— Ваше благородие…

— Пошел вон, я сказал!

— Но вы обещали…

— Золота тебе, да? Иди и работай, червь! И будет тебе золото! Скажи спасибо, что отпускаю тебя целым и невредимым. Знаешь, а ведь я уже готов был поверить тебе. Я знаю, что Крог — тот еще подлец и способен на всякое, дабы получить свое… Но когда ты всерьез предложил мне отказаться от дуэли, сомнений у меня не осталось — это все подстроено Крогом. Иди же, возвращайся к нему и скажи, что я не позволю посрамить свою честь!

— Я уйду. Но сегодня ровно в полночь я буду ждать вас у ваших ворот. Если вы почувствуете себя плохо, отправьте за мной одного вашего человека, которому вы целиком доверяете — я приду и помогу.

— Даже если допустить, что все это правда — как же мне может помочь нищий голодранец?

— Узнаете. Только очень вас прошу не говорить обо мне никому — только одному человеку, кому вы полностью доверяете. Я не хочу, чтобы о моей возможности помочь вам узнали другие. Мне слава ни к чему, я только хочу из нищеты вылезти — не более.

— Слишком ты складно говоришь для нищего… — Ларс задумчиво провел по подбородку. — Ты из касты червей?

— Нет, из корней, ваше благородие.

— Ладно, ступай отсюда…

Я слегка склонил голову и покинул выскочку, который через несколько часов собирался отправиться, чтобы подписать себе смертный приговор.

***

Боялся ли я? Очень. У меня сердце в пятки уходило от мысли, что Эйдин может пострадать из-за того, что рассказала мне то, что не предназначалось для моих ушей. Я боялся, что Ларс Бренд велит проследить за мной, а затем придет ко мне домой и причинит зло Виам и ее семье. Просто чтобы наказать меня за наглость. Я ужасно боялся, что весь мой плохо продуманный план полетит в тартарары, и тогда я не доползу до своей цели. Но другого плана у меня не было, и цели другие я ставить не желал, потому что для меня были важны именно эти — помочь семье Виам, найти и освободить Агнара и сына Маха. А уж потом, если все удастся осуществить, можно задуматься и о том, чем мне заняться в этом мире, в каком направлении шагать и к чему применить свой полезный дар.

***

Ночью в сказанное Ларсу время я явился к воротам его дома. Остановился, конечно, не рядом, а подальше, чтобы не вызывать подозрений. Впрочем, я целенаправленно выбрал такое время, чтобы не натолкнуться на улице ни на кого, но предосторожность еще никому не мешала.

Я ждал, сидя, прислонясь к дереву. Вокруг было тихо. Не было слышно скорбящих воплей внутри дома Брендов, не было видно суматошной беготни. Но, видимо, еще не все плохо. Эйдин сказала, что темная магия убьет Ларса по истечении двух суток, времени прошло еще не много. Но симптомы уже должны были явно проявиться. Я не знал, смогу ли вообще помочь парню, хватит ли у меня сил, усею ли — проверить это можно было лишь одним способом.

Я не знал, который час, но уже почти светало, когда ворота Брендов открылись, и на улицу вышел высокий, худощавый старик в серой накидке. Я отчего-то был уверен, что он непременно за мной, и двинулся ему навстречу.

— Господин умирает, — тихо оповестил меня старик. — Если ты действительно можешь помочь, идем со мной. Если же нет — лучше бы тебе тогда не родиться на этот свет…

Хм, неплохое начало. Воодушевляет и мотивирует как минимум.

Я двинулся за стариком, и вскоре мы оказались в покоях Ларса. Баронский сын лежал на своей роскошной кровати и тяжело дышал. Лицо его опухло. На правое плечо была наложена повязка, и через нее обильно сочилась кровь. Часть руки, не скрытая повязкой, выглядела жутко: будто там развилась гангрена.

Рядом с сыном стоял статный пожилой мужчина с тронутыми сединой волосами и суровым лицом. Одет он был просто, но дорого. Думаю, это сам барон.

— Ларс сказал нам, что ты ждешь у ворот, что ты можешь помочь, — сухо проговорил барон, глядя на меня. — Мы вызывали лучшего лекаря города, он сказал, что все хорошо, что рана несерьезная. Но Ларсу становится все хуже. Пару часов назад он еще связно мог говорить, а теперь он все чаще проваливается в забытье, его трясет лихорадка. Спаси моего сына — и я щедро вознагражу тебя. Если же ты нас обманешь — не видать тебе больше неба над головой.

