Несмотря на то, что дел у нас было столько, что мы едва успевали отдыхать, я очень скучала по своей маленькой подопечной. Как же хочется поскорее вернуться на корабль, погладить её пушистую шёрстку, увидеть капитана…

При мысли о Колине я ощутимо покраснела. По нему я тоже очень скучала и хотела его увидеть. Глупо было бы отрицать очевидное. За время вынужденной разлуки мои чувства словно вспыхнули с утроенной силой. Мысли о капитане сопровождались неизменным приливом нежности и смущения. Я так хочу поскорее услышать его голос.

Леся же, кажется, стремилась вернуться на корабль только по одной причине – там безопаснее. И безопаснее, в первую очередь, для меня. Она считала, что я «лезу куда не надо со своим добрым сердцем».

- Доброта может обернуться для тебя болью и травмами, так что не спасай тех, кто тебя не просит, - сказала Олеся.

В этот момент она выглядела очень серьёзной и взволнованной, поэтому я нашла в себе силы только чтобы виновато улыбнуться. Ну, не могу я пойти против самой себя. Как можно просто стоять и смотреть, если ты можешь спасти чью-то жизнь? Разве наше предназначение не в том, чтобы творить добро? Посильное, конечно. Разве неоказание помощи не является преступлением? Смогла бы она сама держаться в стороне, если бы могла помочь?

Чем дольше я думала об этом, тем неприятнее мне становилось. Решив, что придерживаться совета Олеси я не буду, зашагала чуть бодрее. Эта мысль принесла мне облегчение, заставив только увериться в её правильности. Да, я буду осторожнее. Но не помогать я не могу почти физически. Так уж я воспитана.

Добравшись до лагеря, мы посадили раненного льва в клетку. Второй устроился рядом, наблюдая за тем, как мы подлечиваем первого. Судя по тому, как он дружелюбно махал своим ядовитым хвостом, заставляя всех проходящих мимо испуганно шарахаться, он был вполне доволен сложившейся ситуацией.

Забавно, что из всех видов животных, с которыми мне удалось познакомиться, этот был один из самых молчаливых. Они не стремились к выражению чувств через слова, пользуясь, в основном, языком тела и прибегая к звуками, имитирующим речь только в самом крайнем случае.

- Закончила? – поинтересовалась Леся, набирая текст на компьютере и не поворачиваясь ко мне, когда я вошла в лабораторию.

Кажется, она была очень обижена моей безрассудностью. Я улыбнулась. Конечно же, дулась Олеся показательно. Это выдавали нарочито громкий стук клавиш и неестественно ровная спина.

- Да. Теперь с лёвушкой всё будет хорошо, - кивнула я.

- «Лёвушкой», - повторила за мной Олеся и скривилась. – Ленк, он твой позвоночник может сломать одной лапой. Бац и ты уже умерла!

Леся всё же повернулась ко мне, скрестив руки на груди. Взгляд её был направлен прямо на меня и словно пытался просверлить во мне дыру. Ух, какие мы злые и страшные. Но, конечно, приятно сознавать, что она за меня переживала. Значит, не только она важна для меня, но и я для неё.

- Я буду осторожна, клянусь. Начиная с сегодняшнего дня, - заверила я её, приложив руку к груди. – Всё будет хорошо.

- Надеюсь, - недовольно пробурчала Леся, хотя в её голосе я не услышала особого энтузиазма. – Ладно, предположим, что я тебе поверила. Сколько ещё дней мы здесь пробудем?

- Завтра, послезавтра, а потом вылет, - я устало потянулась, разминая затекшие за время работы мышцы спины. – Наконец-то.

- Полностью согласна, - кивнула Леся. – Надоело до жути. Хочу нормально высыпаться, а здесь ни минуты покоя прям.

Следующие сутки прошли спокойно. Лагерь мы не покидали, занятые, в основном, исследованиями. Хотя Леся и Мик всё же ускользнули на полчаса в неизвестном направлении и вернулись с двумя мешками полными чего-то. На мой вопрос о содержимом они не ответили, лишь расплываясь в хитрых улыбках. Может, травки какие-то опять собирали? Ну, не важно. Главное, что вернулись живые и здоровые.

Легли сегодня пораньше, желая максимально приблизить день отлёта. Следующие сутки прошли, в основном, за сборами. И когда мы к вечеру уже закончили последние приготовления, на нас внезапно напали.

