– Я люблю тебя…

Горячая рука опустилась на ключицу, и я накрыла ее ладонью, прижала к себе так же отчаянно, как в тот последний день жизни матери. Тогда я еще умела плакать душой, а сейчас…

Реальность обрушилась на голову ушатом ледяной воды. Я распахнула глаза и охнула. Обмерла, столкнувшись с темным взглядом генерала. Он склонился надо мной коршуном и это его ладонь я к себе так сильно прижимала. В одно мгновение в памяти всплыла кабина кареты и его резкие движения на мне тогда, гадкие слова и насмешливая физиономия. Я отпихнула руки мужчины и ощутила качку, будто на лодке. Снова я в кабине, но уже не в такой шикарной, как у ветреников. Вцепилась в белую простынь и отползла от него в угол мягкого ложа. Звякнула цепь, но уже на запястье. Я проследила за металлической нитью взглядом и обнаружила второй браслет на руке Ладрейна. Ненависть захлестнула с головой, накрывая черными волнами. Я застыла, не сводя настороженного взгляда с этой вражеской скотины. Надо было прирезать, а не спасать! Вот она, ратановская благодарность! Теперь меня к себе привязал поводком, как животное!

– Воды? – протянул мне фляжку и подсел ближе, будто не заметил, что я шарахнулась от него, как от огня.

Сглотнула подкативший к горлу ком и стиснула кулаки, впиваясь в кожу ногтями.

– Провались в бездну со своей водой, урод! – выплюнула со злостью, на что он криво усмехнулся, откупорил крышку и сделал глоток. – Где я? – обвела пространство взглядом и поняла, что трясусь в повозке по пути в неизвестность.

– Мы покинули Лаос. Ищем новое убежище, – ответил будничным тоном и всучил мне фляжку. – Пей!

Я в нее вцепилась, но пить не стала.

– Я вас не выдам. Отпусти меня. Отплати добром за спасение. На том и забудем друг о друге, – я была не уверена, что этот паршивый пес вообще знает такое понятие, как доброта, но попробовать стоило.

– Ты еще послужишь на благо моего отряда, ингха. Отпущу тогда, когда посчитаю нужным, – ответил грубо, всматриваясь зверем в мои глаза. Поджал губы и царапнул взглядом по моей груди, от чего по спине прокатился холодок. О чем эта тварь сейчас думает, не трудно догадаться. Мы одни в повозке. Взгляд, полный животного желания и прожигающей ненависти давил, терзал, мешал дышать. Но я не выдам страх!

Плеснула водой из фляжки ему в лицо, чтобы остыл! Как тебе такое, мразь?!

– Подлая тварь! – закричала не своим голосом и тут же была прибита тяжелой тушей к постели. Завис надо мной разъярённым, мокрым зверем. Капли с его темных прядей падали мне на лицо. Я щурилась, мотала головой и брыкалась, но вырваться из его лап невозможно.

– Ах ты сука! Доброту за слабость принимаешь?! Я выбью из тебя все дерьмо! – зашипел змеем, черные зрачки вспыхнули алым пламенем. У меня сердце так и ухнуло в пятки от страха, крик застрял в горле. Казалось, он сейчас выжжет магией дыру на моей груди.

– Да что ты можешь, генералишка? – прошипела в ответ. – Трахнуть слабую девчонку? Даже сражаться не умеешь! Если бы не я, гнил бы сейчас в сырой земле, падаль! – казалось, вся жизнь пронеслась перед глазами. Таким разъяренным я не видела его даже тогда в карете. Мне точно настал конец и огонь, вспыхнувший на его ладони у моего лица, сожжет дотла. Запахло гарью, край подушки начал тлеть.

И тут вдруг огонь в его руке потух, и глаза заискрились странным блеском.

– Можешь сколько угодно изрыгаться гадостями и орать, а я буду пользоваться тобой в своих интересах! Ты теперь моя, ясно? Пока не наиграюсь или не сдохну! Считай, я сейчас тебя помиловал, сука! Так цени это и делай то, что тебе говорят! – вот и показал зверь истинное лицо! Похотливая натура взяла верх над притворством. Тлеть мне в его ядовитых объятиях теперь очень долго. Не убил, значит, будет терзать, на куски рвать изнутри, выпивая кровь по капле с особым наслаждением. В этих красивых небесных глазах нет и намека на сострадание. Пустые и холодные, как его душа.

