Если хорошенько подумать, то быть принесенной в жертву Первозданной Тьме не так уж и страшно. Неприятно, конечно, да и умирать не хочется, но в качестве посмертного существования оказаться в мире Тьмы очень даже неплохо. Вот только что сумасшедший аллир задумал на этот раз?

Кстати об аллире. Помимо меня, в комнате, похожей на подвальную темницу, находится Вольхфар. Он стоит у меня в ногах и старательно расчерчивает край алтаря странными знаками. Стоит заметить, Повелитель Огня тщательно подготовился к захвату Хранительницы Света. Все его тело покрывает темная гетитовая крошка, защищая от атаки Первозданным элементом, что меня не сильно расстраивает, ведь призывать его по желанию я не умею, да и не собираюсь.

Желая узнать о своей судьбе, прежде чем размазать аллира по стенке, я проникновенно интересуюсь тихим, чуть хриплым, но оттого еще более зловещим голосом:

– Какой нам предстоит ритуал?

– А, очнулась, – бормочет он, вздрагивая от неожиданности. Похоже, слишком увлекся рисованием, чтобы заметить момент, когда я пришла в себя. – Думаю, не стоит объяснять, что на этот раз Первозданный Свет тебе не поможет? А вот мне – очень даже. Ритуал древний, о нем сейчас почти никто не знает. Я решил, что не буду приносить тебя в жертву Тьме. Зачем, если можно получить из сложившихся обстоятельств наибольшую выгоду. Первозданный Свет, которым ты обладаешь… я отберу у тебя. Ритуал выкачивает из жертвы всю магию и передает тому, кто этот ритуал проводит. Ты, конечно, умрешь, о чем я, надо признаться, немного жалею. Без своей магии ты станешь неопасной, и я бы даже хотел оставить тебя в живых. Но, увы, магия покидает жертву только вместе с жизнью.

Надо же, Вольхфар не перестает удивлять своей изощренностью! Чего удумал – выкачать из меня магию! Интересно, забрав силу ветра, он случаем не станет женой Альрайена? Что же касается Первозданного Света, то я не знаю, возможно ли отобрать его подобным образом.

Во-первых, к магии он имеет лишь посредственное отношение. А во-вторых, в полной мере мне не принадлежит и даже рядом сейчас не находится, оставаясь в Священном Сосуде и прорываясь ко мне по тонкой ниточке лишь в моменты крайнего волнения. А волнение на данный момент бессовестно отсутствует.

Я не дожидаюсь начала ритуала. Собираю всю свою волю и храбрость, с силой сжимаю руку, решительно вонзая ногти в кожу. Ладонью и, соответственно, работоспособностью левой руки приходится пожертвовать. Выступает кровь и горячими струйками течет по пальцам. Едва звучит в мыслях последнее слово заклинания, как пробуждается в душе сила и устремляется к телу, наполняя собой.

Дикий порыв ветра проникает под оковы и в одно мгновение срывает их с меня. Подбрасывает металл в воздух и швыряет в ничего не понимающего аллира. Оковы с ног тяжелыми кольцами ударяют Вольхфара в грудь. Оковы с рук цепью охватывают шею, впиваясь и сдавливая до проступающей на коже синевы. Вовремя опомнившись, аллир призывает огонь, чтобы отбросить от себя ветер и его металлическое оружие.

Не желая лишний раз пускать себе кровь, коей в моем организме и без того непозволительно мало, я соскальзываю с алтаря, прячась за ним от огненной вспышки. Здоровой рукой хватаю кинжал – единственное оружие, которое аллир мне оставил. Черт, и где теперь меч искать?!

– Тот Повелитель Ветра, – изумленно выдыхает Вольхфар, – ты его жена!

Высовываясь на мгновение из-за каменного возвышения, я швыряю в аллира луч света. Гетит защищает от Первозданных элементов, но, как ни странно, совершенно бесполезен против силы Хранителей, Последователей и прочих магов.

Вольхфар уворачивается, но я не собираюсь давать ему время на отдых. Атакую во второй раз, создавая не луч, а волну, от которой в пространстве комнаты уклониться невозможно. Аллир вспыхивает пламенем, полностью сливаясь с ним, превращаясь в огонь. Гетитовая крошка осыпается на пол, однако свет проходит мимо и встречает на своем пути лишь огонь, неподвластный ему.

