— Офигеть!

— Что ты сказал, сынок?

— А много умирает людей?

— Да уж как сказать… немало. Кто сильнее — подольше тянет лямку. Случаи, когда камнем по голове — редки, обвалов крупных ни разу не бывало тут. А вот от болезней да от голода мрут люди чаще всего.

Весело, что сказать. Проклятье, куда меня занесло!

— Тут столько факелов… они же жрут воздух!

— Да ты и впрямь чудной, сынок, — старик не переставал удивляться моей наивности. — Огонь-то магический.

— Да ладно? — Я, наверное, вытаращил глаза от очередного приступа шока.

— Говорят, что всего лишь искорки магии огня достаточно, чтобы зажечь один факел неугасимым огнем на месяц.

— Ого! — присвистнул я.

Голова шла кругом.

— А… неужели и женщины с детьми здесь живут?

— Работать с киркой женщин не отправляют. Нет, не думай, что из жалости. Мужи все же покрепче будут, да и прибрать, пищу приготовлять кому-то надо… Обычно детей отлучают от семей в таких случаях. Многие из тех, которых ты видишь сейчас, уже родились в пещере.

У меня вытянулось лицо.

— Родились в подземелье? И прожили здесь всю свою пока еще недолгую жизнь?

— Поверь мне, сынок, как бы скорбно это ни было, долгой тут жизнь почти не бывает ни у кого…

Я очень долго пытался переварить услышанное. Да это просто мегареалистичный розыгрыш какой-то! Разве такое возможно взаправду? Да не, я просто брежу наяву.

От судороги, сводившей душу, голод не сразу дал о себе знать. Но организм все-таки не железный. Я принял свою порцию еды и жадно набросился на нее. М-да… гурманам тут не разгуляться. Пресная, отвратная и на вид, и на вкус каша (кажется, в моем мире свиньям получше зерно варят), солонина, от которой тянуло блевать, кусок начавшего черстветь хлеба и… вода.

Как я выяснил в ближайший час, из зала шло ответвление, идущее еще глубже и ниже в подземелье. Там протекала подземная река. Рядом с ней — точнее, в ней! — было отхожее место. Возле нее же варили пищу в больших котлах. Был участок довольно просторный, где все это можно было проворачивать, затем река, петляя, уходила по тоннелю во мрак и, по словам старика, выливалась наружу, унеся в своих потоках все нечистоты, которые жители подземелья вынуждены были сливать в воду. Короче, как я и говорил — жесть, и этим все сказано!

В нескольких участках над рекой был деревянный настил с дырами. Да-да. Именно они и служили местными «унитазами».

Кое-как справив нужду (ага, попробуй посрать, когда вокруг еще с десяток человек и все вылупляют глаза на новичка) и ополоснув руки и лицо, я вернулся в жилой зал. Мне повезло (не верю в теорию везения/невезения!), что лежанка возле старика оказалась пустующей. Туда и лег. Ну как лежанка? Тут все спали на полу, застеленном соломой. Семьи и просто пары, которых, впрочем, было мало, ограждались от остальных, занимая места за каменными глыбами, образующими в пещере некоторое количество обособленных зон.

— Ты не здешний, — тихо проговорил старик, когда мы улеглись.

— Что?

— Ты даже не раб, — проигнорировав вопрос, продолжил он.

— Это плохо? — нахмурился я.

— Просто не кричи об этом на каждом углу. Выхода отсюда все равно нет, а вот проблем в свою жизнь добавить можешь.

— Как ты понял? — Отпираться было бессмысленно. Да и не хотелось.

— На тебе нет клейма.

— Какого?

Вместо ответа старик просто указал на свою шею с левого бока. Там чернела татуированная цепь в пару сантиметров.

— О!

И как я этого раньше не заметил?

Впрочем, что это я? В свете этих факелов, если особо не приглядываться, многое можно упустить из виду.

— Откуда ты?

— Ты мне поверишь, если скажу, что из другого мира? — С этим стариком мне отчего-то хотелось быть правдивым.

— Пожалуй. Ты не похож на безумца.

— Правда? Вот уж не знаю… Сам себе не верю.

— Главное, помалкивай. И будь начеку.

— Кто ты?

— Меня зовут Мах. А ты?

Я задумался. Кажется, Даниил — слишком витиевато для моего нынешнего статуса.

