Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Предаваясь не особо обнадеживающим мыслям, я дрожащей рукой тянусь к билету. Называю вытянутый номер и, даже не глядя на содержание билета, отправляюсь обратно к своему месту. Лишь за партой позволяю себе прочитать вопросы. «Принцип неопределенности Гейзенберга». Хм... знакомая фамилия, что, несомненно, уже хороший знак.

Для начала я добросовестно пытаюсь что-нибудь вспомнить самостоятельно, уточнение к вопросу даже в этом немного помогает: «Неопределенности координат и проекций импульса при движении электрона сквозь преграду с отверстием». Да, я точно помню веселые иллюстрации, которые срисовывала с доски и в творческом порыве украшала собственными дополнениями, пририсовывая электрону длинные волосы и наивное кукольное личико. Мои воспоминания теряются где-то в спутанных волосах электрона и никак не желаю следовать дальше, в упор отказываясь делиться со мной формулировкой принципа Гейзенберга. Ну что ж…

Со вздохом я незаметно кошу глаза на преподавателя и опускаю руку в карман джинсов за шпаргалкой. Так, в переднем правом у меня должно быть девять штук: восемь по вопросам из билетов (с первого по восьмой) и одна – навигационная, которая как раз нужна в данный момент. Эта особая шпаргалка содержит перечисление всех теоретических вопросов с указанием их номеров в списке, чтобы легко вычислить, в каком кармане и каким по счету мне искать необходимый ответ.

Однако… Еще раз на ощупь пересчитываю число до невозможности туго свернутых листочков, я убеждаюсь, что их всего восемь. Сердце неприятно сжимается в предчувствии чего-то ужасного. Стараясь проделать все незаметно для преподавателя, смотрю на шпаргалки. Среди них нет самой нужной, жизненно-необходимой!

Ощущая, как внутри что-то срывается вниз, я убираю шпаргалки обратно в карман и обреченно гляжу на пустой лист бумаги. Какой толк от шпаргалок, если я не могу ими воспользоваться! Не перебирать же все пятьдесят в надежде отыскать нужный мне вопрос. Так любой, даже самый невнимательный преподаватель заподозрит что-то неладное. Еще раз тяжело вздыхая, я принимаюсь за решение задач.

Часы над классной доской тикают. Время идет, не желая останавливаться ради одной-единственной студентки-неудачницы. Предоставленные нам для подготовки сорок минут подходят к концу, а я успеваю решить всего лишь одну задачу. Над второй и последней продолжаю усиленно корпеть. Осознание почти полного пробела в ответе по теории тяжело давит, наваливаясь со всех сторон и с каждым звучным тиканьем часов угнетая все больше.

Первый смертник отправляется на поклон к преподавателю, вызывая во мне приступ настоящей паники. Рука подрагивает, из-за чего вместо положенной формулы образуется какая-то закорючка, на мгновение сбивающая с толку. Я смотрю на эту непонятную каракулю и пытаюсь найти в ней отдаленное сходство с буквами греческого алфавита, чаще всего используемыми в физике, и уже начинаю склоняться к мысли, что она весьма походит на «пси», а может, даже именно она должна здесь стоять вместо изначально предполагаемой величины.

Вовремя одумываясь, я со злостью перечеркиваю написанный бред и начинаю заново, попутно ругая себя всевозможными словами.

Ну как я могла забыть навигационную шпаргалку?! Да, собирала вещи около трех ночи, да, почти не соображала, засыпая на ходу и путаясь в разбросанных по столу, исписанных мелким почерком бумажках, но как можно было не взять самую важную шпаргалку в моей жизни?!

С чем я пойду отвечать? С решенной задачей и недоделанной половинкой? Да это даже на тройку не потянет! Может, стоило согласиться на предложение Высших? А что? Было бы неплохо. Пообещать в отдаленном будущем (на старости лет, к примеру) взяться за охрану Священного Сосуда с Первозданным Светом в обмен на диплом с отличием. По-моему, вполне справедливая сделка! Хотя нет, я бы заказала еще высокооплачиваемую работу. О чем это я?! Зачем работать, если можно выпросить у Высших нескончаемый запас денег для беззаботного существования до конца своих дней! До старости, то есть, ведь в старости я должна буду отработать в качестве Хранительницы.

