На улицах дикие собаки лакали кровь из луж, на них охотились тоже уже полудикие бродяги, многие с подобием первобытных копий, сделанных из подручных материалов. О наведении порядка речи не шло, город проваливался только в более тягучую трясину, углубляясь в лабиринт безумия.

Девятый день от начала революции ознаменовался концом пальбы из пушек. Похоже, революционеры экономили заряды для атаки на Цитадель и Квартал Богачей, а представители недействующего закона — для обстрела Академии и, возможно, бастиона. Сводки передавали редко, казалось, сама Энн уже потеряла контроль над происходящим. Быть может, ее убили. Но об этом думать не хотелось.

«Ничего, Батлер, я уже иду! Главное, чтобы твоя лавка уцелела!» — твердил Джоэл. Он еще надеялся спасти хоть кого-то, хоть одну безвинно загубленную жертву Бифомета Ленца, не считая Джолин. Да, Джолин они с Ли уже точно никому не отдали бы даже под страхом смертной казни. Но ей не требовалось исцеление, а Иде — немедленно. И Джоэл наконец нес нужное средство, крепко убедив себя, что Рыжеусый просто не мог лгать. Одинокий охотник шел, исполненный ожидания. И даже вид разрушавшегося города не пугал и не мог сломить. От человека с мечом шарахались случайные прохожие, странные, сгорбленные, с горящими, как у сомнов, глазами. Они не атаковали, и ничто в этот день не могло отвратить от решения добраться до Батлера.

Смутное беспокойство возникло, когда Джоэл достиг заветной лавки. Дверь, хоть и висела на петлях, оказалась открыта настежь. Внутри царствовало запустение: слой пыли на полу и прилавке никто не пытался вытирать, грязным нагромождением виделись кастрюли на столе в кухне. Плафон под потолком раскололся, как от сильного удара. Снаружи стена была иссечена осколками, похоже, они залетели и внутрь, но крылось здесь что-то иное… Что-то более ужасное, чем случившиеся обстрелы.

— Батлер! Я принес лекарство для Иды! — громко позвал Джоэл, шаря встревоженным взглядом по затхлому сумраку помещения. — Оно должно помочь! Батлер?!

В сизом мареве пыли наметилось слабое движение, послышался набор нечленораздельных звуков. В лавке сидело сгорбленное существо, почти не человек, хотя еще и не сомн — испитый скелет с впалыми глазами и пустыми зрачками.

Батлер скорчился в дальнем углу под покосившимися книжными полками. К груди он прижимал семейную фотографию с разбитым стеклом. И его дрожащие пальцы оставляли кровавые следы, портя темный портрет, где, как заметил еще в прошлый раз Джоэл, фигура Иды была как будто оплетена черными полосами. Тогда значение этому никто не придавал. Теперь вдруг навалились случайные аналогии и новые теории: возможно, обреченных превратиться в сомнов можно было отслеживать по дагерротипам и фотографиям. Но все это уже не имело значения.

— Батлер? — глухо позвал Джоэл, с опаской входя в лавку. — Батлер, скажи что-нибудь!

— Вот и все, — тихо ответил Батлер. И расшифровки не требовалось, но Джоэл все равно зачем-то спросил:

— Что «все»?

— Все. Конец всего, — просипел из угла Батлер, еще крепче прижимая к сердцу фотографию. — Джо, я убил ее… Я ее убил!

— Как? Почему? — охнул Джоэл и едва не выронил три заветные пробирки, в которых плескалось спасение для Иды.

Поздно. Он не успел.

Уличные бои отрезали их, разделили, раскидали. И пока они втроем с Джолин предавались любви в пекарне, Батлер убивал свою жену. Свою судьбу, как говорил Вен Даррен. Все разрушилось. Погиб хрустальный мир, поглощенный темнотой.

— Ида больше не возвращалась в человеческий облик. Теперь она не Ида, а сомн… Была сомном.

— Ты сам, — Джоэл запнулся. — Облегчил ее страдания?

