Устало бурчащий проклятия поспешности и слабодушию, Мийол разворачивает Льва, но…

…пары клофартана безотказны в своей смертоносности. Трупов низких и средних впереди так много, что они забили тоннель до самого потолка. Не пройти, не проехать, едва ли даже ползком протиснуться выйдет — и учитель снова бурчит под нос проклятия, разворачивая призыв.

— Если так дальше пойдёт, у меня раньше мана кончится, чем… да сколько ж вас?!

Новый вал слабости-покорности-сонливости накатывает и…

…густая, липкая вонь змеелюдской крови. Такая густая и липкая, что аж тошнит. Снова очнувшись — словно бы даже не из-за отсутствия живых приближённых поблизости, выкошенных призывами, а именно от этой гадкой вони, занозистыми буравчиками ввинчивающейся в нос — она торопливо очищает воздух в малом радиусе своей магией. Помогая себе и почти сразу после — ещё учителю.

Только совершив это почти рефлекторное усилие, Шак оглядывается.

— А, очухалась? Это хорошо. Мне надо кое-что проверить, погоди чуток… — и Мийол уже не придерживает её сзади, слезает наземь.

Если это стало полем битвы, то какой-то… странной. Ясно, что после прорыва обороны все Шелетидйид отступили сюда, на заранее подготовленные позиции. А точнее — к ритуальному пологу, где укрылись все клановые, кому не хватило талисманов или хоть амулетов, защищающих от змеелюдской отравы. В принципе, если учесть повышенную сопротивляемость Воинов вообще и высокоуровневых Воинов в особенности, а также помня про клофартан, вытравивший уже всех недостаточно защищённых змеелюдов, Шелетидйид должны были продержаться хоть какое-то время даже после прорыва общей обороны.

Но вот почему-то не продержались.

Кроме того, хотя вокруг валялось подозрительно большое число приближённых с очень характерными ранами на шеях (да, учитель силён — но разве он силён настолько?!), клановых в кругу ритуала и около него оказалось столь же подозрительно мало.

Видимо, учителя тоже привлекла эта тревожная странность.

— Эй, очнись! — прикрикнул он, подойдя к одной из клановых девиц, полулежащей на стене одного из домов. Меж тем лев, на котором восседала Шак, тоже приблизился, выпустил импульс магии. И почти сразу — второй, посильнее. Нетрудно догадаться, что подобным образом учитель стремился вывести жертву нагхаас из оцепенения. В конце концов, правильно дозированный яд может рассматриваться как лекарство. Только вот результат слабо отличался от нулевого. — Давай уже, шевелись! Не время спать… вот фрасс…

При попытке похлопать краснокожую мускулистую девицу по физиономии (кажется, ту самую, с которой он ходил в разведрейд; да, точно её) Мийол как-то резко растерялся и притих. Поспешно сдёрнул перчатку, потрогал лицо инь-Шелетидйид голой рукой… после чего метнулся к другим клановцам, щупая уже их… и злобно что-то бормоча.

Алурина рискнула по-быстрому слезть со спины Льва и коснуться оцепеневшей девицы. Порозовевшая кожа которой — у обычного, не краснокожего человека это стало бы смертельной бледностью — оказалась подозрительно и неестественно холодна.

Почти как лёд…

Стоп.

Лёд?!

«Сираму ори-Тамарен! Подмастерье фрассовой школы Ледяного Танца! Явно её работа, тут просто без вариантов… но почему? Зачем?

Это безумие какое-то!»

Сместив ладонь на чужую шею, Шак подождала. И ещё подождала. И… всё же нащупала пульс. Замедленный, но достаточно ровный и сильный. Похоже, вопреки видимости Шелетидйид не мертвы, а действительно просто оцепенели, но — из-за сочетания переохлаждения с обычным влиянием приближённых — как-то особенно сильно. Комбинированное воздействие, как-никак.

Однако обдумать своё открытие алурина не успела, поскольку очередная партия откуда-то вылезших нагхаас накрыла её вкрай надоевшим приступом слабости, противиться которому не…

…холод. Не такой уж сильный по градиенту, но обволакивающий. Мёрзнет спина, мёрзнет задняя часть бёдер, мёрзнет правое плечо. Холод выдёргивает из беспамятства не хуже, чем ранее — вонь змеелюдской крови. Но, похоже, она начинает привыкать.

