— На выход… — строго и привычно произнёс один из них, но тут же осёкся, посмотрев на зевающего на матрасе Пашу с невольным уважением.

— Ну и дел ты натворил, друг дорогой, — хмыкнув, обратился к сталкеру второй военный.

Остаток ночи и всё последующее утро Паша провёл, будучи запертым в бетонной каморке три на три метра. Из удобств ему предоставили лишь старый ватный матрас.

— Все претензии к начальству. Я предлагал меня в лесу оставить, — буркнул сталкер, потянулся и без стеснения заявил. — Мужики, я вот прям щя обоссусь!

— Ну так нехер зевать, толчок в конце коридора. И тебя там это, друганы ждут.

Часов пятнадцать назад, когда Паша выпрыгнул из транспортёра на территории ночного Кракова, к нему сразу же подошли и поинтересовались, на каком этапе находится эффект «Золотого динара».

Вопрос мужчину немедленно приободрил и не только потому, что «органы знают всё». Простейшая логика подсказывала, что о таких подробностях встречающие могли узнать лишь от двух людей. Которых, впрочем, пока не наблюдалось.

Узнав, что время до отката ещё есть, сталкера сразу же повели на допрос к генералу Хазину. Точнее на беседу, от которой нельзя было отказаться.

Пусть отношения с генералом у Паши сложились непростые, старый РКГБист и до кучи психократ первой категории, сталкеру симпатизировал. Приятно, знаете ли, когда хоть кто-то в этом мире может послать тебя на хер.

Несмотря на позднее время, в генеральском модуле Пашу поджидала целая ватага заинтересованных лиц, не все из которых создавали впечатление конторских или военных.

Получив укол стимулятора, валящийся с ног сталкер принялся излагать свои непродолжительные, но насыщенные событиями похождения, особое внимание уделив разговору с немкой. К некоторому его удивлению, информация о перфектах, как и слова покойной фрау о том, что порталы вот-вот перестанут работать, собравшихся не впечатлили. Следовал вывод, что либо они считают сказанное бредом сумасшедшего, либо, что более вероятно, давно в курсе происходящих событий.

На втором часе доклада Пашу охватило острейшее беспокойство, о чём он немедленно сообщил присутствующим.

Решение предложил невзрачный плешивый дяденька в потрёпанном рабочем комбинезоне. Услышав о приближении отката, он преспокойно произнёс:

— Голубчика надо запереть в пустом изолированном месте. Только стоит понимать, что напряжение вероятностных полей никуда не денется. Не имея возможности разрядиться вокруг источника напряжения, они отыграются на окружающих людях и событиях.

— Сделаем, Иван Никифорович. Да и не одному же ему отдуваться, — пожал плечами сидящий за столом генерал.

Предложенное оперативно воплотили в жизнь, отчего Паша оказался в упомянутой каморке за компанию с повидавшим жизнь матрасом. Чем именно страшен откат он так и не узнал, ведь почти сразу провалились в крепкий беспробудный сон.

— Так что стряслось-то? — выйдя из туалета практически счастливым человеком, поинтересовался сталкер у дожидающихся его бойцов.

— Да пиздец полный, с этими вашими «облом-полями». Тебя здесь сейчас пол лагеря ненавидит, — весело заговорил один из бойцов. — Да ты не удивляйся, просто всех предупредили, что такие дела. Мол, максимальная осторожность и всё такое, — пояснил он, принявшись перечислять. — Первым делом непонятно с чего рванул склад с боеприпасами, чудом обошлось без жертв. Далее на подлёте грохнулся транспортёр, чего не случалось последние года два. Ближе к утру непонятно с чего сдохли порталы, да ещё в критически важный момент, когда под Купол надо было срочно отправить тяжело раненых. А сколько всякого дерьма по мелочи, это жестяк просто. Ты реально ментальный террорист, дружище, — похлопал Пашу по плечу военный.

В сопровождении бойцов выйдя из подъезда трёхэтажного кирпичного здания, сталкер оказался на окраине города. С левой его стороны, на пустыре, был разбит необъятный военный лагерь с периметром, техникой, модульными ангарами и мельтешащими туда-сюда фигурками людей.

