ЛЕНА. Красивая история. Они хорошо жили?

НИКОЛАЙ. Сначала хорошо. Потом мать заболела. Наследственное у нее было. С головой. Последние годы совсем плохо…

Наливает себе из чайника. Незаметно, чтобы не видела Лена, подливает из бутылки, которая стоит под скамейкой.

НИКОЛАЙ. Меня она сильно не любила. Веником колотила. Я пробовал сбежать. В 14 лет. В суворовское училище поступил. Хотел военным стать. Тогда все хотели военными быть. Мы же постоянно с кем-то воевали. Но не получилось у меня… Суворовское, потом год в училище. Пришлось два года в армии еще. Все думал — отслужу, вернусь домой и заживу. Потом оказалось, что те, армейские годы — это и было самое счастливое время в жизни. Надежда была, впереди что-то было.

ЛЕНА. Сейчас нет?

НИКОЛАЙ. Неа.

ЛЕНА. Что случилось с вашей женой? Вы развелись?

НИКОЛАЙ. Развелись. Живет сейчас где-то. С Валькой вон созваниваются. Не приживаются в нашем доме женщины почему-то. Мать умерла. Моя сбежала. У меня ведь еще сестра была. 14 лет прожила. Опухоль мозга. Наследственное, от матери. Вот ее мать любила, души не чаяла. Мне кричала, лучше бы ты сдох, подонок. Не знаю, почему так.

ЛЕНА. Извините.

НИКОЛАЙ. Нормально. Еще удивительно, как ты-то к Вальке прибилась. Любишь, что ли?

ЛЕНА. Не знаю. А как же Аня с дедом?

НИКОЛАЙ. Тут особая история. Тут не отношения, а расчет. Она же во все вникает. Во все дела. На себя хозяйство примеряет.

ЛЕНА. Может, это и не плохо?

НИКОЛАЙ. Может, и не плохо. Но несправедливо. Вы же, как змеи, заползаете и кусаете потом в самое сердце.

ЛЕНА. Вы что?

НИКОЛАЙ. Мы для вас все делаем. Что можем, и что не можем. А вы потом сзади подкрадетесь и по башке.

Лена берет чашку, нюхает ее. Наклоняется и достает полупустую бутылку. Выливает на землю.

ЛЕНА. Идите спать.

НИКОЛАЙ. Я пойду. Пойду. Эй, не трогай!

ЛЕНА. Вот и идите.

Появляется Валя с пакетом в руках. Николай выходит на крыльцо.

НИКОЛАЙ. Слабода!

ВАЛЯ. Идиот.

НИКОЛАЙ. У меня есть теория. Дед, его поколение, слободы хлебнуло только один раз. В войну. И всю жизнь этот единственный глоток вспоминало. Горькая она на вкус оказалась. А наше поколение слободу может с утра до вечера хлебать…

Подбирает бутылку, она пуста.

НИКОЛАЙ. Валька! Принес?

ВАЛЯ. Принес.

Достает из пакета бутылки с пивом и разбивает их одну за другой.

НИКОЛАЙ. Что ж ты делаешь, сукин сын.

ВАЛЯ. У нас батя, своя свобода. Это деньги, на которые мы вам бухло покупаем. Все, свободен, воин-освободитель.

НИКОЛАЙ. Эх, Валя…

Шум машины.

НИКОЛАЙ. Что это? А, дед со своей лягушонкой в коробчонке едет.

ЛЕНА. Надо его убрать.

ВАЛЯ. Отец, не доводи до греха.

НИКОЛАЙ. Все, ушел.

Действительно уходит. Во дворе вбегают дед и Анна.

АННА. Скорее! Звони в милицию!

ДЕД. Никакой милиции. (натыкается на столик) Это что такое? Убрать. Быстро мне парадный пиджак.

АННА. Что? Идем в дом, закроемся изнутри.

ДЕД. Блядь, я кому сказал? Пиджак мне парадный!

Лена убирает столик, Анна убегает в дом и приносит пиджак с медалями. Валя смотрит на все, прислонившись к забору.

ДЕД. А теперь все пошли в дом.

Пауза.

ДЕД (кричит). Пошли в дом, я сказал!

ВАЛЯ. Что случилось?

АННА. Бунт.

ВАЛЯ. Революция? Против деда? Это интересно.

АННА. Мы решили задержать зарплату на две недели, пока не отправим срубы в Москву. Они же деньги получат и как раз на эти две недели запьют.

ВАЛЯ. Мы решили?

АННА. Это я предложила. Дед поддержал.

ВАЛЯ. Красота. И теперь из-за твоих глупых идей деда линчуют?

ДЕД. Заткнись, щенок. Уйдите все, я сказал.

ВАЛЯ. Я-то заткнусь. Ладно, дед. Сам получил, что хотел. Я пошел в зрительный зал. Если что — кричи, мы рядом.

