Одной рукой Джекс сжимает мое бедро, а второй продолжает меня ласкать. Я поднимаюсь над ним, а затем падаю вниз.

Я хочу кричать, но помню о Колетт, и зарываюсь лицом во влажные волосы мужчины. Джекс подталкивает меня, крепко прижимая к себе, и позволяет мне двигаться в своем собственном темпе.

Я не собираюсь долго ждать освобождения, которое мне так нужно.

Пальцы Джекса ласкают мой нежный набухший бугорок, и огненный взрыв моего тела заставляет мои мышцы сжиматься вокруг него. И тогда я не могу сдержать крик, охваченная дрожью моего оргазма.

Я слышу стон Джекса и чувствую горячий поток внутри меня.

Реальность разбивается вдребезги, и все, что я чувствую — это оргазм и его руку на моем бедре.

Сейчас я держусь за плечи Джекса, и это единственная связь, которая у меня есть, поскольку все остальное потеряно. Он обнимает меня, прижимая к своей твердой груди. Я не могу остановиться, все еще поднимаясь и опускаясь, ловя каждый момент ритмичного пульса. Я не хочу, чтобы это закончилось. Я хочу остаться здесь, запертой в этом уединенном пространстве, мимо пролетающих деревьев, где мир — просто несущееся цветное пятно.

Мой Джекс вернулся и держит меня в своих руках. Я едва могу дышать. Мир снова успокаивается. Моя кожа разогрета его близостью.

— Я держу тебя, — шепчет он мне в шею.

Я не могу говорить. Просто держусь за него. Жизнь очень скоро напомнит нам о себе. Но сейчас, я просто хочу держаться.

Джекс

Мия только застегнула куртку, когда Колетт обращается к нам с передней части машины.

— Будем в Вашингтоне через десять минут. Я сделаю несколько маневров, чтобы убедиться, что мы замаскированы, когда войдем в «брюхо кита».

— Можешь уже опустить перегородку, — говорю ей. — Твои девственные глаза в безопасности.

— Как скажешь! — Говорит Колетт, опуская перегородку и наполняя машину дополнительным светом.

— Дай мне наручники, — говорит Мия.

Я протягиваю руку и позволяю ей застегнуть их на запонках из оникса.

Раньше я никогда не позволял ни одной женщине надевать на меня наручники. И это многое сейчас говорит обо мне. Нам придется войти и сыграть свою роль. Но я клянусь, что мы уйдем на пенсию после того, как уничтожим Сазерленда и отзовём приказ об убийстве Колетт и Сэма.

— Погода теплая, — говорит Колетт, когда мы выезжаем на автостраду в сторону центра города. Она наклоняется и заглядывает вверх. — Три замаскированных «Мстителя» и, по меньшей мере, дюжина фальшивых вертолетов новостных каналов.

— Как ты определяешь замаскированный вертолет? — Спрашивает Мия. — Я вижу лишь те, с большими названиями каналов по бокам, и все.

— Учись замечать несоответствия. — Я показываю на окно. — Видишь черный вертолет? А ниже и правее от него есть еще один, замаскированный.

Мия делает круг рукой в воздухе, будто рисует невидимые часы.

— Там облако с необычным изгибом! Кажется, я его увидела.

Я откидываюсь назад.

— Колетт, есть какой-нибудь план?

Она оглядывается на меня.

— У Сэма. Мы все обсудим, когда соберемся вместе.

— Думаю, у нас нет времени инсценировать твою или его смерть.

— Господи, уже и так невозможно сказать, кто на самом деле жив или мертв, — говорит Колетт. — Я никогда не видела сеть в таком хаосе.

— Это именно то, что стремишься создать, если собираешься захватить власть, — говорю ей. Я тянусь к руке Мии. Я не забыл, что она не знает, кто она. Я хочу, чтобы она узнала эту информацию до того, как мы войдем.

— Ты оставила свое кольцо в отеле?

Она тянется к рюкзаку, лежащему у ее ног.

— Нет, оно здесь. — Она вытаскивает синюю комбинацию и роется на дне сумки.

Я беру клочок ткани:

— Я рад, что ты спасла ее.

Мия усмехается, легкий румянец окрашивает ее щеки.

— Вот оно. — Она протягивает мне ладонь, в которой поблескивает большой черный камень.

