Замерев с ладонью почти касающейся души этого мира, я почувствовал, как меня переполняет скорбь.

У меня было такое чувство, словно бы я ставлю на кон свою человечность. Переступаю границу, после которой нет пути назад. Стоит ли того защита человечества? Я вспомнил про кольцо и надел его.

— Мам… мне надо с кем-то поговорить… — сказал я, телепортировавшись к вратам в наш мир, чтобы убедиться, что враги не открывают их снова.

Пока на площадке наступило затишье, так что я сел на камень, глядя вдаль. Алиса воплотилась рядом.

— Где это мы?

— Мир людей-саранчи. Они напали на Землю, так что пришлось напинывать им по щам и закрывать врата.

— Получилось?

— Угу.

— Было много жертв?

— Если бы я не вмешался, то было бы. Погибло много людей, но в пределах ожидаемого.

Я вон и так уже рассуждаю как заправский политик о войне. Сопутствующий ущерб, пределы ожидаемого, вот это всё. Ужас…

— Тогда почему ты такой грустный?

— Вот в этом и дело. Раньше, когда я помогал закрыть врата, там были полуразумные монстры. Они были способны расширять врата и долбиться в печать, но если поддерживать её целостность, всё будет ок. Тут же — другое дело. Это разумная технологически развитая раса, которая придумала способ, как ломать печати и расширять врата куда эффективнее. Так что рано или поздно они вернутся, — я тяжело вздохнул.

— Грохнуть их всех и дело с концом, — сказал мама, не моргнув и глазом.

— Мам!

— Что? — покосилась на меня Алиса, — Ну ладно. Попробовать договориться.

— Пробовал. Они повёрнуты на экспансии. Да ещё и планеты истощают до предела…

— Тогда грохнуть, — повторила предыдущее предложение она, — Что ты на меня так смотришь?

— Я рассчитывал, что с таким опытом жизненным ты сможешь посоветовать какой-то другой вариант, — вздохнул я.

— Например? Способов уничтожить врата я не знаю. Да даже если бы он был. Это же ещё хуже. Запертые в умирающем мире они будут пожирать друг друга в бесконечной гражданской войне, пока не вымрут максимально мучительным способом. Договориться возможно не всегда. Этот вариант ты сам пробовал и результат видишь. Других нет.

— А я думал у меня цинизм от папы… — слабо улыбнулся я.

— Ты ведь и сам пришёл к такому же выводу, да? — спросила мама, положив мне руку на плечо.

— Угу…

— Извини, что не могу достать из своего мешка с хитростями волшебное решение проблемы, — вздохнула Алиса, — Я, конечно, та ещё хитрая лиса, но не до такой степени. Иногда самое простое решение и есть самое правильное.

— Значит, возвращаемся к геноциду…

— У тебя есть какие-нибудь массовые техники, чтобы побольше за раз цеплять?

— Лучше. Я проверил душу этого мира и связанных с ним. Они на последнем издыхании. Так что одним движением я могу устроить цепную реакцию и закончить всё.

— Ого, ты и такому научился… Надо же. Я надеялась, что участь разрушителя душ тебя минует.

— Не мы такие, жизнь такая, — в который раз повторил я житейскую присказку и телепортировался обратно.

— Ой какой ужас… — прошептала Алиса, — Изверги… Я даже мёртвая чувствую этот ужас… Мальчик мой, как ты ещё держишься-то?

— Я… крепче, чем кажусь, — улыбнулся я и положил ладонь на увядающую душу мира.

Мама подошла и положила свою призрачную ладонь на мою.

— Помочь не смогу, но, может, тебе так легче будет. Будто не один это делаешь.

— Будет. Спасибо, — кивнул я и закрыл глаза.

— Резонанс душ…

Если мне казалось, что я ощутил страдания раньше, это было пустяком по сравнению с тем, что случилось, когда моя душа запела в унисон со страждущей душой мира. Боль, отчаяние, тоска, разочарование. Как и тогда с драконом, я словно бы прожил историю этой планеты. Цветущего рая, в котором жили мирные и добродушные существа. Пока в него не пришли они. Фиолетовые чудовища, умеющие только уничтожать и поглощать. Я чувствовал, как меня сверлят, рвут на части, высасывают каждую каплю жизни, пока не осталась лишь пустая оболочка. Но я не этот мир. Я тот, кто явился принести ему долгожданное облегчение. Бесконечное сочувствие сформировалось в луч света, который ударил из моей груди в то, что осталось от души этого мира. С пронзительным прощальным звоном она раскололась, а я тут же телепортировался домой, чтобы защититься от волны разрушения, которую вызвал. Но вот от волны ужаса и боли, вспыхнувших и тут же угасших, защититься не смог. Я повалился на землю, чувствуя лишь бесконечную горечь от содеянного и всеобъемлющую душевную боль.