Потому что сразу и резко осознаёт, что снова полулежит на гриве и спине Громового Льва Оцепенения, а сразу за нею и на ней лежит та девица, инь-Шелетидйид. За счёт чего самым что ни на есть наглым образом отогревается. И не надо гадать, с чьей подачи образовался такой вот своеобразный бутерброд гуш-итциро. Но Шак не успевает ни удивиться, ни возмутиться, ни тем более смириться с новым положением, потому что призывы выносят их к свежевыкопанному тоннелю, где валяется сколько-то потравленных низших и стоит группа приближённых.

Эти последние оборачиваются, и…

…могучие мышцы под шкурой Льва — прямо под нею, придавленной сверху немного отогревшейся инь-Шелетидйид — сокращаются и перекатываются. Зверь стелется в быстром беге, перемежаемом прыжками столь длинными и плавными, что это граничит с полётом или, быть может, сонным видением. Восприятие расширяется плавно, охватывая всю ближнюю сферу. Шак ощущает не только мускулы Громового Льва Оцепенения и покалывающую мягкость его шкуры; она также ощущает его запас сил, сократившийся до тревожно низкого значения — никак не более ста сорока условных единиц, что на фоне изначального запаса сродни глубокому истощению.

А вот Беркут Урагана и Направляющая Демоническая Ласка… их просто нет рядом.

Маны в резерве учителя тоже нет. Похоже, он перелил в Льва вообще всё, что успел теми или иными способами восстановить. А успел он немногое. Прана в нём бурлит, подстёгнутая зельем Силы, но это бурление слабеет.

— Очнулась, — констатирует Мийол. Голос его непривычно глух и словно надтреснут.

— Да. Что…

— Ну, из Лагеря мы вырвались. Теперь вот драпаем в условном направлении вниз-влево.

— К Токалю?

— Да. Упреждая вопросы: нет, к Лагору свернуть никак. Ты же помнишь про те летающие лодки, о которых рассказала Санхан?

— За нами… погоня?

— Да. И не догнали нас только потому, что змеелюдские разборные лодки — тот ещё хлам.

— А на лодках кто?

— Приближённые, кто ж ещё. И… и да, ещё двое «истинных» нагхаас… к счастью, это не Смотрители, а Мертвители. От Смотрителей мы бы не ушли точно.

Алурину передёрнуло волной запоздалой дрожи, вызванной отнюдь не соседством с инь-Шелетидйид, этой подмороженной девицей.

Мертвители!

Вряд ли они находятся в иерархии поганых змей так уж высоко; находящиеся высоко за беглецами, даже важными, самолично не летают. Но даже наислабейший из Мертвителей — это всё ещё тварь с экстраординарными ядовитыми свойствами, вполне способными преодолеть, пересилить, на уплотнённой, точно направленной магической силе продавить защиту талисманов Среднего Отвержения Яда… и, вероятно, нивелировать даже её собственные Манипуляции Магическими Субстанциями. Специализированное воздействие в своей узкой области сильнее, чем неспецифическое. Таков один из законов магии.

Но важно даже не это. Для защиты от яда она и Мийол могут сделать хоть что-то.

А вот противостоять Мертвителям физически… тут просто без шансов. Даже если прямо сейчас очнётся инь-Шелетидйид с её приблизительно шестым рангом.

Потому что Мертвители — даже наислабейшие — могут составить конкуренцию Мастерам Начал и Основ. Причём они-то свеженькие, как сорванное с ветки наливное яблоко, а не выжаты чередой схваток, прорывом из захваченного Лагеря-под-Холмом и бегством.

Быть может, если бы Мийол смог сохранить в резерве ещё хотя бы сотню единиц, перелил их Громовому Льву Оцепенения и…

Но он не смог.

Сама Шак тоже вполне свежа, резерв её почти полон, однако в бою с таким врагом она может помочь примерно ничем. Нельзя сказать, что она совсем уж бесполезна; вот только на тех скоростях, которые привычны для ведущих бой Мастеров, да ещё и сквозь покров уплотнённой, размывающей магию праны ей просто не успеть оказать какое-то существенное влияние.

И поэтому им остаётся только одно: бежать. Бежать как можно быстрее и дальше.