— Поцелуй? — слово застревает у меня в горле. Это не значит, что меня никогда не целовали. У меня было много мужчин. Я вспоминаю некоторые из тех поцелуев с тоской, слабой, но знакомой, как запах дождя вдалеке после долгой засухи. Я не могу вспомнить вкус этих губ или их имена. Это мужчины, с которыми я не делила свое тело, потому что их поцелуя было недостаточно, чтобы заставить меня задуматься, каково это — попробовать что-то больше.

Он наклоняется вперед, опираясь на локти, разводя руки в стороны.

— Ты хочешь поцеловать меня. Хотела с того самого момента, как мы встретились.

— Нет, не хотела, — говорю я убежденно, хотя знаю, что это неправда.

— Ты лжешь, — он встает и смотрит на меня. — Дай мне свою руку.

Мгновение я смотрю на его протянутую руку. Кожа гладкая, линии, пересекающие его ладони, едва заметны. Взглядом следую по его коже вверх по рукаву рубашки, который прикрывает мускулистое предплечье и бицепс, прежде чем остановиться на его лице.

— Просто поцелуй, Николас?

— Один поцелуй, — он сжимает пальцы в унисон, маня меня взять его за руку.

Я вкладываю свою руку в его, зная, что не могу повернуть назад. И не хочу. Хочу поцеловать его. Черт, я хочу гораздо большего. Он — мечта каждой женщины. Черные волосы взъерошены. Слабая щетина на подбородке придает ему остроту, которая обещает намек на грубоватость. Губы полные и розовые. Это самые соблазнительные губы, которые я когда-либо видела у мужчины, и он прав. Я хотела поцеловать его с того момента, как повернулась, чтобы посмотреть на него в метро.

— Иди сюда, — мрачно шепчет Николас, поднимая меня на ноги.

Я не сопротивляюсь, когда он кладет мою руку себе на грудь, поверх бьющегося сердца. Его пульс учащен, а дыхание поверхностное. Если бы я не знала лучше, подумала бы, что он так же нервничает из-за нашего первого поцелуя, как и я.

Я ничего не говорю, когда ладонью Николас скользит вверх по моей руке к задней части шеи. Делаю глубокий вдох, когда он наклоняет мою голову и смотрит мне в глаза. Я улыбаюсь ему, прежде чем он прикусывает нижнюю губу.

— Ты прекрасна, София, — говорит он хриплым голосом. — Я никогда не встречал никого, похожего на тебя.

Я закрываю глаза как раз в тот момент, когда чувствую, как его губы касаются моих.

Николас

Я не тороплюсь с поцелуем. На вкус она лучше, чем я себе представлял. Когда провожу языком по ее губам, она открывает свой рот и стонет. Тихо, почти неслышно, но я это слышу. Чувствую, как стон отражается в нашем поцелуе.

Я крепче сжимаю ее шею, в то время как другой рукой обхватываю талию девушки. Я притягиваю Софию ближе, желая слиться своим телом с ее воедино. Я знаю, что она чувствует мое возбуждение. Мой член тверд, как бетон, и жаждет оказаться внутри нее.

София хватает за перед моей рубашки, материал сжат в ее ладонях. Она слегка тянет, как будто хочет, чтобы мы были ближе. Ей нужно больше, и я не собираюсь ни в чем ей отказывать.

Я опускаю руку ниже, пока не обхватываю эту восхитительную попку. Она мягкая и пышная под ее платьем.

— София, — я выдыхаю ее имя в наш поцелуй. — Пожалуйста.

Она слегка качает головой, углубляя поцелуй. София скользит языком по моему в молчаливом приглашении взять больше. Так я и делаю.

Я опускаю руку ниже, пока не нахожу подол ее платья. Хочу ощутить кожу этой прекрасной задницы и запустить пальцы между ног девушки. Мне нужно почувствовать ее влажность. Я должен знать, что она тоже жаждет меня.

— Николас, — ее голос становится шепотом, когда она отстраняется. — Просто поцелуй сегодня вечером.

Я хочу большего. Мне это нужно, но я не из тех парней, которые давят, когда женщина отстраняется. Я не буду этого делать. Поэтому прерываю поцелуй, и ослабляю хватку.

— Ты действительно умеешь целоваться, — она прислоняется лбом к моему подбородку. — Как, черт возьми, ты умеешь целоваться.

