Город с каждым днем становился все страшнее, все угрюмее, но в то же время там нет хотя бы Владимира, который начинал меня бесить. Да, таким способом я скрываю от самой себя, что люблю его. Глупо, не отрицаю. Но он… он же старше меня! Ему сорок с лишним лет, что стоит ему поискать женщину-ровесницу? Кажется, я снова пытаюсь уверить себя, что мне никто не нужен.

Я поднялась на второй этаж. Вова успел снять фуфайку, скинуть резиновые сапоги, снова превращаясь в прекрасного принца и надевая привычную белую униформу. Володя догнал меня у самого медпункта. Достал ключи, открыл кабинет и жестом пригласил войти. Иного выхода не оказалось, и я вошла в белоснежную комнату.

Владимир снял каску, респиратор и расстегнул пуговицы на белом пиджаке. Повернулся ко мне, сверля взглядом.

– Ну так что, – я вздрогнула от неожиданности, – ты простишь меня или нет? – Вова торжествующе улыбнулся. Он вытащил связку ключей и потряс ею перед моим лицом. – Я не выпущу тебя отсюда, пока ты не расскажешь, какого лешего ты делаешь в Припяти, куда вечно пропадаешь и что за силы у тебя имеются. Я не раз видел, как ты колдуешь. Ах да, и заодно наконец-то меня простишь. Деваться-то тебе будет некуда. У меня в руках будет твой маленький секрет…

– Отдай! – я подпрыгнула, чтобы выхватить у него ключи, но мужчина спрятал их за спину и показал язык. – Отдай! – словно обезумевшая заорала я.

Володя, словно издеваясь, подпрыгивал на месте, задрав руку с ключами, не давая мне выхватить связку из его цепких пальцев. Я плакала, кричала, но не собиралась сдаваться. Котенок выпал из моих рук и спрятался под столом.

Неожиданно Владимир склонился над моим лицом, спрятав связку за спину. В его взгляде сияло торжество. Глаза насмешливо заблестели. Черные зрачки расшились и забегали, когда мужчина начал говорить:

– Ну так что, простишь меня?

– И не подумаю! Отдай ключи! – сквозь слезы крикнула я и протянула руку, чтобы выхватить ключи у него из-за спины.

Вова изящно выкрутился, снова склонился надо мной и внезапно, приблизившись к лицу, поцеловал в губы. Я разозлилась и оттолкнула его. Владимир громко рассмеялся и спрятал ключи в кармане рубашки.

– Теперь тебе точно деваться некуда, – заявил он, продолжая хихикать.

– Что ты хочешь?!

– Тебе повторить? Прощения. Но сначала расскажи, что у тебя за колдовские силы. И что ты забыла в Припяти. А, да, и куда ты пропадаешь. Я же назвал тебя гулящей не просто так! – Володя театрально развел руками. – Возможно, ты нашла кого-то другого, а может быть, вообще кого-нибудь прячешь. Может быть, ты пришла сюда не одна, кто знает?

– Я знаю! Я здесь одна! Нет у меня никого другого!

– Есть еще вариант, – задумавшись, произнес мужчина, – ты со мной переспишь, и мы расходимся. И волки сыты, и овцы целы. Идет? – он протянул мне руку.

– Мне раздеться прямо сейчас? – я демонстративно сложила руки на груди.

– Зачем же? Я сам тебя раздену, медленно и нежно.

Владимир медленно подошел ко мне и обнял за талию. Я почувствовала его горячее дыхание на своей коже. Сердцебиение участилось. Я часто-часто задышала, стоило ему прикоснуться губами моих полуголых плеч.

Его пальцы полезли под топ, расстегнули застежку на бюстгальтере и обхватили бугорки. Я резко выпрямилась, ощутив прикосновения, по коже пошли мурашки. Вова прижал меня к себе и принялся покрывать поцелуями.

Я практически не сопротивлялась, когда мы легли на кушетку, что стояла возле стены в медпункте. Ключи Владимир положил на стол, почти рядышком – мне пришлось проследить за его телодвижениями и испытать настоящее разочарование, понимая, что своровать связку не получится. Он только этого и ждал: когда я окажусь полностью в его власти. От меня теперь мало чего зависит.