С уст этого человека даже угроза смерти звучала не так омерзительно, как она обычно звучит.

— Ты — лекарь? — спросил барон.

— Нет, ваше благородие, я маг. И прежде чем попытаться помочь вашему сыну, я попрошу вас дать мне клятву сохранить в тайне то, что у меня есть дар, а также не дать Крогу повода думать, что ваш сын узнал о его подлости через другого человека. Иначе мой информатор пострадает.

— Клянусь, только спаси моего сына! Но ты сказал, что попробуешь… ты не уверен, что сумеешь помочь?

— Конечно, нет, ведь я не Бог. Я просил вашего сына отказаться от дуэли, но он оскорбился на это.

— И правильно сделал. Он защищал свою честь на этой дуэли.

Я мысленно закатил глаза. Как задолбал этот аристократический пафос. Лучше бы Ларс мозги свои так хранил, как честь, а то помрет ведь еще из-за тупости своей.

Я подошел к кровати и сел рядом со стонущим баронским сыном. Выставил руки перед собой, сконцентрировался, на ладонях возник родной, полюбившийся мне мерцающий ком света. Маловат будет. Я напряг волю до предела. Давай же, давай… Да! Ком разросся до тех размеров, до которых вырос, когда я помогал Эйдин. Я аккуратно переправил его в раненое плечо Ларса.

Минуты стали проплывать одна за другой, но хрипы и стоны больно все не прекращались.

Барон долго молчаливо ждал, но, наконец, не вытерпел:

— Что все это значит?

— Погодите. Дайте мне время.

Что же не так? Неужели я опоздал?

Я всмотрелся в Ларса. Не как обычно, а заглянул вглубь его тела. Вот оно — гниение его плоти. Гниение сосредоточилось в области раненого плеча, но распространялось и дальше, только медленно. Я увидел, как щупальца тьмы тянутся во все стороны тела мужчины. А если попробовать, не отключая внутренний взор, вытащить из себя энергию и влить ее в больного?

Я сконцентрировался на том, чтобы продолжать видеть разрушение в теле баронского сына и в то же время соткать магию у себя в ладонях. Тяжело распределять внимание в две стороны и следить за тем и другим одновременно. Получилось! Мерцающий ком возник у меня в руках, я его вложил в тело Ларса. Свет впитался в его плечо, поплыл по его ране, растворился где-то в глубине организма. Щупальца тьмы укоротились спустя несколько секунд, но не исчезли совсем. Похоже, требуется больше энергии.

Я проделал все то же самое снова. Я воссоздавал в организме Ларса то, что было разрушено темной магией. Я восстанавливал здание его здоровья из руин, возвращал раненому тьмой его целостность.

Мне приходилось повторять снова и снова свои манипуляции. На четвертый раз я ощутил слабость, у меня слегка задрожали руки. На шестой раз я подумал, что скоро свалюсь в обморок от истощения. Но мне пришлось проделать все в седьмой раз, и после этого спустя несколько минут я увидел, что ядро тьмы, сосредоточенное на месте раны, рассосалось. Зло ушло из тела Ларса. Спустя еще несколько минут у мужчины выровнялось дыхание, прошла лихорадка и спал отек с лица. Ларс открыл глаза:

— Что произошло? — Он удивленно оглядел нас, остановился глазами на мне.

— Я вытащил тьму из вас. Восстановил то, что с помощью темной магии разрушил Крог.

После того, как я сказал это, моя тушка без сознания рухнула на кровать. По крайней мере, именно так мне передал барон после моего пробуждения.

***

В себя я пришел в покоях в доме барона. Я лежал на простой, но крепкой и большой кровати. Служанка, завидев, что я очнулся, упорхнула, а спустя минут десять вернулась с подносом в руках. У меня заурчало в животе при виде ароматно пахнущих и восхитительно выглядящих лакомств. На подносе были фрукты, мясо, большие ломти сыра, сладкий пирог и какой-то отвар из трав, от которого у меня внутри мгновенно стало невыразимо тепло и хорошо.