Строго говоря, он уже успел побывать в нём ночью. Но те события смазались и превратились в неясные обрывки.

— А что стало с теми людьми, что прилетели со мной? С детьми и поляками, в смысле? — следуя за военными в сторону лагеря, поинтересовался Паша.

— Детей в полном составе переправили под Купол, подробностей не знаю, — принялся отвечать один из бойцов. — С поляками поработали специалисты, проверили на предмет закладок, после чего определили к своим, — кивнул он головой в сторону города. — Хотя Краковцы почти все на передовой, отчаянные ребята. Вообще не пойму, как они здесь так долго продержались.

— Да выбора не было, вот и держались, — прокомментировал второй военный.

— У меня это, топор при себе был. Из красного металла. Вы не в курсе, где он? — задал следующий вопрос сталкер.

Всё оружие и артефакты пришлось сдать перед входом в генеральский модуль.

— Не-а, таких подробностей не знаем, — ответил первый боец.

Не успел Паша толком углубиться в расспросы, как его подвели к большому модульному зданию, над входом которого красовалась криво выведенная краской надпись «Столовая». За исключением акта народного творчества, строение выглядело более чем цивильно.

— Мы к тебе приставлены, — сообщил один из военных. — Наша задача тебя разбудить, сводить пожрать, — кивнул он на столовую, в которую периодически входили и выходили люди в рабочих комбинезонах и военной форме, — а после сопроводить на беседу с конторскими. Но при этом ты ни в каком месте не пленник, а мы ни минуты не конвой. Но начальство боится, что ты не дойдёшь или опоздаешь на неделю — другую. Короче, мы тут метнёмся по своим делам, а через полчаса за тобой вернёмся. Лады?

Паша кивнул, понимая, что ему что-то не договаривают. Но это «что-то», в коем-то веке хорошее. Да и он уже догадался в чём суть. Скорее всего, пока он находился в отключке, к бойцам подходил один знакомый бородатый элемент, внёсший в ситуацию определённые коррективы. И бойцы чисто по-человечески не хотели висеть над душой, мешая дружеской беседе.

Простившись с сопровождающими, Паша вошёл в столовую, попав в довольно просторный зал. Первое, что бросилось в глаза, за столиком у стены сидела странная компания из шести плечистых мужчин. Странность её заключалась не только в незнакомой военной форме, но и в том, что трое из сидящих являлись неграми — улыбчивыми, крепкими, с цепкими бойкими глазами.

— Дядь Паш, дядь Паш, мы здесь!

Даня и Сусанин обнаружились в противоположной от янки части зала. Улыбающийся до ушей помощник радостно махал сталкеру левой рукой. Правая Данина рука висела на перевязи и была то ли сломана, то ли серьёзно повреждена.

Сусанин также выглядел потрёпанным жизнью человеком. Голова его была перебинтована, под левым глазом красовался здоровенный лиловый фингал. И что Пашу особенно удивило, на поясе бородача, в специальном чехле, висел такой знакомый красный топор.

Махнув рукой в ответ, сталкер первым делом пообщался с работником за стойкой, получив от того поднос с комплексным обедом. Осторожно поставив его на стол, он уселся за занятый товарищами столик.

Даня сиял как маленькое солнце и улыбался демонстрируя поредевшие передние зубы. Вблизи стало видно, что пострадала не только его рука. При этом подростка распирало от желания рассказать обо всём и сразу. И, что особенно порадовало Пашу, кожа помощника выглядела абсолютно нормально, да и вообще, он ни коем образом не походил на мутанта.

— Ты чего такой мрачный? — расставляя тарелки, обратился сталкер к сидевшему напротив Сусанину.

— Да пиздец… — угрюмо и неопределённо пробормотал тот.

— Дядь Паш, порталы проабгрейдили. Теперь он через них пройти не может. А я вот почему-то могу, — не удержал словесный понос Даня.

Кисло улыбнувшись, бородач едва заметным движением глаз указал на свой топор, а после стрельнул глазами на Даню.

Паша жест понял. Теперь через порталы не мог пройти не сам Сусанин, а его загадочный «Символ власти». А ещё о символе и перфектах не следовало упоминать при Дане. Тема, похоже, находилась за семью печатями.