ОКСАНА. Так тебя отчислили?

ЮЛЯ. Проснулась. Еще в прошлом году. Старослав, заразу, два раза не могла сдать, а на третий с комиссией не пошла.

ОКСАНА. Да ты что! Тебе обязательно нужно восстановиться. Ты же такая умная.

ЮЛЯ. Ты откуда знаешь? Это Верка умная. Я даже Достоевского не дочитала про братушек Карамазовых. Скучно что-то стало. Только детективы… хотя я тебе это уже говорила. Старый стал дядя Юля, забываться стал.

Оксана подходит к Юле и обнимает ее.

ОКСАНА. Мне тебя так жалко.

ЮЛЯ (ласково). Терпеть ненавижу, когда меня жалеют.

ОКСАНА. Мы будем жить на мою стипендию.

ЮЛЯ. Зайчик, тебе нельзя голодать. Упадешь где-нибудь на беговой дорожке.

ОКСАНА. Ты мне обещала письмо от мамы прочитать.

ЮЛЯ. Не обещала вроде. Все, не спорю. Письмо от мамы.

Юля идет по комнате.

ЮЛЯ. Где у нас письмо от мамы? Письмо от мамы, к ноге.

ОКСАНА. Не хочешь, не надо. Давай тогда чай пить.

Юля подходит к тумбочке, достает письмо.

ЮЛЯ. Письмо нашлось.

Юля падает на кровать и хлопает рядом с собой по одеялу. Оксана подходит и садится рядом.

ЮЛЯ (читает) «Здравствуй, моя дорогая. Напиши мне, как у тебя учеба. Не гуляй по ночам по городу и хорошенько запирай дверь на ночь. Мальчики в общежитиях такие неуправляемые. У меня все хорошо, только желудок болит все время. Таблетки не помогают…»

Юля разрывает письмо и бросает под кровать.

ОКСАНА. Ты что?

ЮЛЯ. Надоело. Ненавижу свое прошлое. И родину эту малую ненавижу. Была бы у меня атомная бомба — взорвала бы все, чтобы и следов не осталось.

ОКСАНА. И маму.

ЮЛЯ. Маму в первую очередь. Она слишком много про меня знает. Я хочу, чтобы никто про меня не знал. И каждый день начинать новую жизнь. Представляешь — сегодня я миллионер, завтра — футболист, послезавтра играю на гитаре в «Металлике».

ОКСАНА. Я тоже иногда так мечтаю. Что я принцесса или знаменитая артистка.

Открывается дверь. Входит Вера. В руках у нее трехлитровая банка. Она ставит ее на стол.

ВЕРА. Арбузы твои там так и стояли за дверью. Еще я с Вадиком из пятьдесят пятой трахнулась.

Юля начинает хохотать.

ЮЛЯ. Что же с Вадиком-то, он же прыщавый? Тогда уж хотя бы с Максом.

ВЕРА. Макса не было. Он в кино ушел. Так что пришлось с Вадиком.

ЮЛЯ. И как он?

ВЕРА. Нормально. То есть ненормально. Пять фрикций и все. Потом говорит — еще приходи.

ЮЛЯ. Вот идиот. Тебе-то, я надеюсь, полегчало? Тебе ведь главное сам факт.

ВЕРА. Неужели тебе вообще наплевать? Или тебя уже только она интересует?

ЮЛЯ. Ты свободный человек. И, кстати, да, меня теперь только она интересует.

ВЕРА. Мне-то теперь что делать? Сказать Петровне, чтобы в другую комнату перевела?

ЮЛЯ. О Петровне даже и не заикайся. Здесь останешься. Места всем хватит.

ВЕРА. Ты думаешь, это легко? Сидеть и смотреть, как вы тут.

ЮЛЯ. Как-нибудь. Интересно, чайник на кухне кто-нибудь догадался выключить, или он уже расплавился? Пить хочу.

Вера демонстративно ставит перед собой стул и садится.

ЮЛЯ (Оксане). Зая, сгоняй до кухни, принеси чайник.

Оксана уходит.

ВЕРА. Довольна?

ЮЛЯ. Не то слово.

Юля встает, подходит к Вере, обнимает ее, Вера пытается стряхнуть ее руки.

ЮЛЯ. Зая, ну ты что? Ну, у нас ведь и раньше была такая фигня…

ВЕРА. Такой не было. И не называй меня заей. У тебя теперь она зая. Ясно?

ЮЛЯ. Неясно. Ты мой человечек. Поняла? Пока я тебя сама не прогоню — мой. Вопросы есть?

Юля что-то шепчет ей на ухо. Вера начинает хихикать.

ВЕРА. Нет. Иди с ней вон.

ЮЛЯ. Цыц.

ВЕРА. Все, все. Сейчас она войдет, а ты тут.

Юля отпускает ее, берет со стола будильник.

ЮЛЯ. Скоро твои «спокойки» начнутся.

ВЕРА. Плевать. Не хочу ничего.

ЮЛЯ. Не зли меня. У нас все хорошо.

