Помогая Аксару разжать на мне руки и отпустить, Хьюго аккуратно положил его на бок, так, чтобы кинжал не упирался в землю и не тревожил рану.

— Да как ты смеешь! Щенок!

Бросившись на Райта, Его Светлость за мгновение и один удачный удар остался без оружия, гневно глядя на напряженного и готового к новому броску Хьюго.

— Со временем вы забыли, Ваша Светлость, почему мы с Аксаром каждый чертов раз возвращались с войны, — прошипел он, и я вновь увидела, как изменился привычный взгляд мужчины.

Райт поднялся на ноги, расслабленно размяв шею, и сделал два шага в сторону, проверяя терпение лорда. Он вновь выглядел, как опасный противник, ушла привычная задорность и беззаботность, и сейчас нас защищал без сомнения один из самых сильных воинов армии Его Светлости.

— Ты угрожаешь мне, Райт?!

— Я предупреждаю. От того, что я служу вам, не значит, что не в силах снести вам голову.

— Ты вынудил меня, — обречённо и зло бросил лорд, покрепче перехватывая оружие, которое поднял с земли. — Сдохнешь сегодня, не будем тянуть до казни.

— Как вам будет угодно, — слегка поклонившись, Хьюго вынул из ножен короткий меч и встал в стойку, готовый к бою. — Улва, не знаю, как, но ты должна увести от сюда Аксара. Возьми мою лошадь.

— Но ты…

— Не переживай за меня, — усмехнулся он. — Я выберусь. Только…

— Что? — простонала я, пытаясь взвалить на себя ватное и очень тяжелое тело Аксара.

— Передай Лив, что я любил ее.

На этих словах, он бросился в бой, оставляя меня один на один с теряющим сознание Аксаром, даже руку которого я не могла поднять, не говоря уже об остальном.

— Подожди меня, слышишь? Я схожу за лошадью и вернусь. Не отключайся. Аксар! — похлопав его по щекам не добилась никакой реакции, судорожно всхлипывая от беспомощности. — Аксар, прошу тебя, приди в себя!

Ноль реакции.

Кожа покрылась потом, побледнела. Черные ресницы дрожали, а глазные яблоки метались под веками, как будто в агонии.

Чертов кинжал!

Взглянув на него, едва не зарыдала, видя, как залито кровью все вокруг, и чертова железка и не думает исчезать, списав все на ошибку.

— Черт! Черт! Черт! Черт!!! — застонала я, пытаясь вынуть лезвие из спины, но порезавшись о край, вскрикнула от боли, глядя на пораненный палец.

Для маленького пореза слишком много крови… Яд.

Игнорируя жгучую боль в небольшой, казалось бы, ранке, я схватила рукоятку и изо всех сил дернула ее назад. Кровь, багровыми струйками хлынула мне на пальцы, на землю и на спину Аксара, и молясь про себя, я порвала край своей рубашки, пытаясь зажать рану и остановить кровотечение.

Ничего не получается. Ничего!

Белая тряпка окрашивалась алым все больше, и вскоре с нее просто начало капать, вгоняя меня в отчаянье.

Я не могу! Я не знаю, что делать!

— Не плачь, дорогая. Вот, возьми и приложи к ране это.

Перед моим лицом появились тонкие женские пальцы, в которых лежала какая-то губка, больше напоминающая пропитанный чем-то мох. Подняв глаза, я увидела перед собой видение, не иначе.

Хрупкая, казалось, ненастоящая, женщина стояла надо мной, чуть склонившись, робко улыбаясь и сверкая голубыми, как озера глазами. На ее плече сидел господин Ворон, и важно распушив крылья, громко каркнул, привлекая к себе всеобщее внимания.

— Не может быть, — услышала я сдавленный стон Его Светлости.

— Тарвас.

В жизни Его Светлости, после ухода жены, было всего несколько моментов, которые он мог назвать поистине счастливыми. Та вырванная у соперника победа на ежегодной охоте, рождение сына у родной сестры и появление его девочки, Улвы, что смотрела на него угольно черными омутами, такими же, какие он всегда видел в зеркале, глядя на собственное отражение.

Еще не примерившись с появлением дочери в своей жизни, лорд Стар никак не ожидал увидеть потерянную супругу, душа по которой продолжала болеть все эти долгие годы.

Он давно признал свою ошибку, корил себя за совершенный поступок и умолял богов передать его мольбы любимой. Но они оставались глухи к его словам. И только когда появилась Улва, лорд Стар решил, что прощен, и принял твердое решение сделать для нее все. Все самое хорошее, что было в его силах.