– Как же я тебя ненавижу, – прошептала на надрыве, прекратив сопротивление. Бессмысленно сражаться с нерушимой скалой и разбивать кулаки. Вцепился в меня поганым клещом и не отпустит никогда.

– Надо было добить, когда была такая возможность, – снова эта его противная ухмылочка. А ведь прав, говнюк!

– В следующий раз не упущу такую возможность, – выдохнула ему в губы и ощутила, как в бедро упирается что-то твердое и горячее. Долбанный извращенец!

– Буду ждать, – прошептал в ответ так сладко, будто я ему в любви призналась. Наши взгляды вступили в жестокую схватку, и я не собиралась в ней проигрывать, но Ладрейн обескуражил, припав губами к моим губам. Я судорожно сглотнула и не ответила на поцелуй. Сжала челюсти до противного хруста. – Открой рот, – хрипло приказал. – Поцелуй меня не как врага и я сниму с тебя цепь, – добавил шепотом.

Я часто задышала, в жар резко бросило, и глаза распахнулись шире. Он серьезно просит о взаимном поцелуе? Больной ублюдок!

– Не верю ни единому твоему слову, – процедила сквозь зубы, заглядывая в глубину огненных зрачков. Их красное пламя бесновалось и искрилось. Завораживало и обжигало. Но, проклятье болотницы, до чего же красиво оно танцевало во мраке его глаз!

– Обещаю. Сниму и больше никогда не посажу, – звучало заманчиво. Эта мнимая свобода давала хоть крошечный, но реальный шанс на побег. Что мне стоит потерпеть?

Не отрывая от него взгляда, собралась с силами и в порыве прижалась губами к его губам. Тут же отпрянула и вздрогнула от дикого ощущения неправильности.

– Готово! – прозвенел голос ненавистью.

– Так целуют покойника в лоб на прощание, – ухмыльнулся и запустил руку в мои волосы. Стиснул затылок, приподнял голову и притянул к себе. – А так любимого, – коснулся языком моих дрожащий губ и нажал сильнее на затылок, заставляя меня выдохнуть остатки воздуха ему в лицо. Нагло пробрался в мой рот, но я упорно не отвечала, боролась с отвращением. Он рыкнул зверем, на миг оторвался и запустил вторую руку в декольте платья. Напористо сжал горячей ладонью грудь, и я невольно ахнула, чувствуя, как бутоном наливаются соски. Он поймал мой стон губами и проник глубоко в рот. Терзал мой язык так, что забыла, как дышать. Не удержалась. Укусила его губу до крови, но Ладрейн не остановился. Заставлял меня глотать соленую кровь. Безумный, дикий и такой же странный поцелуй, как и сам огненный генерал. Я смотрела на него свирепым взглядом, не моргая, в нетерпеливом ожидании, когда же эта пытка закончится.

– Ничего, – отпихнул меня и вжал рукой в подушку, – ты научишься быть со мной покорной.

Я бы рассмеялась, да только забыла, как это делается. Он, правда, верил в мою покорность? Глупый, глупый генералишка! Лучше бы думал о своей поганой шкуре. Больше я его никогда не пожалею! С удовольствием всажу нож в его глотку! Волна негодования захлестнула лицо, зубы заскрипели, а он улыбался. Получил, что хотел, тварь?! В следующий раз откушу твой умелый язык, скотина!

– Даже не вздумай сбежать, – достал из кармана золотой артефакт и коснулся им моего браслета. Оковы тут же слетели с наших запястий. – Никогда не предавай меня, Сиора, – цепь превратилась в металлический круг. – Не обмани мое доверие.

Я кивнула в ответ. Предавать не умела, а вот врать врагу за милую душу!

Я уловил легкую, почти не заметную улыбку, когда Сиора посмотрела на освободившееся запястье и едва не взревел. Как же эта пыльная девка напоминала мне ту, которую никогда не вернуть! Я точно сбрендил, раз сравнивал их! Тоска по любимой вновь ворвалась в душу и принялась рвать ее на ошметки. По венам мчались разряды пульсирующего тока, кровь вскипала, прокушенная губа приятно саднила. И мне хотелось еще и еще втягивать запах ее дыхания, вторгаться меж зубов, касаться языка и жадно пить до дна. Околдовала, сука проклятая, отравила, оплавила сердце и забралась под кожу, врастая в нутро ядовитыми щупальцами.