А.М.: К сожалению такого опыта, у меня не было.

Н.Х.: Это шутка, но она абсолютно серьёзна: на Бродвее может быть поставлен драматург, ранее ставившейся на Бродвее. То есть, шансов нет, вообще. Есть такая структура, которая называется Lark Play Development Center — это самая мощная драматургическая структура, которая помогает в постановках, они постоянно проводят фестивали и читки. Это такое престижное место, где я чуть ли не рекордсмен, у меня там три пьесы презентовалось со звездами Голливуда — и не одной постановки. Потому что коэффициент постановки на Вест-Энде и на Бродвее был десять лет назад — 1:3, сейчас — 1:4. То есть если мне надо потратить на спектакль миллион в Лондоне, то в Нью-Йорке на это же самое, мне надо потратить четыре миллиона. Без шансов попасть туда другому драматургу. Будут всё равно ставить Ибсена, и никуда ты от этого не денешься. Скорее всего, театр пойдёт таким же путём, что и социальные сети, когда они заменяли собой СМИ. Точно так же мобильные и локальные точки будут развивать свой театр, который начнёт бороться с этим. Если будет необходимое финансирование, то не будет проблем.

А.М.: Давай посмотрим вопросы от зрителей.

Вопрос: Здравствуйте господа! Вопрос обоим ведущим. Насколько перспективным вам кажется модель кино в формате виртуальной реальности (VR). Похоже, это становится трендом в США.

Н.Х.: Дело в том, что мы сотрудничаем с такой группой, как Tesla Suit. Tesla Suit — это самый перспективный на сегодняшний день в мире костюм виртуальной реальности. Уже готов образец, очень много получено feedback на него. Когда костюм пойдёт в серию, у меня есть идея создать спектакль тактильного театра виртуальной реальности. Когда, например, на сцене один актёр бьёт другого по плечу и весь зал получает удар в плечо. Или когда актёр дует в зал, а все зрители будут ощущать холод. Это очень близкая реальность. Точно так же, как и в случае с кино. Я смотрю по ближайшим переговорам Tesla Suit, которые идут, скорее всего, это начнётся с гиков в играх, дальше это пойдёт в кино, потому что это очень удобный костюм для моделирования движения, дальше это пойдёт в медицину, как корректировка, восстановление после инсультов, травм и т. д. А потом, скорее всего это может появиться в исполнительских искусствах. Это, кажется, что далеко, на самом деле я думаю, что это вопрос ближайших пяти лет. Потому что виден очень активный выход на рынок костюмов виртуальной реальности. Первый костюм был куплен Oculus Цукербергом и он уже в принципе в серии. Сейчас я думаю, что возникнет серия таких костюмов.

А.М.: Хорошо. Коль, спасибо тебе огромное за этот разговор. Честно говоря, я очень много узнал каких-то вещей, о которых не имел ни малейшего представления. Обычно говорят развиртуализировались, а мы, наконец, с тобой свиртуализировались. Знакомы, наверное, лет десять, и за эти десять лет сели, наконец, чаю попили.

Н.Х.: Скажу тебе спасибо большое, потому что мне очень приятно всегда с тобой разговаривать. Мы очень много тем сегодня не трогали. Если тебе захочется, мы можем ещё как-нибудь встретиться и поговорить.

А.М.: Да, можем, как-нибудь ещё разик по другому поводу посидеть.

Н.Х.: Есть более узкие, специальные темы для людей более профессиональных, которые, я думаю, помогут жить многим.

А.М.: Я думаю, что мы сделаем ещё эфир и пообщаемся по какому-нибудь поводу. А там глядишь, я всё-таки доберусь до Лондона, заеду к тебе в гости.

Н.Х.: Без проблем. Но у меня к тебе будет просьба, чтобы ты добрался до Минска и провёл там трёхдневный семинар с нашей театральной лабораторией «Fortinbras».

А.М.: Спасибо за приглашение, обсудим. Зрители, спасибо вам за то, что с нами были, спасибо, что нас послушали. И до новых встреч на нашем сценарном онлайн-телевидении.

Н.Х.: До свидания!

А.М.: Пока-пока!

— Коллеги, приветствую всех. У нас сегодня в гостях режиссёр Тая Зубова.

— Привет.

— Наше сценарное телевидение «на коленке» продолжает работу. Сегодня мы будем говорить о том, как начинающему режиссёру запустить свой проект, как найти на него финансирование, как собрать сторонников и т.д., и т. д.

Тая, прежде всего, хочу попросить тебя рассказать, откуда ты взялась такая, с какого города, где училась, от каких родителей? С какой планеты прилетела?

— Хороший вопрос. Ты очень интересно написал про «Рыбу мою» и про образность. Меня это так тонко погладило, и я подумала, что взялась-то я от мамы. Моя мама художник и она всю свою жизнь работает с детьми и занимается с ними, скажем так необычным развитием, т.е. она даёт им как раз образную базу. Она не учит детей рисовать, она учит детей видеть мир и потом его передавать через различный инструмент — это может быть лепка, рисование, ни так важно. Всё-всё началось с меня, я так сейчас понимаю. Когда она стала развивать меня, стала в детском садике преподавать, у неё появилась такая система — «четыре стихии». Вся её система была построена на четырёх стихиях — огонь, вода, земля и воздух. И дальше всё обучение шло через эти стихии. То есть мы протанцовывали стихии, прорисовывали стихии, проигрывали на каких-то инструментах стихии и т. д. Наверное, оттуда-то всё у нас и взялось. Это были золотые годы — начало 90-х, когда страна была жутко бедной. Зато у нас был чудо-садик, в котором были эксперименты. Первые три года я училась не в школе, а в садике как раз, потому что у нас одна группа была экспериментальной: школа — детский сад, где мы два или три часа учились обычным предметам, которые преподавали родители наших же детей и потом ещё два-три часа рисовали, пели, танцевали. Первые три года были вот такие волшебные. Потом конечно я попала в жуткую обычную школу. Это были страсти-мордасти.

— Нам очень интересно то, как, по сути, ребёнок стал развивать маму. То есть дал толчок для развития мамы, и дальше в свою очередь мама дала обратный толчок для твоего развития.

— Я надеюсь, что так. На самом деле она художник декоратор, в театре работала, когда я родилась. Чем дальше я взрослела, тем больше она занималась мной и до сих пор занимается детьми. Сейчас решила, что будет рисовать развивающие мультфильмы, с прикольными существами: Красный король, Синий, принцесса Линия, ещё кто-то. Круто-круто, мне нравится.

— Очень интересно. И дальше? Вот такой сказочный и волшебный садик. А ты сразу же рисовала?

— Ну, как это? Что значит «сразу рисовала»?

— Это было неосознанно. Это есть ты. То есть рисование — это есть ты.

— Да. Но сейчас я почти не рисую. Ещё семь лет на скрипке занималась, пять лет на фортепиано.

— Дурацкий вопрос: «А ты хорошо рисуешь?»

— Нет. Мне кажется, что ужасно. В детстве я рисовала намного лучше. Те года, когда я была в обычной школе, в обычном институте настолько зашорили, что я буквально с «Рыбы» начала рисовать, раскрывать это в себе. Не знаю, это очень тяжело, когда вот такого ребёнка потом в реальную жизнь помещают. Просто кошмар.

— А реальная жизнь, это что ты имеешь в виду? Это школа, после детского садика, да?