Дикое пение Народ придворный – мишура! А наша рать – груба, пестра; Высок прыжок, и бег наш скор, Суров и крепок смелый хор. Фавны Танцуя, резвою толпой Бежит веселых фавнов рой; Венок дубовый меж кудрей, И острых кончики ушей, Торча, глядят из-под венца. Хоть фавн курнос, широк с лица, Но мил для женщин без конца: Он лапу даст – и с ним как раз Пойдет красивейшая в пляс. Сатир Бежит за пестрою толпой Сатир с козлиною ногой, Поджарый, жилистый, сухой. Как серна, он с высоких гор На мир бросает бодрый взор; Свободно, вольно смотрит он На жалкий люд, мужей и жен, Что там внизу, во мгле густой, Живут, довольные собой; А в вышине сатир один Вселенной светлой властелин. Гномы Плетемся мы, малюток рой, Без пар, разбросанной толпой, Во мшистом платье налегке И каждый с лампою в руке. Как муравьи, мы здесь кишим, – Один стремится за другим, Снуем везде – и здесь и там, Везде найдется дело нам. Кобольдам добрым мы родня; Хирурги гор, свой труд ценя, Сверлим мы их по мере сил, Пускаем кровь из горных жил; Металлы грудой копим мы И кличем ласково из тьмы, Чтоб бодрость путнику вдохнуть: Счастливый путь! Счастливый путь! Добру служить хотим мы тем; Друзья мы добрым людям всем; Но служит золото стократ На воровство и на разврат, Железо ж нужно гордецам, Чтоб сеять смерть то здесь, то там; А кто три заповеди мог Забыть – тому и все не впрок. Но в этом нашей нет вины, И все терпеть, как мы, должны. Великаны Народом диким мы слывем, В ущельях Гарца мы живем; В природной силе, прост и наг, Идет гигант, – отважен шаг, В руке могучей трость-сосна, Вкруг бедер перевязь одна, Передник грубый из ветвей, – Мы папской стражи здоровей! Хор нимф (окружая великого Пана)
Давно ты ждан! Весь мир земной В тебе с тобой, Великий Пан! Сюда, веселый хор подруг! Танцуйте радостно кругом! Серьезен он, но добр притом И видеть рад веселье вкруг. Под кровлей неба голубой Живет он, бодрый и живой; Пред ним лепечет ручеек, Его ласкает ветерок; Когда же в полдень он уснет, Листок на ветке не дрогнет, На вежды нимф, в тени листов, С толпою грез нисходит сон, И ароматами цветов Душистый воздух напоен. Когда же вдруг воскликнет он, Как рев грозы, как моря стон, Объемлет ужас всех тогда, Бегут все в страхе кто куда, И войско вмиг теряет строй, И устрашается герой. Кто славы стоит, славься тот! Хвала тому, кто нас ведет! Депутация от гномов (великому Пану) В горных жилах извиваясь, Сквозь ущелий мрак и мглу Злато блещет, открываясь Лишь волшебному жезлу. Там во тьме, как троглодиты, Мы живем, твой клад храня; Ты же дар, во тьме добытый, Раздаешь при блеске дня. Повелитель, мы открыли Новый, чудный клад опять: Он доставит в изобильи Все, что можно пожелать. О, прими в свое владенье Клад, отысканный в горах! Всем на благо, без сомненья, Всякий клад в твоих руках. Плутус (Герольду) Теперь должны мы духом укрепиться И все принять покорно, что случится. Ты всем известен доблестью души! Ужасное теперь пред нас предстанет, Потомство верить этому не станет, Так в протокол все это запиши. Герольд Вот Пана карлики ведут К колодцу, полному огня; То пламя вверх взовьется тут, То вглубь уйдет, покой храня, И мрачно смотрит бездны зев; То, снова бурно закипев, Огонь взлетает, дик и рьян. Стоит над ним великий Пан, Дивясь нежданным чудесам, А по обеим сторонам Жемчужный пенится фонтан. Как верить этому? И он Нагнулся низко, удивлен, Над тем колодцем. Вдруг туда Его упала борода! Чей подбородок гладкий тот? Его рукой он скрыл… Но вот Грозит ужасная беда: Воспламенившись, борода Летит обратно – вот зажгла Его венец вокруг чела, Жжет грудь ему… Веселье вдруг Сменил мучительный испуг. Все гасят, тушат, но кругом Толпа охвачена огнем. Тот дует, этот воду льет, – Огонь лишь больше восстает. Бушует пламя; все горят: Объят пожаром маскарад. Но что за весть, я слышу, там Повсюду мчится по устам? О ужас! Ночь беды и зла, Что ты за горе принесла! Увы, узнают завтра то, Чего не рад узнать никто. Я слышу крики в толкотне: «Сам император наш в огне!» О, если б лгала эта весть! Он гибнет! Двор с ним гибнет весь! О, будьте прокляты, кому Пришла та мысль – внушить ему, Чтоб он, владыка наш и князь, В смолистый хворост облачась, Под этот дикий рев и вой Пришел нас всех сгубить с собой! О юность, юность, резвый пыл Когда ты в меру укротишь? О власть, о власть, – избыток сил Когда с рассудком совместишь? Пылает лес, огонь гудит И языками вверх бежит И лижет доски потолка. Все, все сгорит наверняка! Нет меры горю. Чем помочь? Кто нас спасет? В одну лишь ночь Вся роскошь пышного двора Золою станет до утра! |