Я беру его у нее и надеваю ей на большой палец.

— Мы подгоним его под твой размер.

Мия поднимает руку, чтобы рассмотреть его.

— Окей. А это так важно?

Я нежно обхватываю ее пальцы.

— Оно принадлежало самому первому «Мстителю». Его звали Прескотт Адамс. Это кольцо ему подарил президент Эйзенхауэр после Второй мировой войны.

Мия поворачивает руку, чтобы получше рассмотреть кольцо.

— А ты выяснил, чьи инициалы внутри?

— Женщине. «Мстители» были созданы Эйзенхауэром. И были глобальным предприятием в честь его привязанности к девушке, которая возила его во время войны, когда он был генералом.

— У них был роман?

— Никто не знает подробностей, но говорят, что они были очень близки.

— Она что, Х.С.?

— Да.

— И как это связано со мной? — Глаза Мии сияют, отражая меняющийся пейзаж за окном.

— Это кольцо твоей семьи. Ты — последний оставшийся в живых представитель семьи Прескотта Адамса. Последняя из первых «Мстителей».

Мия делает долгий вдох и медленно выдыхает. Я понимаю, что забежал вперед со своим собственным планом. На кладбище, когда я решил сбежать от всего этого, чтобы спокойно жить с Мией, я забыл кое-что важное: спросить, чего она хочет.

Девушка прижимает кулак к груди.

— Значит, я могу быть «Мстителем», если захочу?

— Даже не знаю. Нам не известно, почему ты была в конспиративном доме. И мы не знаем, что случилось с твоими родителями. Думаю, тебя защищали.

— Как это выяснить?

— Несколько членов комитета могут знать подробности твоей жизни, поскольку голосовали за присвоение тебе статуса особенной.

Я смотрел на Мию, давая ей время, все это переварить. Ее грудь поднимается и опускается с каждым вдохом.

— Мы собираемся встретиться с Сэмом, — тихо говорит Колетт. Она уже поняла значение того, что я сказал.

— Так вот почему я могу ходить в бункере всюду, где захочу? — Спрашивает Мия.

— Наверное.

— Значит ли это, что я могу попасть на эту встречу с Сазерлендом?

Я понимаю, о чем она начинает думать.

— Вполне возможно.

Она отпускает меня и наклоняется вперед, держась за спинку переднего сиденья.

— Кажется, у меня есть ключи от королевства, — говорит она Колетт. — Дай мне какое-нибудь оружие и пойдем устраивать погром.

Колетт расплывается в широкой улыбке.

— Сэм уже занимается этим.

Мия

Мститель.

Я.

Я все еще пытаюсь привыкнуть к этой мысли. Мне не нравится кольцо на моем пальце, поэтому я начинаю распутывать край пижамных штанов Джекса, пока не получаю достаточно нитки, чтобы намотать на кольцо.

— Точно так же, делали в 1950-х годах с кольцами выпускников, — говорит Джекс.

— Вот именно, — говорю я, и надеваю кольцо на средний палец. Теперь оно сидит лучше.

Мы едем по оживленным улицам Вашингтона, и Колетт приходится снять маскировку, пока в нас не врезались ревущие такси. Сейчас мы можем только надеяться, что нас ничего не выдаст. В городе полно машин, а в воздухе вертолетов. Из всех мест, где можно встретиться, трасса — самое опасное.

— Здесь так много охраны, — говорю я Джексу. — Как нам узнать, кто друг, а кто враг?

— Думай, что все — враги. — Джекс просматривает припрятанное Колетт оружие и дает мне пистолет с дротиками. — Ты хорошо с этим справляешься?

— Ну, он не такой сексуальный, как синий, — поддразниваю я.

Взгляд Джекса падает на мои колени, как будто он представляет металлическое дуло, скользящее между моих ног.

— Нам придется повторить это снова, — говорит он.

Я кладу руки ему на шею.

— Ладно, голубки, Сэм справа, — говорит Колетт. — Смотрите, нет ли за ним хвоста.

— Они вряд ли определят по тепловой сигнатуре, — говорит Джекс. Он осматривает машину по периметру. — Дай вид сверху.

Колетт нажимает кнопку, и открывает люк на крыше.

— Я его не открываю, чтобы не выдать нас.