставить тому, кто меня пленил.

– РОУЗ, ИДЁМ СО МНОЙ, – прошелестел голос вампира. Тело налилось противной тяжестью, а глаза зафиксировались, способные смотреть только прямо. Снова почувствовала, как сознание куда-то уплывает, а последней мыслью была: самая страшная магия – магия имени.

Да. Этот вампир поймал меня три дня назад.

***

Вулкан проснулся, как от толчка. Ему снился странный и почти реальный сон. Он видел свою сестрёнку и двух невероятных лошадей. Она сражалась с каким-то вампиром, который частенько приезжал в деревню клана Серебра, чтобы что-то проведать для своего хозяина. Роуз была великолепна. Такая хрупкая и такая крепкая одновременно. Она стала магом! И очень сильным, как ему показалось на первый взгляд. Её волосы побелели, но родное, доброе лицо он узнает везде. Наверное, ей удалось победить.

Ну что, день будет хорош.

Юный альфа Пепла зевнул и коротко рыкнул на снежного барса, который кидал на него нехорошие взгляды. Барс отвёл взгляд. Теперь волк выискивал глазами знакомую макушку своего друга Клевера.

Собственно, Клевер и сам жаждал пообщаться с ним. Парень, оглядываясь, подошёл к своему альфе.

– Многие из нас начинают видеть странные нити, о которых ты упоминал. И я, – добавил он, чуть помедлив. – Попробуй поменять ипостась. Мне кажется, что мы видим это, когда ты пытаешься стать человеком.

– А вдруг это опасно? – тихо спросил Вулкан.

Клевер отмахнулся.

– Куда уж хуже? Мы рабы! – тут он нечаянно повысил голос и на них обернулись некоторые оборотни. Но почти сразу потеряли интерес, решив, что он просто не может поверить в безумие своего друга.

– Но мы живы, – возразил альфа. – Мало ли что может это обозначать.

– Да хотя бы попробуй ты! – присоединился к нему Родан, проходивший мимо.

Сначала альфа растерялся, но потом увидел в глазах бравого воина клана Пепла полнейшее понимание ситуации. И обычно, если знает он, то знают все.

– Они всё знают?! – возмутился Вулкан, укоризненно посмотрев на друга.

– А что ещё оставалось делать, если все видят эти штуки? – невинно пожал плечами молодой оборотень. – Дабы не допустить волнений, всё тайно рассказал как есть.

Вулкана уже начал бесить этот разговор. Нити, возможно, самой магии уже не казались ему чем-то непривычным, но всё ещё были неизведанными. Мало ли что могло произойти? Всё это время при помощи данных нитей он мог причинять только боль врагам и немного лечить соотечественников. Однако риск в их шатком положении может стать губительным.

– Что здесь происходит? – послышался голос шамана клана Серебра.

Волки коротко выругались, а Вулкан снова изобразил безмозглого зверя. Но Тростник уверенно шёл к нему и, казалось, ни капельки не верил юному альфе.

– О каких нитях вы говорите?

– Нам нити нужны, – хмыкнул Родан, потеребив край чего-то, что раньше было рубахой.

Тростник смерил его тяжёлым взглядом.

– Скажите правду и дам не только одежду.

– Да мы ни о чём не говорили, – раздражённо проворчал Клевер, заслонив собой Вулкана. – Надеялись на проблеск разума своего альфы.

– Тогда я вас успокою, он полностью разумен. – Шаман отодвинул с пути молодого волка, не обратив внимания на его рычание. Тростник опасно близко подошёл к альфе Пепла. В его старых глазах застыли тонны вины, и лишь маленький проблеск надежды светился, когда он смотрел на юного предводителя серых волков. – Прими людскую ипостась, Вулкан. Я клянусь своим положением, своей жизнью, что освобожу ваш клан, если ты станешь человеком.

И Вулкан не стал медлить.

Адриан думал одновременно обо всём и ни о чём. Его мысли крутились вокруг Роуз, Рона и Анабель. И неожиданно полукровка понял, что не знает ничего об их прошлом, особенно о прошлом Мирона. Ведь он раньше был драконьим всадником, членом святого ордена, как и Анабель, но до недавних пор Риан и понятия об этом не имел. В принципе, почему бы не спросить самого Мирона, раз уж в их отношениях относительное перемирие?

