(поет)

Так громче музыка, играй победу, мы победили, и враг бежит, бежит, бежит. Так за царя, за Русь, за нашу веру…

(замечает Оксану)

…кто такая?

ОКСАНА (встает). Я из сто семьдесят третьей.

ЮЛЯ. Это многое объясняет. Физвоз. Что она тут делает?

ВЕРА. Она не успела до комнаты добежать.

ЮЛЯ. Ладно, пусть сидит. (Вере) Мать денег прислала. (Бросает сигарету через всю комнату в ведро, стоящее у двери, принюхивается) Это от тебя пахнет?

Вера пытается понюхать свое плечо.

ВЕРА. Чем?

ЮЛЯ. Голой девушкой. (Поворачивается к Оксане) Да это же от нее.

Юля медленно подходит к Оксане, наклоняется к ней и обнюхивает ее.

ЮЛЯ (Вере). Верка, это оно.

ВЕРА (смеется). Брось, не пугай девушку.

ЮЛЯ. Разве я ее пугаю? (Оксане) Девушка, не бойся, дядя Юля не страшный. Дядя Юля просто любит красоту.

ОКСАНА. Я и не боюсь.

ЮЛЯ. (Вере). Видишь?

ОКСАНА. Вы по-настоящему лесбиянка?

ЮЛЯ. Настоящее некуда. Хочешь попробовать?

ОКСАНА. Не знаю. Наверное, нет.

Звучит сигнал отбоя тревоги — два коротких звонка, пауза. Два коротких — пауза.

ЮЛЯ. Наконец-то отбой. Верка, сходи, чайник набери-поставь.

ВЕРА. А ты тем временем тут…

ЮЛЯ. Ты что, не слышала, что я сказал?

ВЕРА. Иду, иду. Деспот и мещанин.

Вера берет чайник и уходит. Юля включает свет, подходит к Оксане. Гладит ее по волосам. Оксана оглядывает комнату.

ОКСАНА. Вы все эти книги прочитали?

ЮЛЯ. Неа. Книги говно. В них все врут.

ОКСАНА. Врут? Во всех книгах? Не может быть. Должны же быть хорошие писатели…

ЮЛЯ. Чем умнее писатель, тем больше врет. Поэтому я читаю только детективы. Убитая была блондинкой, определил детектив по прилипшему к лезвию волоску. Ты можешь встать?

ОКСАНА. Могу. Зачем?

ЮЛЯ. Хочу на тебе посмотреть.

Оксана встает, крутится на месте. Юля любуется ею.

ЮЛЯ. Какие щиколотки! Я бы хоть сейчас женился бы на этих щиколотках.

Юля подходит к Оксане и приподнимает халат. Потом вдруг останавливается.

ЮЛЯ. Выйдешь за меня замуж?

ОКСАНА. Это как?

ЮЛЯ. По большой любви.

Юля подходит к ней и долго целует ее в губы. Открывается дверь, входит Вера.

ВЕРА. Э, я е поняла…

ЮЛЯ (отрываясь от Оксаны). Я тебе где сказал быть? На кухне. Пошла вон.

Юля снова целует Оксану. Вера еще несколько секунд смотрит на них, потом выходит, хлопнув дверью. За дверью слышны голоса, шаги, девичий смех. Потом вдруг песня хором, бабьими истошными голосами, как поют частушки:

Эти белые руки, Эти голые ноги, И как будто от скуки Кровь на игле. Я даю тебе адреналин — То, что ты потеряла, Одержимо танцуя на битом стекле.

ЮЛЯ. (шепотом) Любимая.

2

Юля лежит на кровати, и смотрит на Оксану, которая стоит перед зеркалом и причесывается.

ЮЛЯ. Мне нравится, что ты следишь за собой. Небось и косметикой пользоваться умеешь.

ОКСАНА. Конечно, а ты разве нет?

ЮЛЯ. Неа, мне оно не надо.

ОКСАНА. Почему?

ЮЛЯ. Потому что я мужик! Ты что, не поняла?

ОКСАНА. Мне мама сказала, что к косметике нужно сейчас приучаться, пока я молодая и красивая. А то потом, когда буду старая и надо будет морщины замазывать, вдруг окажется, что я не умею даже тональный крем наложить.

ЮЛЯ. Умная мама. Не то, что моя. Прислала мне письмо… как-нибудь почитаю.

ОКСАНА. Почитай сейчас.

ЮЛЯ. Да ну, фигня. Неинтересно.

Оксана подходит к ней и садится рядом с ней на кровать.

ОКСАНА. Мне все-все про тебя интересно.

ЮЛЯ. Влюбилась что ли?

ОКСАНА. Не знаю. Наверное. А так разве бывает? Как-то странно.

ЮЛЯ. Бывает. Я, например, в тебя влюбился с первого взгляда. Все, что хочешь, для тебя сделаю.

ОКСАНА (морщится). Ты можешь не называть себя как мужчина?

ЮЛЯ. Да я как-то привык.

ОКСАНА. Ты же сказала, что сделаешь для меня, все, что захочу.

ЮЛЯ. Ох, ты маленькая хитрюга.

Юля приподнимается и целует ее.

ЮЛЯ. Все, с этого момента я тоже женщина. (Как бы вспомнив.) Постой! Как же мы тогда сексом будем заниматься? Если я тоже женщина.