Я не издала ни единого звука, пока он снимал с меня штаны. Когда Володя запустил свою пятерню мне в трусы, не удержалась, и с губ сорвался едва слышный стон. Обхватила его за шею, позволяя ласкать себя. Ощущала внутри себя крепкие пальцы, мокрые следы после поцелуев, а потом и вовсе пусть и ожиданное, но очень чувственное проникновение. Грязно, пошло, но зато прямолинейно, безо всяких там “влажных пещерок” и “нефритовых жезлов”.

– Ну а теперь-то я свободна, господин хороший?

Владимир восторженно застегнул “молнию” на брюках и поправил белоснежную рубашку.

– Пока да. Но знай, – он торжествующе вручил мне связку ключей, – я все равно добьюсь прощения. И ты мне расскажешь, что делаешь в Припяти. И с кем, и главное – куда – пропадаешь.

Я выхватила из крепких пальцев связку, вставила один из ключей в замочную скважину и дважды прокрутила. Раздался щелчок. Я фыркнула, напоследок обернувшись и наградив мужчину презрительным взглядом.

Котенка, кстати, я забрала с собой.

– Что-то эти ребята слишком часто отдыхают, – с сарказмом заметила я, лежа на матрасе на крыше шестнадцатиэтажки.

Лена безразлично пожала плечами. Она очень быстро освободилась после школы и валялась на бетонном холодном полу, пока ее мама работала в библиотеке.

Солнце висело высоко в небе, даря последние солнечные лучи. Легкий ветерок трепал верхушки деревьев. Здесь намного меньше растительности, чем в настоящем.

– Они там случаем не живут? Или это настолько тяжелая работа, что приходится работать по несколько дней в неделю?

Елена хихикнула:

– Ты сейчас так пошутила?

– Пошутила. – Я кивнула.

– Советскому Союзу срочно нужно электричество, его не хватит на всех.

Мы помолчали.

– Я все-таки хочу узнать, откуда ты и как к нам попала. Ты все время куда-то пропадаешь. И оживление трупов началось именно с твоего появления в городе. Ты можешь все это объяснить?

– Смотри-ка, ваши работнички идут. Мне кажется, или они опять под шафе?

Лена вытянула шею. Схватившись за карниз, она с любопытством всматривалась на происходящее внизу.

– Что они несут?

– Вроде сутаны.

– И часто у вас такое веселье?

Лена пожала плечами:

– А разве юмор это плохо?

– Такой, – я кивнула на странную процессию, собравшуюся у многоэтажки, – плохо. Так и доиграться можно.

– Ой да ладно тебе! – девушка весело отмахнулась. – Не говори ерунды. Давай лучше спустимся, посмотрим.

Я согласно закивала.

Пятиэтажный дом находился на пересечении проспекта Ленина и Курчатова. Лена объяснила мне, что здание называют Белым домом, и пользуется оно большим спросом. Я припомнила, что подобное здание не раз видела в заброшенном городе, но уже разбитое и старое.

На крыше здания сверкали огромные буквы.

“СЛАВА ЛЕНИНУ! СЛАВА ПАРТИИ!”

Я решила не отвлекаться и заметила магазинчик на первом этаже, откуда выходили молодые люди.

“РА-ДУ-ГА”

Рядом с магазином стояла телефонная будка, целая и не разбитая. К ней тоже выстроилась очередь, в основном, девушки в легких платьях.

Из подъезда “Белого Дома” вышли несколько человек в сутанах, с бычьими головами и странными крестами, на которых висели знамена с изображением Бафомета. Подолы касались бетонных дорожек, поднимая клубы пыли вверх.

Странная процессия пошла в сторону площади. Громко распевая незнакомые для меня песни, переодетые молодые люди шли и размахивали яркими знаменами. За ними, громко повизгивая, ехали кареты “Скорой помощи”.

Люди смеялись и тыкали пальцами в безумную процессию.

– Пойдем отсюда, – после долгой паузы произнесла Лена. – Не хочу на этот позор смотреть.

Я с удивлением посмотрела на нее:

– Тебе же нравится этот сумасброд! К чему эти перемены?

– К тому, что я не хочу на это смотреть! – Елена сжала кулаки. Лицо ее побагровело. – Ты идешь со мной или остаешься с ними?

– Ладно, как скажешь.

Мы незаметно покинули толпу. Нашли подходящее местечко недалеко от шестнадцатиэтажки. Сели на деревянные скамейки и, разливая холодный лимонад по граненым стаканам, молча любовались пузырьками газированной воды.