Я от души смеюсь.

— О тебе я могу сказать то же самое.

Ее глаза опущены. Ее взгляд идеально упирается в очертания моей массивной эрекции, виднеющейся через брюки. София должна знать, что делает со мной; что она делала со мной с первой ночи, когда мы встретились.

— Мне нужен холодный душ, — говорю я полушутя. — Это или пробежка голышом по снегу.

— Пробежка голышом по снегу? — София поднимает голову, чтобы посмотреть на меня. — Никто так не делает.

— Однажды я так сделал, — говорю я с невозмутимым выражением лица. — Ты можешь присоединиться ко мне, когда я сделаю это в следующий раз.

Она внимательно изучает меня.

— Я не такая наивная, как ты. И так легко на что-то не поддаюсь. Ты никогда не бегал по Нью-Йорку обнаженным.

— Ты считаешь меня наивным? — спрашиваю я с усмешкой. Мой взгляд прикован к ее рту и слабому следу красной помады, который все еще там.

Я хочу, чтобы этот рот был на моем члене. Если она будет сосать так, как целуется, я потеряю контроль в течение первой минуты.

— Ты купился на то, когда я сказала тебе заткнуть уши, прежде чем начну играть на твоем пианино, — она поднимает руки к ушам. — Я бы назвала это наивностью.

— Я бы назвал это «быть джентльменом». Предполагаю, ты к этому не привыкла.

София опускает руки на свои бедра.

— Ты считаешь себя джентльменом?

Я одариваю ее снисходительной улыбкой.

— Абсолютно.

Она откидывает голову назад от смеха.

— Ты щупал мою задницу, когда мы целовались. Я почти уверена, что ты не найдешь в словаре «ощупывание задницы» в качестве одного из определений слову «джентльмен».

— Просто эта часть тела притягивает как магнит, — я рисую руками в воздухе широкую дугу. — У тебя самая лучшая задница, которую я когда-либо видел. Я говорю это самым джентльменским тоном, на какой только способен.

София оглядывается через плечо, как будто ожидает мельком увидеть свою эффектную задницу.

— Тебе она нравится?

— А как ты думаешь? — я поправляю пряжку своего ремня, пытаясь привлечь ее взгляд к очертаниям моей эрекции сквозь брюки. — Ты должна знать, что со мной делаешь.

— Я знаю, — она не сводит глаз с моего лица. — Я почувствовала это. Но это биология. Ты ничего не можешь с этим поделать. Вероятно, это происходит всякий раз, когда ты видишь женскую задницу.

— Мне не шестнадцать лет, — я наклоняюсь ближе. — Я хочу тебя. Вот почему мое тело так реагирует. Хочу раздеть тебя догола и отнести в свою постель. Я хочу попробовать тебя на вкус, прикоснуться к тебе и да, мисс Риз, хочу трахнуть тебя.

София приоткрывает губы, формируя идеальную букву «О».

— Эта игра, в которую мы играли, была веселой, — говорю я. — Я буду продолжать столько, сколько потребуется, но скоро наступит день, когда мне нужно будет оказаться внутри тебя. И я знаю, ты хочешь того же самого.

Она сглатывает, перемещая свой взгляд с моего лица на перед моих штанов, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— Ты не знаешь, чего я хочу. Ты не можешь читать мои мысли, Николас.

— Ты права. Я не могу читать твои мысли, — я делаю паузу, — но чувствую, что ты хочешь меня. Ты можешь притворяться, что это не по-настоящему, но если это так, то ты просто лжешь нам обоим.

Она стоит на своем, прислушиваясь к каждому моему слову.

— Ты меня не знаешь. И основываешь все это на своем опыте общения с другими женщинами. Бьюсь об заклад, ты привык к тому, что женщины заискивают перед тобой. Ты думаешь, что только потому, что большинство женщин склоняются к твоим ногам, я тоже это сделаю.

— Ты ошибаешься, — лаконично говорю я. — Это не имеет никакого отношения к другим женщинам.

Она отступает назад, снова напрягая плечи.

— Я чертовски сомневаюсь, что тебе когда-либо приходилось прилагать какие-либо реальные усилия, чтобы затащить женщину в постель. Когда ты в последний раз бегал за женщиной?

Я двигаюсь, чтобы уменьшить расстояние между нами, но она противодействует, делая еще один шаг назад.