ОКСАНА. То так ты не знаешь.

ЮЛЯ (смеется). Ты меня с ума сводишь.

ОКСАНА. Сколько времени, кстати? Мне же завтра на лекцию с утра. Пора домой.

ЮЛЯ. Куда?

ОКСАНА. В сто семьдесят третью.

ЮЛЯ. Куда? Никуда ты не пойдешь. Неужели ты думаешь, я тебя отпущу? Вдруг ты исчезнешь, и окажется, что все это мне привиделось, а я сейчас валяюсь в снегу перед общагой, вырубленный ударом в табло.

ОКСАНА. Эй, ты же обещала!

ЮЛЯ. Извини. Вырубленная ударом в табло. Ты теперь здесь будешь жить. За твоими вещами завтра сходим. Если устала и хочешь спать — ложись. Я рядом с тобой посижу.

ОКСАНА. А как же (кивает на дверь).

ЮЛЯ. Верка-то? Да она понимающая баба. Как-нибудь договоримся. Будет мудить — выгоню. Я тут хозяин. Хозяйка.

Стук в дверь.

ЮЛЯ. Не, никого нет дома.

КОМЕНДАНТША (за дверью). Соколова!

ЮЛЯ. Мать-перемать. Комендаха. Как чувствует, сука, что я бабки сегодня от матери получила.

КОМЕНДАНТША. Соколова! Я знаю, что ты здесь? Открывай, а то сама открою запасным ключом.

ЮЛЯ. Малыш, ты не беспокойся, я с ней поговорю.

ЮЛЯ подходит к двери и, открыв ее, встает на проходе. Однако комендантша, полная женщина лет 40, отодвигает ее и проходит в комнату.

КОМЕНДАНТША. Это что тут такое? Курили опять тут? Выпивали?

ЮЛЯ. Петровна, тебе делать нехер? Лучше бы вызвала мастера раковину починить в умывалке. Пацаны с местными опять махались, разбили. А нам теперь что, без раковины жить?

КОМЕНДАНТША. Ты меня еще поучи, что мне делать.

ЮЛЯ. Кто тебя поучит, если не я?

КОМЕНДАНТША. Ты у меня как бельмо на глазу. Учительница… Придут с проверкой от деканата, что я скажу?

ЮЛЯ. Не бойся, никто не придет. Кому на фиг нужна наша Китайская стена. Уж точно не белым людям из деканата.

КОМЕНДАНТША. Между прочим, февраль на дворе, ты восстанавливаться-то собираешься?

ЮЛЯ. Опа. Что-то я с тобой-то забыла свои планы согласовать.

КОМЕНДАНТША. Будешь мне грубить — выселю в двадцать четыре.

ЮЛЯ. Меня выселишь, к кому за деньгами будешь ходить?

КОМЕНДАНТША. Думаешь, ты одна тут такая лимитчица?

ЮЛЯ. Понял.

Юля залезает в шкаф, достает из него несколько смятых купюр. Отдает их комендантше и оттесняет ее к двери.

ЮЛЯ. На, держи и иди отсюда.

КОМЕНДАНТША (кивает на Оксану и подмигивает). Новенькая?

ЮЛЯ. Не твое дело. Все, иди-иди-иди-иди.

КОМЕНДАНТША. Слушай, я фотоаппарат купила. Сразу фотографирует и сразу фотку выдает. Хочешь, вас сфотографирую? Вместе. Недорого.

ЮЛЯ. Вот коммерсантша! Слушай, тебя расстреливать поведут, ты солдатам патроны продавать будешь. Не, не надо.

КОМЕНДАНТША. Вон у нее спроси. Может, она хочет.

ЮЛЯ (обернувшись к Оксане). Хочешь?

Юля подает ней знак — мол, не соглашайся.

Оксана кивает. Юля делает страшное лицо.

КОМЕНДАНТША. Видишь? Давайте, вставайте сюда, на свет.

Комендантша достает из кармана «Полароид». Девушки встают под лампой.

КОМЕНДАНТША. Рядом вставайте. Да ближе, еще ближе. Обнимитесь хоть, не стесняйтесь, все свои. Улыбочка. Хоп! Готово, держите.

Комендантша отдает Юле фотографию. Та смотрит и бросает ее на кровать.

ЮЛЯ. Фигня. И глаза красные.

Юля дает комендантше еще одну купюру.

КОМЕНДАНТША. Если магнитофон нужно напрокат, тоже у меня можно взять недорого.

ЮЛЯ. Знаю, все, денег больше нет.

Комендантша уходит. Оксана берет фотографию и убирает ее в карман.

ЮЛЯ. Это были все мои деньги, которые прислала маман. Впереди у нас голодный месяц.

ОКСАНА (испуганно). Зачем ты ей отдала?

ЮЛЯ. Она жадная. За копейку удавится. Выкинет меня из общаги, а другую дуру на мое место поселит. Пять старушек — рубль.

ОКСАНА. Как это она тебя выкинет? Не имеет права. Можно в деканат пожаловаться.

ЮЛЯ. Вот в деканате вовсе не обязательно знать, что я тут тусуюсь. По их версии я давно сижу в моем снежном городке и учу старославянский язык. Я уже и сессию пропустила, теперь вообще непонятно, как восстанавливаться. А. Наплевать.