— Я — Дан, — выдал я спустя несколько мгновений.

И улыбнулся. Знаю, глупо, но мне понравилось звучание моего нового имени.

— Помалкивай и просто будь начеку, Дан. Может, тогда продлишь свою жизнь.

Хм, оптимистично, однако ж…

***

Рэм был простой раб. Не человек даже — игрушка в руках всемогущего господина. Всемогущего и беспощадного.

Рэм только хотел, чтобы его семья выжила. Его жена и детки.

Поэтому он здесь.

Здесь — это в покоях лорда. Лорд — большой человек в этих краях. Один из самых богатых и могущественных. И он выбрал Рэма, чтобы возложить на него миссию, и тогда семья Рэма выживет. Он в это верил. Ведь господин дал слово.

— Ты меня не подведешь, раб?

— Не подведу, господин.

— Повтори, озвучь свою цель.

— Притвориться одним из шахтеров. Выжидать знака — и активировать то, что вы мне дали, когда подадут знак.

— Да, верно… Все тщательно продумано. Ты будешь внедрен туда без подозрений. Терпение, раб, главное — терпение. В таких делах не пристало торопиться. Никто не должен связать взрыв с моим именем. А я ведь хотел по-доброму… предлагал такие откупные за эту шахту. Глупцы! Сами же подписали себе приговор!

Рэм слушал эмоциональную отповедь несдержанного господина и краем глаза впитывал в себя роскошь, разлитую кругом. Стены обиты бархатом. Пол устлан ковром. Огромная кровать под великолепным, тяжелым балдахином. Гобелены на стенах. Чаша вина на столе. Все кричало о пьянящем богатстве. О власти. О жизни, которая сама была как хмель.

Господин наконец отпустил Рэма. Тот вернулся к семье. Им осталось пробыть вместе лишь ночь. Одна ночь — и жена с детьми уплывут на корабле в далекий край, где их ждет просвет. Господин обещал. Обещал, что их встретят его люди, что они сведут семье Рэма рабские метки, дадут скромный, но свой дом. И будет новая жизнь. Это достойная плата за то, что собирался сделать Рэм.

***

Утро началось хреново. Я даже не понял, что это утро. Ведь мрак же непрерывный, не считая этих долбаных магических факелов.

Меня грубо растолкали. Пришлось встать, подавляя в себе стоны и вздохи. Тело — кусок деревяшки. Кое-как растерев мышцы, я принялся за скудный завтрак. Умыться не дали. Оскал окриками погнал всех работать.

— Новичка привел, — шепнул Мах по пути.

— Ты же говорил, что такое случается редко.

— Изредка приводят одиночек внепланово. Видать, провинился несчастный чем-то, хозяина своего сильно разозлил.

— И каждое утро будет таким?

— Нет. Сегодня Оскал явился раньше. Из-за новичка, полагаю.

Продолжая подавлять в себе страдальческие стоны, я взялся за кирку. А, чтоб ее! Мозоли на ладонях возмущенно взвыли.

— Сегодня будет гаже, — заявил старик. — Когда поступает новая партия рабов, как вчера, Оскал не является сюда. В обычные дни он караулит нас, как сторожевой пес.

И правда — упомянутое говно в скором времени материализовалось рядом. Амбал время от времени прохаживался между нами, окриками и ударами подгоняя и заставляя работать еще усерднее, хотя, казалось бы — куда еще усерднее!

— Чего расселся, кусок мяса? — заорал Оскал.

Я повернул голову глянуть, кто стал субъектом его гнева, и тут же сердце мое заскулило от ужаса и жалости. На полу, вжавшись в стену, сидел мальчуган лет двенадцати. И как я его раньше не заметил? Ладони, если верить обманчивому свету, мерцающему на стенах, стерты в кровь. Тельце ребенка состояло, казалось, из одних костей, обтянутых кожей. Впалые щеки, провалившиеся в глубь черепа глаза.

— А ну встал, слабак! Если не хочешь, чтобы кишки твои на кирку эту намотал, принимайся за дело!

Мальчишка с трудом поднялся и принялся отстукивать своим инструментом по стене. Каждый удар давался ему невероятно тяжело.

— Ах ты сученыш! Увиливать от работы вздумал! — Оскал проехался ладонью по затылку мальчугана, отчего тот ударился головой об стену.