ОН. И это важно вот почему. Если я собираю информацию об инциденте, то это значит, что я никакой не психолог и все, что вы мне здесь расскажете, уже вечером будет на столе у вице-президента по персоналу. И будут приняты определенные решения. И эти решения — они могут быть в вашу пользу. А могут быть и не в вашу пользу. Например, если будет принято решение, что в инциденте на кухне есть ваша вина.

ОНА. Так все и будет?

ОН… а если нет, то остается только один вариант — меня прислали сюда для того, чтобы выяснить что-то про вас. И почему-то для компании или для кого-то еще, кто меня сюда прислал, это что-то гораздо важнее, чем инцидент на кухне.

ОНА. А это так?

ОН. Если я дам вам честный и откровенный ответ, вас это вряд ли устроит.

ОНА. Это точно.

ОН. Вы мне не поверите.

ОНА. Не поверю.

ОН. Значит, я должен убедить вас каким-то другим способом.

ОНА. Вперед.

ОН. Прежде всего я попрошу вас рассказать об инциденте на кухне.

ОНА. Кто бы сомневался.

ОН. Максимально подробно, не упуская никаких деталей, даже если они покажутся вам незначительными. Вы ведь хорошо помните детали?

ОНА. Хорошо.

ОН. Вы не против, если я включу диктофон?

ОНА. Против.

ОН. Хорошо. Вот, я его убираю. Видите, он выключен. Я понимаю, вы все еще сомневаетесь…

ОНА. Инцидент на кухне.

ОН. Да.

ОНА. Это произошло в нашей лаборатории на кухне, два дня назад.

ОН. Вы помните точную дату?

ОНА. Какую дату? Сегодняшнюю дату или дату два дня назад?

ОН. Можете назвать дату инцидента?

ОНА. Дайте-ка я подумаю. Сегодня девятнадцатое. Значит, дата инцидента — семнадцатое января.

ОН. Так.

ОНА. Семнадцатого января около восьми часов вечера я зашла на кухню.

ОН. Это нормально, что вы в это время находились на работе?

ОНА. У нас ненормированный рабочий день.

ОН. Хорошо. Итак, вы находились на кухне.

ОНА. Я стояла возле кофе-машины.

ОН. Вы собирались выпить кофе?

ОНА. Нет, блин, я собиралась разбить себе голову о кофе-машину. Конечно, я собиралась выпить кофе. Я смотрела на таблички на машине и думала, что именно я хочу — капучино или американо. И в этот момент вошел Алексей.

ОН. Жуков.

ОНА. Да.

ОН. Заведующий лабораторией.

ОНА. Да.

ОН. Ваш непосредственный начальник?

ОНА. Да.

ОН. И что произошло дальше?

ОНА. Он подошел ко мне сзади и обнял меня, положив обе руки мне на грудь.

ОН. На грудь?

ОНА. На груди. Две руки на две груди. Вот так. Представьте, что это его руки.

ОН. Что вы по… почувствовали в этот момент?

ОНА. Я почувствовала запах его духов. Довольно приятный.

ОН. Нет, я имею в виду, что вы почувствовали от… от его прикосновения.

ОНА. Она вы имеете в виду, почувствовала ли я сексуальное влечение?

ОН. Нет. То есть да. То есть, нет. Я имею в виду, почувствовали ли вы себя жертвой?

ОНА. Нет, с какой стати.

ОН. У вас ранее были с Алексеем сексуальные отношения?

ОНА. Нет.

ОН. Может быть, вы обменивались шутками сексуального характера, может быть, были какие-то намеки, которые можно было бы истолковать как…

ОНА. Нет.

ОН. Вас удивили его действия?

ОНА. Нет.

ОН. Почему?

ОНА. Потому что Алексей перетрахал уже всю лабораторию. Должна же когда-нибудь прийти и моя очередь.

ОН. Он пере… он что? И от… и как вы… откуда у вас такие сведения?

ОНА. Об этом все знают. Он специально берет на работу симпатичных девушек. И юношей.

ОН. Что?

ОНА. Не изображайте из себя невинность. Начальство в курсе. Леша — золотой мальчик, гений. Он приносит компании миллионы долларов, поэтому он может делать в своей лаборатории все, что пожелает. Если бы он был некрофилом и получал сексуальное удовольствие, совокупляясь с трупами, при лаборатории открыли бы небольшой частный морг.

ОН. Честно говоря, я просто не знаю, как на это реагировать.

