Выбежав на улицу, наконец, остановилась. Подняла голову к небу, задержала взгляд на облаках, быстро плывущих куда-то за горизонт, на тополиных пушинках, взметающихся вверх от каждого порыва ветра. Впустила в легкие теплый воздух, пронизанный запахом раскаленного бетона.
Во что бы то ни стало… я справлюсь со всем, что может принести мне судьба! Справлюсь… Я обязательно справлюсь!..
Ради самой себя… и ради малыша, которого ношу под сердцем.
Ради ребенка человека, которого, вопреки всему, я продолжала любить.
***
Наши дни
Родители Альдо, наконец, вернулись обратно в свое имение на побережье (слава Богу!). Я начала готовить дом к приезду сына ‒ последний месяц лета он гостил в России у бабушки, моей мамы. Мне не терпелось похвастаться перед ней моим огромным домом практически в центре Рима. И конечно же, не терпелось обнять Пашу, моего зайчика, с которым я уже не виделась не пойми сколько времени.
Давид Третьяков больше ко мне не подходил ‒ не врывался в дом, не выслеживал в универе. Я надеялась, что мои слова о том, что я избавилась от его ребенка, навсегда отбили у него желание преследовать меня… но все равно продолжала бояться.
Бояться его мести. Бояться появления тех гадких снимков в каком-нибудь дешевом журнале или блоге о жизни богатых и знаменитых. Мне казалось, что эта тишина не сулила мне ничего хорошего. Словно это было затишье перед бурей, которая вот-вот должна была разразиться.
Я не знала, что буду делать, если он выполнит свою угрозу. В моей голове вертелись сценарии моего возможного будущего. Вот Альдо открывает какой-нибудь пост, ссылку на который ему присылает один из его великосветских друзей… и видит свою жену в объятиях другого. Не дает мне ничего объяснить, не верит словам, требует развода. И я снова становлюсь матерью-одиночкой, которой была все это время…
Конечно, такой сценарий был маловероятен. Альдо по-настоящему любит меня, к тому же разводы в Италии даже в самых простых случаях затягивались на годы. Не говоря уже о том, что мы венчались в церкви, и истые католики Ринальди скорее предпочли бы забыть об этом скандале, чем устраивать новый, с разводом в их семье.
И все же матерью-одиночкой мне снова становиться совсем не хотелось.
Все эти годы я много работала, строила карьеру и почти не видела сына. Уходила из дома, пока он спал, приходила, когда он ложился спать, едва успевая или даже не успевая спеть ему колыбельную перед сном. Пропустила его первые шаги и первые слова. Звонила домой в перерывах между съемками и показами, просила няню подержать трубку рядом с его ухом, просто чтобы он не забывал мой голос…
Я вздохнула.
Все это время я чувствовала, как разбалансирована моя жизнь. Чудовищно разбалансирована. Мне хотелось, чтобы в сутках было больше часов, или чтобы я могла работать вполовину меньше. Очень хотелось… чтобы рядом со мной был любимый человек, который поддержит меня в случае чего, станет мне опорой.
И вот, встретив Альдо, я обрела такую опору… правда одновременно лишилась карьеры, в которую вложила столько усилий.
Но жизнь не бывает идеальной ‒ да и не должна быть, наверное. Что-то всегда идет не так, как хочется. Чем-то действительно приходится жертвовать, это неизбежно. Успехами в работе или временем с детьми. Любовью или стабильностью.
Мне снова вспомнилось, как я пришла в клинику делать аборт. Я пообещала себе в тот день, что справлюсь. Во что бы то ни стало справлюсь со всем, что может принести мне судьба!
С трудом и не сразу, но у меня действительно все получилось. И я поняла, что иногда нужно просто поверить в свои силы. Только взяться всерьез за какое-то дело, подойти к нему с умом. Поверить в себя, закрыв глаза на страхи и сомнения ‒ ведь не так страшен черт, как его малюют. Именно сомнения, неуверенность в завтрашнем дне мучают сильнее всего. Мешают сильнее всего, особенно нам, юным и неприкаянным.