– Так что случилось на далёком континенте? – спросил у брата Адриан, впрочем, не особо надеясь получить ответ. Если бы некромант снова на него нарычал, парень бы ни капельки не удивился.

– Так и быть, – проворчал он, поразив младшего неожиданным согласием. Мирон усмехнулся. Энеш-тошерн выглядел сосредоточенным, холодным и спокойным, будто утратив пламенную озлобленность на весь мир. Надолго ли его хватит, никто не знает. – К нашему общему несчастью, ты уже на собственном опыте знаешь, что драконьи наездники похищают детей, у которых есть способность управления драконами. Это достаточно редкий дар. И ещё реже он стал из-за того, что многие всадники не доживают даже до сотни лет. Так вот, я был одним из тех, кого похитили наездники ещё три захода на этот материк назад. Каждого всадника обучают чувствовать этот дар в других. Мой дар был настолько сильный, что те безумцы отважились украсть меня прямо из-под носа герцогини Сатанор. Они с отцом отправили на тот свет около девяти всадников и их драконов, но меня всё равно увезли на Энерладан. Меня, пухлощёкого десятилетнего мальчишку.

Что ты так на меня смотришь? Да, я тоже когда-то был маленьким!

Так… да, маленьким и слабеньким. До двадцати лет никто не стал бы обучать энеш-тошерн обороне. Всё то время мы посвящали себя наукам и тактике. Адриан? Так ты не один из нас и никогда таковым не станешь. Честно, даже не понимаю, почему ты так стремился к этому. Нет ничего хорошего в том, чтобы вариться в яде высшего света Аренхельма.

В ордене избалованного мальчишку убили, и из него начали выращивать солдата, беспрекословно подчиняющегося приказам. Мне выдали самую маленькую и чахлую драконицу, от которой стала зависеть моя жизнь. Я чувствовал себя обиженным и униженным. У меня почти всегда отбирали еду, так что вскоре я едва держался на ногах от истощения. Словом, я был злобным неудачником. Позже, спустя полгода, решил покончить с собой. Глупец! Так и дал бы мне мой дракон разбиться в лепёшку! Я хотел прыгнуть с башни, а она поймала меня буквально у самой земли и отругала. Словно ей поручили меня выращивать, а не мне. Потому что ей был нужен всадник, даже такой недорослик, как я. И вот тогда понял, что столько народу вокруг и не вздохнёт, если я умру. Во мне уже все разочаровались, потому что сила дара была весьма многообещающей. На меня буквально наплевали и наставники, и другие ученики. Только вера мой драконицы, которая тоже не выбирала становиться ездовым животным, поддерживала меня. Мне тогда казалось, будто мы вдвоём сражались со всем светом.

Я стал тренироваться больше. Когда все покидали спортивные залы, оставался и отрабатывал удары, не жалея себя. Тренировал заклинания, многие из которых запрещались к использованию в нашем ордене. Летал по ночам на драконе, хотя молодым всадникам это тоже было строжайше запрещено. Особенно на таких слабых драконах.

Я постоянно пытался вспомнить отца и мать. Они были сильны. Так почему я оказался слабым? Твердил себе, что на Энерладане нет энеш-тошерн, следовательно, они не знают, что эта раса очень могущественна. И даже я сам успел об этом забыть.

Моим другом стала уже известная тебе Анабель. И на первое моё задание со мной тоже летала она. К тому времени мы летали лучше многих. По-моему, лучше всех! Небеса стали моим вторым домом, я был вполне доволен жизнью.

Все поручения ордена нам удавалась выполнять быстро и чётко. Мы были отличной командой. Я чувствовал себя героем, меня прозвали судьёй. Как ты помнишь, мы искали запрещённых магов или тех, кто представляет угрозу благополучию простого народа.

Как я был слеп! Искренне верил, будто занимаюсь благим делом, пока нас не отправили к одному ужасающе могущественному магу.