ОНА. Сообщите об этом руководству и увидите, что после этого произойдет.

ОН. И что, по-вашему, после этого произойдет?

ОНА. Через пять минут после этого вы подпишете подписку о неразглашении, а через десять минут вас здесь уже не будет.

ОН. Как давно это продолжается?

ОНА. Я работаю здесь четыре года. Насколько я могу судить, по крайней мере эти четыре года это продолжается.

ОН. И никто не пытался это остановить? То есть, я хочу сказать, он ведь, кажется, женат?

ОНА. Жена наверняка в курсе.

ОН. Я не знаю…

ОНА. Вы ходите дослушать мой рассказ об инциденте на кухне?

ОН. Да, пожалуйста.

ОНА. Алексей какое-то время мял мои груди, потом его правая рука переместилась ко мне в трусики. Нужно объяснять, что там делала упомянутая рука?

ОН. Благодарю, у меня все в порядке с воображением.

ОНА. Это тоже продолжалось некоторое время, после чего он развернул меня лицом к себе и подвел к столу. И в этот момент он заметил, что у двери стоит человек.

ОН. Курьер.

ОНА. Да. Курьер из доставки. Когда Алексей его увидел, он там стоял уже некоторое время.

ОН. И снимал все происходящее на мобильный телефон.

ОНА. Нет.

ОН. Нет?

ОНА. Если бы он снимал это на видео, у него забрали бы телефон и инцидент был бы исчерпан. Он не снимал.

ОН. А что он делал? Я не очень в этом разбираюсь.

ОНА. Он вел трансляцию в интернет. Он шел мимо кухни, заметил приоткрытую дверь, зашел, чтобы что-то там спросить и увидел начальника лаборатории, который стоял, засунув руку в трусики лаборантке. И он достал телефон и начал транслировать все это шоу в интернет. К тому времени, когда у него отняли телефон, трансляцию посмотрело уже около полутора тысяч человек и кто-то посмотревших успел сделать копию записи. Специалисты нашей компании уже два дня зачищают все следы этой записи в сети, но ее выкладывают снова и снова.

ОН. Эффект Барбары Стрейзанд.

ОНА. Эффект Барбары Стрейзанд.

ОН. Господи, какая тупость. Как получилось, что в вашей лаборатории с вашими строгими правилами разгуливает случайный человек и ведет трансляции в интернет.

ОНА. И на старуху бывает проруха.

ОН. Как вы думаете, чем это кончится?

ОНА. Ничем.

ОН. В смысле ничем?

ОНА. Вы напишете ваш отчет. А через неделю про это забудут.

ОН. Алексей перед вами извинился?

ОНА. За что?

ОН. За попытку изнасилования.

ОНА. Это не была попытка изнасилования.

ОН. Вы хотите сказать, что это было обоюдно? То есть вы хотели заняться с ним сексом?

ОНА. Нет. Но я понимала, что рано или поздно это случится.

ОН. Вы это понимали?

ОНА. Да. Это было частью неписанного договора.

ОН. Между кем и кем.

ОНА. Между Алексеем и каждым сотрудником, которого принимают на работу в лабораторию.

ОН. Вы с кем-нибудь это обсуждали?

ОНА. Нам запрещено обсуждать вне лаборатории…

ОН. Я имею в виду, вы с кем-то обсуждали это внутри лаборатории. С кем-то из сотрудников?

ОНА. Нет.

ОН. Нет?

ОНА. Подождите. Кажется, я припоминаю. Я говорила об этом с Таней.

ОН. Это девушка, которая сидит на ресепшене?

ОНА. Да.

ОН. Что именно вы ей сказали?

ОНА. То же, что и вам. Что этот инцидент забудется через неделю.

ОН. Это она первая завела этот разговор?

ОНА. Думаю нет.

ОН. Кто из вас первой завел этот разговор?

ОНА. Она выглядела расстроенной. И озабоченной. Я решила, что это из-за инцидента.

ОН. Почему вы так решили?

ОНА. Глупый вопрос. Служба внутренней безопасности не давала нам житья все эти два дня.

ОН. Что они делали?

ОНА. То же, что и вы. Задавали вопросы.

ОН. Правильно ли я понял, что последние два дня сотрудники службы внутренней безопасности допрашивали вас по поводу инцидента на кухне?

ОНА. Я не знаю, имею ли я право об этом говорить.

ОН. Имеете.

ОНА. Да, так и было.

ОН. И сколько раз это было?

ОНА. Я не считала. Семь или восемь раз.