— Тшшш, — мужчина протянул ладони, но я дернулась прочь, не успев отмахнуться от крепкого захвата тяжелых и горячих рук. — Тшшш, девочка. Боль пройдет, обязательно.

Я рыдала, стуча ему по груди кулаками, а лорд только мягко усадил меня прямо на пол, продолжая прижимать к себе и успокаивать, как ребенка.

— Она обязательно отступит, и ты поймешь, какой подарок сделала нам судьба, заставив встретиться.

— Нет!

— Да, малышка. Хм… — он хмыкнул. — Малышка. Не думал, что мне доведется такое сказать.

Его искреннее наслаждение ситуацией я разделить не могла, и горько рыдала, уже прекратив вырываться, и бить в крепкую грудь.

— Отпустите меня… — провыла в плотную ткань костюма, но мужчина только покачал головой.

— Не смогу. Однажды уже отпустил, и вновь совершил ошибку. Нужно было пытаться вернуть ее, но я отступил…

— Замочите…

— Тшшш, — ладонь погладила меня по волосам. — Поплачь. Я побуду с тобой.

— Я хочу к Аксару-у-у…

Тут же мужчина замер, прекратив укачивать меня, холодным, жестким голосом подписав мне приговор:

— Забудь о нем.

Черте что.

Аксар злился, день ото дня выполняя какие-то глупые поручения Его Светлости, будто он бродячий пес, не способный прикусить кормящую руку.

Дьявол!

Связанный договором он не желал перечить своему покровителю, но и его терпение не было вечным. Он воин, страж, кровавый убийца, а не посыльный! Все темнее ему казались причины, по которым Его Светлость так усердно держал Аксара на короткой цепи, вынуждая быть плененным гостем его дома. Но еще сильнее ему претил интерес мужчины к Улве. Его Улве. Девочке, что нежным телом приручила зверя в груди, теплой улыбкой разрушила догмы военных принципов, тонкими пальчиками расчертила его тело метками, клеймя собой. Такая же дикарка, как и он. Лучше и придумать нельзя.

И все сложнее становилось оставлять ее, уходя по очередному бессмысленному поручению. Словно отрывал от себя кровавые шматы мяса, разрывая связь между собой и ее тонким станом, поднимаясь с первым солнцем с постели.

И сегодняшний день не стал исключением.

Аксар злился на богов за то, что ему приходиться вновь оставлять женщину в кровати, не успев увидеть, как она смущенно улыбается, спросонья потягиваясь, не открыв глаз.

Темные острые соски на мягких полукружиях сочной груди, вновь, подразнивая, вспыхнули ярким воспоминанием перед глазами, заставляя мужчину мысленно взвыть от желания вернуться. Еще одна чертова поездка в столицу, и Его Светлость будет ждать серьезный разговор.

Аксар больше не мог ждать.

Ему не терпелось полно вкусить ту открытость, которой баловала его невеста, постепенно открываясь под жадные ласки, позволяя вести себя, дарить наслаждение, пьянеть от желания…

Одна чертова поездка, и этот суматошный с самого утра день подойдет к концу.

— Доброго дня, — бросил он хмуро спешащему с верхнего этажа купцу.

Пожилой торговец торопливо спускался по лестнице, на ходу поправляя съезжающие на кончик носа очки с тонкими стеклами, и покрасневшие щеки выдавали крайнюю степень собранности.

— Доброго! Чем могу служить, господин?

— Вам, — Аксар бросил на стол конверт с плотной печатью родового герба, и уже уходя бросил: — от Его Светлости.

— Постойте-постойте! — старик трясущимися пальцами вскрыл бумажную обертку, и пробежался глазами по тексту, хмурясь и краснея еще больше. — Только двадцать бочек… Это нужно минимум две кареты и еще провожатые… Господин! Вам придется обернуться к Его Светлости и передать…

— Отправьте гонца, — теряя терпение, прорычал Аксар. — Мне приказано только передать вам конверт, все остальное меня не касается.

— Но как же! Здесь же четко написано, — он перевернул лист из дорогой бумаги, указывая пальцами в строчки. — «По всем вопросам можешь беспокоить посыльного».

Посыльный… Нет! Это уже за гранью возможного!

— Это не про меня. Всего доброго.