Лёжа на асфальте и рыдая как ребёнок, я не сразу заметил, как меня обняли нежные материнские руки.

— Если бы я только могла помочь тебе. Взять на себя этот грех. Но я лишь призрак. Осколок себя. Прости, сынок. Мне так жаль, — тихо шептала она.

Я даже представить себе не мог, сколько прошло времени прежде, чем меня наконец отпустило. Разом ощутить смерть миллиардов — оказалось испытанием куда более тяжёлым, чем я ожидал. Где-то в глубине мелькнула гаденькая мысль о том, что для того я и был рождён. Вся эта сила и уникальная несокрушимость идеальны для того, кто должен нести смерть. Но я быстро взял себя в руки. Так было нужно. Всех защитить невозможно. Невозможно всех спасти. Иногда надо выбирать. Это просто придётся принять и двигаться дальше. Другого пути нет.

Я поднялся и лишь теперь заметил, что переместился к выходу из врат. Так что неподалёку были титаны и сам Бронсон. Как ни странно, все были серьёзны донельзя. Ни одной насмешливой улыбочки.

— Если кому-то расскажете, выкину вас в Амальгаму, — хмуро буркнул я, — Можете не сомневаться, я и так могу.

— Мы были неподалёку, так что нас задело отголоском произошедшего… Никто не посмеет сказать тебе дурного слова… — произнёс Бронсон, — Я могу лишь просить прощения за всё, что сделал ранее. Ты великий человек, Илья…

— Меня зовут Артур, — сказал я, — Мне просто хотелось заморочить вам голову, чтобы не лезли не в своё дело.

— Как скажешь, Артур, — кивнул тот, — Но я всё ещё сожалею… Представить не могу каково это — получить прямой удар от этих смертей…

— Отвратительно, — сказал я, — Ладно. Дело я сделал. За сим прощаюсь.

По крайней мере, души этих миров были столь истощены, что наш мир почти не зацепило волной от их гибели. Если бы не это, пришлось бы убивать всех иномирцев самому. Даже не знаю, что было бы мучительнее.

Я телепортировался домой и вытащил Тимура из инвентаря. Какое-то время тот приходил в себя, а потом уставился на меня потерянным взглядом.

— Ты…

— Да.

— Остальные?

— Выбрались.

— Уже хорошо…

— Что думаешь, Тим. Я чудовище?

— Кто я такой, чтобы тебя судить?

— И всё же.

— Ты защитил человечество и множество других миров. Я ведь слышал их слова. Чудовищами были они.

— Угу… может и так…

— Об этом я песню писать не буду…

— Вот уж спасибо, — невольно рассмеялся я.

— Не, ну по факту, если правильно подать… — улыбнулся Тим.

— Нет уж. Не смей.

— Ладно-ладно.

Мы ещё немного поболтали и Тимур ушёл отдыхать. Тут же материализовалась мама.

— Спасибо, что поддержала, мам. Я знаю, что тебе кажется это недостаточным. Но больше в тот момент никто не смог бы дать…

— Рада, что смогла быть рядом.

— Кстати об этом. Как я понял, камень распадётся, если активно его использовать. Что тогда будет с тобой?

— Исчезну окончательно. Кольцо и камень — единый артефакт. Когда он разрушится, всё кончится.

— Какой-то ненадёжный ты выбрала предмет, — вздохнул я, — Придётся кольцо поберечь.

— Другой бы и не подошёл, — улыбнулась Алиса и села рядом, — Да и не стоит так переживать. Я своё уже пожила. Просто решила, что если вдруг у вас всё же проснётся сила, смогу быть полезной.

— Может, хоть отвязать тебя можно и в посмертие отправить?

— Нет. Увы. Это исключено.

— А мы всё же проконсультируемся у специалиста, — вдруг сказал я и встал, деактивируя наше с Тимуром «наказание».