Возле калитки появляется толпа народа. Слышны выкрики: «Не имеет права», «Откуда она взялась, здесь командовать?» «Где наши деньги?». Толпа начинает скандировать — «Где наши деньги?» Дед смотрит. Скандирование рассыпается, выкрики идут на убыль. Воцаряется тишина.

ДЕД. С кем мне говорить?

Тишина.

ДЕД. Я повторяю — с кем мне говорить? Мишка, с тобой? Колька — или с тобой? Я старый, мне всех не перекричать. Все остаются там, сюда ко мне пусть один кто-нибудь идет.

В толпе волнение. Наконец выходит мужик.

МУЖИК. Леонид Николаевич, ты всегда начальствовал ладом. Не обижал рабочее население. А это что же такое? Не можем своих денег получить…

ДЕД. Избаловались. Забыли, черти, как по полгода без зарплаты сидели? Забыли?

МУЖИК. Забыли.

ДЕД. К хорошему быстро привыкаешь, и сразу хочется еще лучшего.

МУЖИК. Леонид Николаич, мы против тебя ничего не имеем. Работаешь и работай. А вот эту бабу…

Дед подскакивает к мужику и бьет его палкой по голове. Мужик падает.

МУЖИК. Ты что, блядь, старый, ебанулся?

Поднимается и хочет кинуться на деда. Выстрел. Мужик падает. Все поднимают головы. На крыше стоит Анна. В руках у нее ружье. Она ломает ружье об колено, вынимает дымящийся патрон. Вытаскивает из кармана халата другой, заряжает.

АННА. Еще кому зарплату начислить?

В толпе женский отчаянный крик — «Миша!»

К телу пробивается женщина. Толпа потихоньку расходится. Дед снимает пиджак и накрывает тело. Женщина хватает пиджак и кидает его деду в лицо.

ЖЕНЩИНА. Будь ты проклят!

5

Двор. Дед и Кушелев. Дед сидит. У Кушелева в руках какие-то бумаги.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, было шестнадцать свидетелей. Все видели, что выстрелила она.

ДЕД. А я тебе говорю, что стрелял я. Кому верить — это уж ты сам решай.

КУШЕЛЕВ. Это просто глупо. Если будут расходиться показания, пришлют следователя из Волоковца. Сделают баллистическую экспертизу. Следственный эксперимент. Кто где стоял. И все равно докажут, что стреляла она.

ДЕД. Я тебе говорю — стрелял я.

КУШЕЛЕВ. Ну что ты будешь делать? Зачем вы ее защищаете? Она убила человека. У Мишки, между прочим, двое детей осталось. И жена больная.

ДЕД. Детям поможем.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, это убийство. Здесь откупиться не получиться.

ДЕД. Я не собираюсь откупаться. Хочешь посадить — сажай. Только не ее. Меня.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, я к вам по хорошему. Пусть она придет к нам сама. Пусть напишет явку с повинной. Мы все оформим как убийство в состоянии аффекта. Характеристики самые положительные. Получит два года. Отсидит, выйдет как новенькая.

ДЕД. Сережа, я ее не отдам.

КУШЕЛЕВ. Упрямый ты, Леонид Николаевич.

ДЕД. Упрямый.

Кушелев садится рядом с дедом.

КУШЕЛЕВ. Вот, посмотрите.

Подает деду бумаги. Дед достает очки, читает.

ДЕД. Что это?

КУШЕЛЕВ. Все шестнадцать свидетелей. Слово в слово. «Мишка пришел с ружьем и сам случайно выстрелил себе в грудь».

ДЕД. Зачем они?

КУШЕЛЕВ. Чтобы тебя спасти, Леонид Николаевич. Понимают ведь…

Голова у деда трясется. Бумаги сыплются у него из рук. Кушелев подбирает бумаги и складывает их в папку.

КУШЕЛЕВ. Леонид Николаевич, это же документ! Ладно. Раз явку с повинной не хотите оформлять, придется закрывать дело. За отсутствием события преступления.

Кушелев встает.

КУШЕЛЕВ. Да, вот еще. Мне Валька нужен. Он здесь?

ДЕД. Здесь где-то. Валька! Поди сюда!

Открывается шкаф, из него вываливается Валя.

ВАЛЯ. Кто меня, зверя лютого зовет? Фу, черт. Пыльно там.

ДЕД. Ты чего в шкаф забрался?

ВАЛЯ. Спрятаться хотел. Сижу, а меня никто не ищет. Задремал. Сон хороший приснился. Про детство.

ДЕД. Вот тебе человек что-то сказать хочет.

КУШЕЛЕВ. Валя, помнишь, я тебе вчера говорил… про одно дело.

ВАЛЯ. А… помню. Что-то изменилось?

КУШЕЛЕВ. Еще хуже стало. Так что тебе прямо сейчас надо что-то решать. Иначе всем худо будет. Всем твоим, я имею в виду. Да и мне тоже.

ВАЛЯ. Понятно. Значит, мне валить надо?

ДЕД. Это еще почему?

ВАЛЯ. Это тебе товарищ в погонах объяснит.