— Но…

— Без «но»! — громко топая по ни в чем не повинным паркетным доскам, Аксар направился к выходу, сжимая тяжелые кулаки.

Улва. Ему срочно нужна Улва, прежде чем он встретиться с лордом и пошлет его и его договор к демонам на костры! «Посыльный»!

Гнев ядовитой волной растекался по венам, выжигая на мясе уродливые полосы, превращающие его в животное. Именно так начинался кровавый азарт, именно это становилось предвестником боя, когда он, держа нос в сторону врагов, чуял их страх и кровь, пульсирующую в сердцах, закованных ужасом.

Единственное, что разительно отличалось от привычного огня, волнами накрывающего разум, так это то, что не было войны вокруг, не было тех, кого следовало рвать, отделяя головы от плеч. Он был в городе полном мирных жителей, не заслуживших его гнева и жажды крови. Нужно убираться отсюда, как можно скорее…

Запрыгнув в седло, Аксар потянул поводья, пришпоривая конские бока, и сжал челюсть, осматривая десяток гвардейцев, окруживших его на нервно перешагивающих лошадях. Они храбрились, старались чувствовать себя хозяевами положения, вот только животные, не способные на ложь и фальшь, выдали общий настрой.

Они бояться. Знают, кто он такой, и не осмеливаются заговорить.

— Что вам нужно?

— Его Светлость велел сопроводить вас к его охотничьим угодьям. Вот приказ, — смельчак вытянул перед собой лист с хорошо знакомой печатью, и Аксар едва сдержался, чтобы не зарычать, пугая и без того напуганную животину.

Что на этот раз?! Вычистить стойла? Очистить оружие? Изготовить стрел? Или, быть может, приготовить спальное место для лордовской задницы?!

— Зачем?

Гвардеец мотнул головой:

— Не озвучивали.

— Ясно, — стараясь взять себя в руки, ответил Черный Зверь. — Передайте Его Светлости, что я скоро прибуду.

— Нам приказано вас сопроводить.

Один взгляд заставил храбреца сглотнуть, нервно дернув кадыком. Побледневшие щеки все сказали за себя, а лихорадочно мечущейся взгляд только дополнял картину, заставляя Аксара напрячься.

Он склонил голову к плечу, размышляя о том, стоит ли и в этот раз выполнить приказ лорда, или устроить кровавую резню на узкой улочке, у лавки винодела вариант куда более подходящий. Но отступившая на несколько шагов конница, всем своим видом пыталась показать, что не старается выйти на конфликт, пропуская воина впереди себя, и не окружая кольцом.

— Его Светлость просил поторопиться, — добавил тот, что передал Аксару приказ. — Что-то случилось в его резиденции и…

Но Аксар уже не слушал.

Он пришпорил своего жеребца и мчался вперед, пытаясь унять поднявшийся вой в голове, до пульсации дробящий череп.

«Только не Улва, только не Улва!» — повторял он, не видя, как наглотались поднятой в воздух пыли его провожатые, удивленные такой реакции. Аксару было все равно, он торопил коня, торопился сам, на тот момент уже взывая мольбой к богам, которых несколько минут назад проклинал.

Только не его девочка.

Он меня просто запер! Немыслимо!

Шагая из стороны в сторону, я заламывала руки, и кусала губы до крови. Он меня запер! Как ребенка! Лишил свободы, искренне считая, что делает лучше для меня!

Я много лет не чувствовала себя такой беспомощной, как сейчас, безуспешно дергая ручку запертой двери, и толкая закрытые на засов ставни. Слыша, как в коридоре, стараясь быть тихими, ходят слуги, пыталась позвать на помощь, но никто не откликнулся, вгоняя меня в еще большее отчаянье. Ощущение, что весь мир против меня, стало таким осязаемым, что защемило пальцы на руках, сводя судорогой.

Словно запертая птица в клетке.

Его Светлость пугал меня до дрожи. Было в его взгляде что-то безумное, пугающее, одержимое, будто в глазах поселился неутихающий огонь агонии, выход из которой он не может найти. Пытается, с помощью меня, но не может, и поступает нечестно!

Столько лет все было куда понятнее, хоть и не слишком то красочно, а за один вынужденный разговор, перевернулось с ног на голову, необратимо меняя привычные вещи. Как мне теперь смотреть на жизнь? Как?