И.А.: Ни на что не опираемся. Открою вам секрет, я не смотрела ни одной серии «Игры престолов», например. У меня нет столько времени, чтобы всё смотреть, быть в курсе, опираться. Я всегда стараюсь смотреть несколько серий каждого нового сериала, но не каждого нового, по крайней мере, те, которые на слуху или те, которые рекомендуют друзья. Либо когда у нас в офисе все смотрят какой-нибудь сериал, то мы его тоже смотрим.

А.М.: Мне кажется, что «Игра престолов» — это не твоя компетенция. Это же фэнтези. Тебе надо сериал «Girls» смотреть.

И.А.: «Girls» я посмотрела. Когда-то я начинала писать один из эпизодов «Барвихи» и нам всем авторам Дулерайн в приказном порядке сказал посмотреть «Girls» и «Skins». Мы ни на что не опираемся, просто работаем. Когда что-то нравится, просто просматриваем.

Вопрос: Как писать хорошие диалоги?

А.М.: Хороший вопрос!

И.А.: В моём послужном списке есть сериал «Ранетки», я написала два сезона в соавторстве со Светой Фричинской, там был ряд диалогистов и я не считаю те диалоги хорошими. Нужно, наверное, не заигрываться в литературу. Нужно понимать, как будут разговаривать у тебя герои, какая у героя речевая характеристика и её придерживаться. Вот и всё. А не писать, как в книжках. Нужно как можно больше общаться, слушать, смотреть, получать информацию.

Вопрос: Как называется объединение?

А.М.: «Good Story Media». Хорошая история Media.

И.А.: Официально компания называется «А плюс», потому что она сейчас входит в «Газпром-Медиа». Поэтому у нас две заставки: «А плюс» и «Good Story Media».

Вопрос: Мы полностью перешли на американские технологии или есть отличия?

И.А.: Американские технологии чего? Написания сценариев?

А.М.: Видимо да.

И.А.: В разных авторских комнатах, они разные. Мы пишем вдвоём вот так. И мы можем три дня ничего не делать, разъехаться по своим семейным или другим важным делам, а потом сесть и написать серию. В другой авторской комнате — другой главный продюсер, а у нас их трое: Антон Щукин, Антон Зайцев и Логинов Артем, и они все разные. И методы написания и дальнейшее производство всё разное. Я не могу давать универсальных советов. Я не могу писать так, как пишут, например, «Ворониных», я не могу писать в очень большой авторской группе, потому что я там потеряюсь, я так думаю, не знаю, как будет на самом деле.

Вопрос: Ирина, Вы соблюдаете формулу «ни дня без строчки»? Для себя что-то пишете? Не боитесь потерять писательскую форму, когда долго не пишете?

И.А.: Я, Саш, тебя ненавижу, потому что ты на «Костях» прислал мне 31-го декабря сценарий, который я естественно не читала, и прочитала его только после Нового года. Ты единственный сценарист, который каждый день пишет по расписанию. Нет, я не пишу каждый день.

А.М.: Просто у меня тогда сошлось три проекта. И да, я прислал тебе сценарий 31-го потому, что 1-го января мне нужно было садиться и писать следующий проект. А 20-го января у меня был уже дедлайн.

И.А.: Я из тех авторов, которые присылают закодированные файлы редакторам. И, если вы будете со мной работать, как с редактором, то все авторские уловки я знаю, и придумывала ещё, хлещи. Поэтому я другим не даю спуска. На самом деле я больше люблю производство, считаю себя очень ленивым сценаристом, вы себе даже не представляете каким ленивым. Для меня самое классное, когда начинается кастинг, когда начинаются читки, когда это всё оживает — вот тогда я могу двое суток бегать на ногах, кричать, радоваться, контролировать реквизит, люблю ездить и выбирать объекты. Всё это люблю делать, кроме писанины. И плюс у меня трое детей. Это тоже очень тяжело даётся.

А.М.: Ужас! Я не представляю, как это, когда трое детей. У меня один, но мне кажется, что он меня со всех сторон окружает.

И.А.: Когда было двое, было нормально. Я уже очень хочу выйти в офис на работу. Не писать дома и по кафе.

Вопрос: Ирина, а у вас нет соблазна, попробовать свои силы в полном метре? Или сериальщиков к большому кино не подпускают?

И.А.: Мне честно говоря, всё равно, что писать по форме. Везде свои законы. Я понимаю, что полные метры сейчас в наших реалиях не очень интересны. Так скажем.