Олеся

Всё произошло внезапно, как это обычно и бывает. Никто не объявляет тебе время нападения заранее… а жаль. Когда раздались первые выстрелы и крики, мы с Ленкой заканчивали собирать вещи. Сестра испуганно вздрогнула и посмотрела сначала на дверь, а потом на меня. Чертыхнувшись, она проверила заряжен ли пистолет.

- Я выйду первой, - нахмурившись, бросила она.

Я коротко кивнула, мгновенно подобравшись. По-хорошему, первой стоило выйти мне – опыт работы с оружием у меня, как полицейского, был гораздо больше, чем у Ленки. Да и тело это, судя по рассказам сестры, к огнестрелу было давно приучено, а значит реагировало бы быстрее. Но в тот момент я поддалась лёгкой панике и не подумала об этом. Зато вспомнила о запасе циперуса, который мы с Миком вчера сделали.

Хитрый парнишка провёл меня к болоту короткой тропкой и показал место, с которого можно было легко сорвать нужное растение, не заходя на топкую территорию. Операция увенчалась успехом и обратно мы притащили аж два мешка травы, которую я планировала изучить по возвращении на корабль, чтобы не рисковать безопасностью людей в лагере. Но теперь я смогу использовать подручные средства. Поэтому, подхватив мешок, я вышла следом за Ленкой.

На поляне творился какой-то хаос. Исследовательская группка попряталась по укрытиям, испуганно прижимаясь к ненадёжным зданиям лабораторий. По другую сторону защитного купола обнаружилось десятка два людей в камуфляже, методично пытающихся прорвать защитный периметр. Они раз за разом стреляли в одно и то же место в куполе, из-за чего на нём начали медленно образовываться трещины.

Охрана неуверенно топталась на поляне, не зная, что делать, и ничего не предпринимая. Мне так хотелось на них накричать, заставить сделать хоть что-то для нашей защиты, но сейчас не до истерик. Нужно было срочно что-то решать.

- Осторожно, ожидается образование трещин в почве! – выкрикнул Мик, переворачивая большую бадью с подсолнечным маслом прямо у края защитного барьера.

И если на нашей стороне почва только немного потрескалась, то часть нападавших буквально сквозь землю провалилась. Селена, стоявшая рядом, нервно хихикнула. Точно, она же не знала про то, как здешняя почва взаимодействует с маслом. Для неё это стало не меньшей неожиданностью, чем для бандитов, считавших, что мы загнаны в ловушку и у нас нет никаких путей к отступлению. Ха! Получили?!

Впрочем, наша ответная атака их не особенно впечатлила, судя по тому, как уцелевшие упрямо продолжили попытки пробить нашу защиту. Нужно было придумать что-то ещё.

- Вы послали сигнал бедствия на большой корабль? – поинтересовалась я у лейтенанта.

- Н-н-нет, - заикаясь не то от страха, не то от волнения, пробормотал тот.

- Так пошлите! – зло выплюнула я. – Немедленно!

- Мы всё равно не дождёмся помощи, - попытался возразить он.

- Если вы и дальше будете мешкать, то действительно не дождёмся! Вызывайте подмогу! У меня есть идея, как потянуть время.

Колин

Близилось время обеда, когда с Анады поступил сигнал бедствия. Просто тревожный вызов. Никаких пояснений, никаких подробностей. Я чуть сам не бросился на помощь вместе с тренировавшейся для подобных ситуаций группой солдат, но их командир вежливо и доступно мне объяснил, что несмотря на весь мой опыт и мои заслуги, в которых никто, конечно же, не сомневается, мне лучше будет остаться на корабле.

Я недовольно пробурчал что-то про неуважение старших по званию, но настаивать не стал, понимая, что он, в принципе, прав. Я буду только путаться у них под ногами да заставлять командира переживать за мою безопасность. Конечно, если кто-то из солдат погибнет, это будет трагедией для его родных, но не трагедией для нашей миссии. Солдатов всегда можно заменить, капитана – нет.

Раньше, когда я был ещё двадцатилетним юнцом, мне нравилась мысль о собственной значимости, но чем дольше я служу, тем сильнее понимаю, сколько головной боли и сколько ответственности приносят руководящие должности своим обладателям.