Юля ставит будильник и включает радио. Оно начинает бубнить. Входит Оксана с чайником.

ОКСАНА. Его выключили, он остыл уже. Я по новой подогрела.

ЮЛЯ (Вере). Вот видишь — чай принесли. Сейчас будем, как у Чехова, пить чай, а в это время будут рушиться наши жизни. Дай, я заварю.

Юля берет чайник.

ЮЛЯ. Вер, сделай погромче.

Вера делает радио погромче. Юля ставит чайник на книгу, берет заварной чайник, открывает его, морщится, распахивает дверь и выплескивает старую заварку в коридор. Насыпает новую заварку, заливает кипятком.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ПО РАДИО. В эфире областного радио в рубрике «Встреча с интересным человеком» вы послушали интервью с представителем общины кришнаитов Александром Эф. А теперь у нас традиционная рубрика «Десять минут с губернатором».

ЮЛЯ (подмигивает Оксане). Верка каждый вечер слушает. Как «Спокойной ночи, малыши».

ВЕРА. Ну и что, мне нравится, так и что.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ПО РАДИО. Сегодня по традиции наш губернатор Федор Сергеевич Кузовлев почитает нам свои стихи.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ПО РАДИО (с сильным «вологодским» говором).

Стрела амура шаркнет у ноги.

Из всех смертей я выбрал пятистопник.

Храни ж, Господь, раздать свои долги.

Ведь если ты свободен, то — усопни.

Затемнение.

3

В комнате темно.

МУЖСКОЙ ГОЛОС ПО РАДИО.

Вселенную объял весенний тлен.

Как сахар в кофе плыли в лужах льдинки.

Апрель уже не терпит перемен.

Изысканно грязны мои ботинки.

Открывается дверь. Входит Юля. Включает свет. Видит Веру, которая лежит на кровати, забросив ноги на подоконник и курит.

ЮЛЯ. Чего в темноте-то сидишь?

ВЕРА. Чтобы лучше слышать, дитя мое.

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС ПО РАДИО. Это была наша традиционная рубрика «10 минут с губернатором». До новых встреч на волнах областного радио.

Юля выключает радио, подходит к Вере, берет у нее из руки сигарету, затягивается.

ЮЛЯ. Я поехала домой.

ВЕРА. Давай.

ЮЛЯ. Билет уже купила на сегодня на ночной. Завтра с утреца проснусь — здравствуй, снежный городок.

ВЕРА. Надолго?

ЮЛЯ. Навсегда, хрен ли.

ВЕРА. Что так?

ЮЛЯ. Заколебало все.

ВЕРА. Там еще быстрее заколебет.

ЮЛЯ. Заколебет — повешусь. У меня мать умирает.

Вера садится.

ВЕРА. Как умирает? От чего?

ЮЛЯ. Пишет, что от рака. Помнишь, у нее желудок все время болел? Говорит, не хочет умирать, пока я не пристроена. Короче, я должна приехать и жениться на каком-то там чуваке.

ВЕРА. Что за чувак?

ЮЛЯ. Да я его не помню совсем. Он на год старше учился. Сейчас на заправке работает. Миллионер местного разлива. Мать говорит, не пьет, хочет детей. А девок там не осталось, все разъехались после школы. Так он даже на меня согласен, прикинь?

ВЕРА. Не завидую я ему.

ЮЛЯ. Ага. Черт с ним, женюсь на нем. Мать похороню, его придушу по-тихому, заправку его продам и обратно сюда вернусь.

ВЕРА. Ага, давай. Мы тебя будем ждать.

ЮЛЯ. Да ни хера вы меня ждать не будете. Что я, не знаю, что ли, вам на меня насрать сто лет.

ВЕРА. Как будто тебе на нас не насрать.

ЮЛЯ. Мне вообще на все…

Пауза. Юля поворачивается, достает из-под кровати спортивную сумку, вынимает из тумбочки вещи и бросает их в сумку.

ЮЛЯ. На самом деле мать не болеет ни фига. Я ее врачу позвонила. У меня с ним нормальные отношения, он мне врать не будет. Говорит — мать ипохондрик, если ей дать медицинскую энциклопедию, она через час умрет от всех болезней сразу.

ВЕРА. Так забей. Не езди.

ЮЛЯ. Я поеду. Если уж мать помереть готова ради того, чтобы я была с ней, то куда мне деваться. Не смогла вас с Оксанкой осчастливить, может, хоть ее смогу.

ВЕРА. Ты же не сможешь там жить. Там же тоска.

ЮЛЯ. Хо. Здесь, блин, веселье. Ничего, привыкну. В школу устроюсь, физру у детей буду вести, в спортивном костюме на работу ходить. Пить, правда, не могу, но как-нибудь выкручусь. Телевизор начну смотреть. В баню буду ходить по субботам. Проживу лет пятьдесят, а потом придумаю себе какую-нибудь оригинальную смерть. Например, наемся на пасху пирогов с клюквой и умру от заворота кишок. Представь, как прикольно умереть от того, что твои внутренности залеплены раскаленным тестом?