Если б только я могла призвать Первозданный Свет! Не помогла бы аллиру его магия, не помог бы и гетит, черным крошевом покрывающий пол. Но Вольхфар не знает, что я не умею пользоваться Первозданным Светом, а потому действует без учета сей важной детали. Оставаясь сгустком огня, он огибает алтарь и бросается ко мне так быстро, что уследить за его перемещениями почти невозможно. В последний момент мне удается выдавить из ладони кровь, растревожив свежую рану, и вовремя прикрыться воздушной стеной.

После неудачного покушения на мою жизнь аллир выбивает одну из двух дверей и огненным вихрем уносится прочь. За новой порцией гетита, наверное, если она у него имеется. Впрочем, времени подумать мне не дают. Через открывшийся проход на смену Повелителю Огня в комнату вваливаются Последователи Тьмы. Вторая дверь, расположенная в противоположной стене, открывается лишь парой секунд позже, впуская внутрь еще нескольких Последователей. В комнате сразу становится тесно и даже дышать как будто тяжелее.

С какой целью Вольхфар натравил на меня этих ребят? Ведь ясное дело, что им со мной не тягаться! Хочет выиграть время или вымотать меня, но определенного результата он все же добивается – с новоявленными противниками приходится повозиться. Я не могу убивать молодых парней, введенных в заблуждение коварным аллиром.

Да, они действуют по своей воле. Не задумываясь, готовы разделаться со мной, но они совершенно ничего не понимают. Думают, будто сражаются за благое, достойное дело! Их вина лишь в наивной доверчивости и фанатичной преданности Вольхфару. Видимо, фанатичность – это удел всех Последователей, даже поддельных.

Чередуя удары светом и ветром, я отбрасываю противников друг в друга и прямо в стены. От некоторых, ловко подобравшихся слишком близко, приходится увернуться, кого-то – полоснуть кинжалом. Последователи Тьмы продолжают прибывать, грозя погрести меня в куче бессознательных тел. Я начинаю пробиваться к одной из дверей, намереваясь как можно скорей покинуть комнату, но дальние ряды Последователей атакуют магическими шарами. Приходится укутать себя лучами света, чтобы черные сгустки сгорали, не успевая коснуться меня. Однако продвижение к выходу заметно усложняется.

Нет, если наплевать на жизни парней, выбраться из комнаты не составит никакого труда. Но мне, жалостливой и чувствительной особе, сияющей светом такой мощности, что он может сжигать магию Последователей Тьмы, противопоказано касаться бессознательных тел, в беспорядке разбросанных по всему помещению. Ведь иначе я сожгу их или, на крайний случай, превращу в калек, если задену лучами света не столь важные для жизни органы. Разбираться, где рука, а где и голова, некогда.

Я уже подбираюсь близко к выходу, когда появляются волны огня. То ли сообразив, что я бережно отношусь к Последователям Тьмы, то ли просто обнаглев, Вольхфар устраивается где-то поблизости и теперь со всех сторон атакует огнем, умудряясь создавать его в разных концах комнаты. Уклоняться одновременно от пламени и мечей Последователей Тьмы, не желающих добровольно освобождать дорогу, а по пути стараться не прибить кого-нибудь из них ненароком, становится совсем уж невероятной задачей.

Мне бы наплевать на них, ударить хорошенько светом, так, чтобы избавиться от лишних противников, отыскать аллира и впоследствии добить его ветром, но я ведь упрямая!

Извиваясь и совершая акробатические кульбиты, я добиваюсь головокружения и слишком настойчивой слабости. Однако подбираюсь к двери так близко, что остается всего несколько шагов. Поток Последователей Тьмы почти иссякает. Лишь за спиной несколько парней. Наверное, Вольхфар сообразил, что непростительно беспечно растратил боевые (скорее, отвлекающие) ресурсы, так что теперь переходит к активным действиям. Вокруг меня вспыхивает пламя и начинает стремительное наступление, сжимаясь непрерывным кольцом, в центре которого я невольно оказываюсь.

Вспоминаю о некоторых возможностях ветра, мысленно обзываю себя идиоткой и добавляю порез на несчастной ладони. В самом деле, не переключаться же на правую руку, когда на левой остается место! Ветер закручивается еще более узким кольцом, подхватывает меня в смерче и разрывает огненные оковы. Так я и хочу сбежать отсюда, малодушно оставив разборки с аллиром на следующий раз, да не на того противника нарвалась, чтобы он добычу свою упускал!