Богатства? Да, конечно! Он был богат и мог дать дочери все, не заставляя ее нуждаться! Признание? Естественно! Кто мог бы в этом посоперничать с самим Его Светлостью! Теплое место под солнцем? Разумеется! Его дочь заслуживает самого лучшего!

Только вот с ее выбором он смириться не мог. Хидай… Кто он такой, чтобы бы думать, что дочь лорда выберет его?! Черный Зверь был опасен, импульсивен, непостоянен и непокорен. Такой просто не может стать частью жизни для Улвы! Это невыносимо!

Проведя несколько часов в раздумьях, лорд убедил себя, что поступает правильно, во благо ее будущего, которое будет несомненно лучше, чем в богом забытом лесу с этим порывистым животным! Лорд был уверен — придет время, и дочь простит его за эту вынужденную разлуку, забудет этого проходимца, выбросит его из сердца, и начнет доверять воле отца.

Им потребуется еще много времени, чтобы наладить отношения, но лорд был готов к такой жертве, отметая мысль о том, что разобьет ей сердце своим поступком.

Придет время, и она простит…

Только когда до ушей донеслось ее хриплое и злое «не прощу», Его Светлость щелкнуло по носу ощущение, что он вновь совершает ошибку, надеясь на прощение за свое решение.

Глядя на то, как дочь в панике прижимает к окровавленной спине Хидая дрожащие пальцы, в груди заболело, затянуло невидимой болью, и сердце застучало куда быстрее, чем нужно.

Неужели?! Неужели он вновь просчитался, решив, что вправе требовать милости за то, что сделал!?

Нет! Прочь, гнусные мысли!

Выходка и своеволие Райта окончательно вывели из себя.

Как он смеет перечить?! Что о себе возомнил!? Нет, определенно, в ту минуту Его Светлость ни о чем не сожалел, удостоверившись, что прав. Эта компания не имеет права быть рядом с его дочерью, его наследницей и искуплением, которое он так долго ждал.

Неожиданный свет ослепил, заставив отшатнуться и попасть под выпад Райта предплечьем. Зашипев от неожиданной боли, лорд вскинул взгляд, и пальцы, держащие рукоять меча, разжались сами собой.

Ведение. Призрак.

Линда. Линни! Его Лин!

Она стояла рядом с их дочерью и бесчувственным телом Хидай, умирающего от отравления.

Конечно! Его Светлость не был дураком, чтобы идти на этого зверя без козыря в рукаве! Убить его в честной схватке было бы не по силам стареющему и потерявшему былую прыть лорду, и он воспользовался обманом, отравив лезвие.

И именно в ту секунду пожалел об этом.

— Тарвас.

Слышать собственное имя в ее устах, было так невыносимо, что мужчина сглотнул горький и плотный ком в горле. Только эта женщина умела называть его так, вкладывая в одно слово все свои эмоции, и сейчас он слышал в них только стыд за него, разочарование, и грусть.

Все это светилось тусклым светом в нежно-голубых глазах его призрака, и грудь сковало виной.

Он вновь оступился! Вновь поступил не правильно! Не так, как бы она хотела, не так, как она от него ждала!

— Линни, — прошептал он, и смиренно опустился на колени перед своей возлюбленной, чувства к которой не остыли, душили пожаром и горьким смогом все это время. — Я вновь оплошал.

— Не то слово, Тарвас. Попытаться убить возлюбленного своей дочери, это просто за гранью! — вскрикнула она, вскидывая руки. — Даже я не ожидала от тебя такого!

— Мама?

Тонкий и испуганный голос Улвы заставил всех обратить на нее внимание, и женщина в белых, как снег, одеждах, виновато обернулась к девушке.

— Чтобы я сейчас не сказала, это не сгладит ситуацию.

— Кар! Кар! Улва! Аксар! — заголосила тяжелая птица на плече женщины, и та лишь погладила перья нежными пальцами, грустно улыбнувшись.

— Да, господин Ворон, вы совершенно правы. Господин Райт? — блондин, поджимая губы и внимательно, с опаской глядя на незнакомку, кивнул. — Я хочу выразить вам свою благодарность. За храбрость. За честность. И за верность, с которой вы бросились на подмогу другу. И за это, даю вам свое благословение, — она взмахнула кончиками пальцев, и Райт со стоном опустился на колени, держась за грудь. — Боль скоро пройдет, но обещаю вам, она была ненапрасной. Тарвас.