С растяжками мне помогло миндальное масло, которое я втирала в кожу все время беременности. Пока носила малыша, я соблюдала здоровую диету и после родов сумела в рекордные сроки вернуть прежний вес и даже плоский живот ‒ спасибо моей любимой йоге. С карьерой мне снова помог Игорь Третьяков, с которым мы остались в прекрасных отношениях после расставания, как я уже говорила. Так я вернулась к работе, смогла добиться успеха даже после большого перерыва.
Трудности закалили меня, сделали намного сильнее.
Но Давид сумел подорвать основы моего спокойствия, перевернуть мой мир вверх тормашками… заставить меня позабыть о чувствах к мужу. И что он мог сделать дальше? Об этом я по-прежнему думала постоянно, когда вставала по утрам, шла в универ, занималась повседневными делами, ложилась спать и когда просматривала журналы желтой прессы.
О том, что снова увидела его, я жалела каждую секунду каждого дня с нашей новой встречи.
***
― А это не чересчур? ― спросил Альдо, глядя, как я запихиваю исполинского плюшевого медведя в салон «Ламборджини Урус», его внедорожника.
― Ему понравится! Я в детстве безумно хотела гигантскую куклу, ― кое-как пристроила игрушку на заднем сидении и даже пристегнула ремнем для надежности. ― Попросила у деда Мороза на Новый год (он что-то вроде русского Санта-Клауса), а он положил мне под елку куклу обычного размера. И я решила, что недостаточно хорошо себя вела в том году!
― Точно не хочешь, чтобы я поехал с тобой?
― Ты не поместишься! ― я засмеялась.
― Ну, теперь уже точно не помещусь. Ладно, Ника. Тогда поеду в клуб. Вернусь вечером, и мы отпразднуем приезд твоей мамы в ресторане, как планировали.
― Давай.
Мы поцеловались на прощание.
Сев на водительское сидение, я включила радио, нашла в навигаторе адрес международного аэропорта Фьюмичино.
Сегодня у меня было прекрасное настроение. Да и как могло быть иначе?
Ехать мне было минут пятьдесят, мама с Пашей как раз успеют приземлиться, пройти паспортный контроль и получить багаж.
Выехав из города, через какое-то время я увидела тонкую синюю полоску моря на горизонте, и представила, как этим же маршрутом буду ездить на пляж вместе с сыном. Сама в детстве просто обожала пляжи ‒ строить замки из песка, рыть глубокие норы и ямы, бегать по мелководью, купаться в надувном кругу в виде утки, воображая себя водоплавающей птицей. Жаль мне очень редко это удавалось. Паше в этом смысле повезет намного больше, и это прекрасно!
Ближе к аэропорту я связалась с мамой, и мы договорились встретиться возле выхода из зоны прилета. Припарковала внедорожник мужа и, не удержавшись, вытащила гигантского медведя из салона.
Я понимала, что уставшему с дороги ребенку будет мало дела до новой игрушки, пусть и такой впечатляющей. Но все равно мне хотелось, чтобы увидев ее, он понял, что я ждала встречи с ним, думала о нем, скучала.
Я знала, как важно, чтобы ребенок чувствовал себя нужным, безусловно любимым ‒ если честно, самой мне в детстве этого немного не хватило. Оттуда все эти глубинные проблемы, желание кому-то что-то доказать, зацикленность на внешности, на карьере и прочие неприятности, с которыми мне приходилось бороться постоянно, с помощью тех же йоги и медитации.
Нет, у моего малыша все изначально должно было быть так, как надо!
Дойдя до вращающихся дверей, я, наконец, увидела маму, державшую маленькую ладошку моего зайчика одной рукой, второй придерживая огромный чемодан на колесах, чтобы никуда не укатился.
Мое лицо расплылось в счастливой улыбке. Ну, наконец-то!
― Паша! Мама!
Подойдя к ним, поняла, что даже обнять их обоих по-нормальному не могу. Мне было некуда деть медведя, занявшего все мои руки (нет, ну, серьезно, зачем нужно было тащить его с собой?).
Вот они, проблемы современных мам, начитавшихся книжек по воспитанию и потерявших связь с реальностью. Так и дочка Элизы, моей подруги, спит только у нее на животе или под боком, потому что она считает, что если положит ее в кроватку, это станет у дочери причиной будущих комплексов. Вроде как, без материнского тепла она не будет чувствовать себя защищенной, и это на подсознательном уровне сформирует у нее неправильное представление о мире.