А.М.: Мне кажется, что сегодня большое кино, как раз — сериал. Это большая аудитория, это большие темы, это большая свобода.

Вопрос: Можно ли заранее просчитать будущий рейтинг? Бывают ли в этой области неожиданности?

И.А.: Бывают неожиданности, но просчитать невозможно. Есть контрпрограммирование других каналов, в конце концов.

А.М.: Ирина, огромное тебе спасибо! Нас было более 110 человек в прямом эфире. Мне кажется, мы на все вопросы ответили. Я исхожу из того, что все зрители нашего эфира — начинающие сценаристы, можешь им какое-нибудь дать пожелание.

И.А.: Мой и твой мастер Александр Эммануилович Бородянский всегда говорил: «Пишите больше!» И нет больше никаких рекомендаций.

А.М.: Отлично! Спасибо тебе огромное!

И.А.: Спасибо вам! Пока!

А.М.: Пока-пока!

Александр Молчанов: Коллеги, я вас приветствую на нашем кухонном телевидении. Меня зовут Александр Молчанов. У нас сегодня в гостях сценарист и драматург Нана Гринштейн. Нана, здравствуйте!

Нана Гринштейн: Здравствуйте! Приветствую всех! Рада всех видеть!

А.М.: Я считаю, что любые истоки творчества, истоки любой личности находятся в детстве. Я сегодня заглянул в Википедию и узнал, что Вы родились в Баку. Что для Вас Баку рубежа 70—80-х годов? Есть какой-то образ детства, связанный с этим городом?

Н.Г.: Вы знаете, мне достаточно сложно об этом говорить, потому что я не была в родном городе с тех пор, как уехала из него в 88-м году. Так, просто ассоциативно, первое, что я почему-то вспоминаю — это голубые занавески, которые я видела каждый день, когда просыпалась утром. Наверное, это не имеет никакого отношения к городу, но вот это колыхание и солнечный свет, что-то, что мне иногда кажется, я увижу утром, когда просыпаюсь. Но поскольку обстоятельства моего отъезда были достаточно трагическими — я наполовину армянка, наполовину еврейка, поэтому я понимаю, что вряд ли когда-либо окажусь в этом городе, и боюсь, что его уже просто нет. И может быть это какая-то защитная реакция, может быть ещё что-то, я волнуюсь сейчас, когда говорю об этом, но какой-то связи с городом я не ощущаю.

А.М.: Было ли что-то в детстве, с чем Вы сейчас ощущаете связь, кроме этих голубых занавесок, может быть книги какие-то, может быть люди какие-то? То есть что-то, что Вы оттуда из прошлого забрали сюда в настоящее.

Н.Г.: Были люди и, конечно же, было очень много книг, которые я читала в детстве. Собственно, я была таким ребёнком, который проводил всё время с книжкой, и это были, конечно, мои главные друзья. Я читала, наверное, такой достаточно стандартный набор книг для ребёнка того времени, ничего особенного. На самом деле очень важной книгой для меня были «Три мушкетёра» Дюма и остаются по сей день. Я думаю, что это один из совершенно идеальных образов, созданных Дюма. И тут дело не в литературных качествах, я прочитала потом огромное количество всякой сложной и интеллектуальной литературы, а просто это какой-то архетип, который удалось поймать и создать Дюма, на основе которого было создано огромное количество самых разных других произведений. На меня, безусловно, это оказало большое влияние — страсть к путешествиям, к приключениям, попытка найти их в обыденности, которая меня окружала. Я жила в новом районе и напротив моего балкона был детский сад и в этом детском саду жило очень много черепах, они ползали в кустах и на них можно было иногда наступить. А ещё вот такой образ из детства: дело в том, что я жила на третьем этаже и в перерывах между чтением книжек смотрела вниз. А у нас так принято было, что все какие-то значимые события люди выносили всегда наружу, и поэтому все похороны происходили внизу и я довольно часто, к сожалению, видела покойника сверху, которого несли в гробу и процессию с оркестром, который его сопровождал. А также, примерно с той же частотой я видела свадьбы, которые проходили там же во дворе, в большом шатре, который у нас считался детской беседкой, его перекрывали какими-то коврами, всю ночь звучала безумно красивая восточная музыка, люди праздновали — плясали, ели плов, шашлыки. Смерть, рождение — это всё я наблюдала. Очень интересный был ракурс, потому что я могла на всё это смотреть немножечко сверху.