Возможно, все это слишком мелко, но зато легко выполнимо для тех, кто когда-то создал Вселенную. Представляя, как смогу высыпаться, заниматься целыми днями только теми вещами, которые мне по душе, я довольно улыбаюсь, но в этот момент Вадим, отвечающий преподавателю по своему билету, поднимается из-за стола и в обнимку с зачеткой спешит к выходу из аудитории.

Дивясь своей глупости, я мысленно ругаюсь и уже собираюсь продолжить решение задачи, как дверь открывается, впуская следующего студента. На моих губах вновь расцветает блаженная улыбка, мало соответствующая гнетущей атмосфере экзамена по физике.

Уверенным шагом он входит в аудиторию и направляется к преподавательскому столу, по пути небрежно закидывая сумку на парту рядом со мной. При этом сумка приземляется аккуратно и почти бесшумно, несмотря на расстояние, которое пролетает.

Я завороженно смотрю на короткие невероятно черные волосы – они как будто не отражают свет. Смотрю на черную футболку, прекрасно подчеркивающую идеальную фигуру. Любуюсь сильными руками, совершенно забывая, где нахожусь. Янтарные глаза, в противовес волосам, блестят неестественно ярко, приковывая к себе взгляд и не позволяя думать ни о чем и ни о ком, кроме их обладателя. Подмигивая мне и слегка улыбаясь, Тэан протягивает руку, без замешки вытягивая первый попавшийся билет.

Второй студент, не желая оттягивать агонию, присаживается рядом с преподавателем. А Тэан проходит в глубь аудитории, занимая парту через одну от меня. Садиться рядом никому не позволяется в наивной попытке исключить возможность списывания.

– Ну как дела? – шепчет Тэан, чуть подаваясь в мою сторону.

– Ужасно, – тихо отвечаю я, подавляя ненормальное желание улыбаться. Несмотря на прошедшие полгода, что Тэан живет на Земле, я продолжаю реагировать на него одинаково везде и всегда. Не в силах ничего поделать с блаженной улыбкой человека, уплывающего в свой собственный мир, сказочный и прекрасный.

– Покажи билет.

Пожимая плечами, я пододвигаю по направлению к Тэану несчастный листочек и почти беззвучно поясняю:

– Не могу узнать, какой номер у моего теоретического вопроса. И вторую задачу никак решить не получается.

– Сорок седьмой вопрос, – бросая взгляд на текст, говорит Тэан и принимается за изучение задач.

Подбираю челюсть и нащупываю в кармане сорок седьмую шпаргалку. Разворачиваю под партой, убеждаюсь, что это действительно мой вопрос. Не имея возможности терять ни секунды, сразу же принимаюсь за списывание с такой скоростью, что лист бумаги едва не дымится от трения с ручкой. Не успеваю закончить написание ответа по теории, как Тэан подталкивает ко мне еще один листочек, на котором аккуратно красуется решение второй задачи.

– Спасибо, – невнятно бормочу я, не в силах совладать с собственным языком, который почему-то начинает заплетаться.

Порой мне кажется, что Тэан обрел не простое человеческое тело, а, как минимум, обладающее способностями самого настоящего гения. В последнее время эти подозрения только усиливаются.

Я, конечно, понимаю, что ему, вырвавшемуся из скучного плена Первозданной Тьмы, все в обычной жизни интересно, но не настолько же, чтобы так разбираться в никому не нужных предметах!

До сих пор не могу свыкнуться с мыслью, что он поступил в университет, чтобы проводить со мной больше времени и просто ради развлечения. С целью попасть именно в мою группу, Тэан сделал вид, будто уже учился по данной специальности и переводится из другого, заграничного университета. Каким образом ему удалось собрать необходимые документы, я так и не узнала – почему-то он не горел желанием просвещать меня по данному вопросу. Но, как бы там ни было, а в феврале после зимних каникул у нас появился новый студент из Франции. Для поддержания собственной легенды Тэан даже изучил французский язык, потратив на это не больше месяца.

Со смешком Тэан переключается на свой билет. Я же бессовестно заканчиваю переписывать, после чего на один раз читаю теорию, чтобы более правдоподобно изобразить наличие знаний, и отправляюсь отвечать пятой по счету – место возле преподавателя как раз вновь освобождается. Отслеживая взглядом мое шествие, Лина мученически вздыхает и утыкается в свой листочек, компактным почерком исписанный вдоль и поперек.

2
{"b":"847335","o":1}