— Да. Я не выдержал, не мог допустить, чтобы ее увидела такой наша малышка. Эти крики из подвала… Целых семь дней крики-крики-крики! Голос безумия! Безумия, Джо!

Батлер вскочил с места и заметался по лавке, сам не лучше сомна. Он не видел перед собой ничего, хватая руками воздух, корча пугающие гримасы. Здесь уже не помогли бы ни стакан спирта, ни крепкая пощечина. Да и Джоэл сам остолбенел, лишь по привычке бормоча:

— Успокойся, Батлер, не смей сходить с ума. Помни о дочери. Теперь у нее остался только ты.

— Как не сходить? Если бы я передал Иду ученым, она бы… она…

Батлер потерял ответ, прилипший судорогой к скошенному рту. Руки тянулись в пустоту, точно перед собой несчастный друг видел все еще живую Иду. Джоэлу показалось, что он тоже ее видит, спокойную опрятную женщину с крупными чертами лица и доброй улыбкой. Призрак смотрел на него с немым вопросом и осуждением. Не успел. Или и впрямь ничего не мог сделать.

— Если ты не нашел способ, они бы тоже не нашли. У тебя знания наравне с ними, ты был умнее всех нас еще со времен обучения. Мы не нашли способ… И никто не знает, почему превращаются в сомнов, — пытался успокоить Джоэл, но сам себе не верил.

Возможно, теперь он просто искал оправдание себе, бессмысленно перекатывая в руке блестящие рубины пробирок. Для кого? Зачем? Все происходило не в свое время, а чудеса старательно обходили их стороной. Вместе со всеми обещаниями Стража Вселенной.

— Какой в этом толк? Какой, спрашивается? — шептал Батлер, баюкая бессмысленную фотокарточку. — Я думал, что обрел счастье всей жизни.

— Но у тебя осталась дочь! Батлер! Смотри на меня! Иди к ней! С кем сейчас ребенок? — решительно встряхнул за плечи друга Джоэл.

— С соседкой. Я не… Я не могу войти в подвал. Там Ида. Там же Ида! С моим клинком в сердце! — давясь и хрипя, запротестовал Батлер.

— Успокойся, Батлер. Забери дочь у соседки. Я помогу найти тебе новую квартиру в другом районе. Батлер, только не сходи с ума и не смей превращаться. Я все устрою! Обещаю тебе!

— Что устроишь? Я убил Иду, не дав ей помочь!

— Ей бы не помог никто, Батлер! Я уверен!

— Почему?

— Потому что я доложил о ней одному ученому спустя несколько дней после нашего разговора. И ни у него, ни у Цитадели не нашлось средства. Ученый все это время вел исследования, он изучал жертв секты, — Джоэл признался, рассказал про Рыжеусого. Глаза Батлера расширились. Он вдруг замолчал и выпрямился, сухо ответив:

— Даже не знаю, как это расценивать, друг. Как помощь или как предательство. И что он сказал?

— Я отдал ему материал. Клок шерсти, несколько волос. Он изучал жертв Бифомета Ленца и пришёл к выводу, что членам секты, очевидно, вливали кровь созданий Хаоса в неограниченном количестве. И это изменило их.

— Но Ида прожила тихо еще семь лет после пожара, — плохо понимал Батлер.

— Да, но ее тело изменилось. Это был вопрос времени. Возможно, с ней и раньше случались обращения. В сомна…

— Значит, средства для остановки превращений в сомна все еще нет? — спросил Батлер со странной смесью отчаяния и страха. Боялся услышать, что убил свою жену, хотя существовало противоядие. Но остановить обращения в сомнов, похоже, не удавалось даже Стражу Вселенной.

— Его вообще нет. Они только делают вид, что проводят исследования по части обращений в сомнов. Здесь всем владеет Змей. Стимуляторы превращают нас в созданий Хаоса, но не останавливают превращения в сомнов. Превращениями владеет только Змей и его Вестник, — как заклинание, повторил Джоэл, утешая больше себя, умаляя свое бездействие. Только кому были нужны такие утешения? Он ненавидел себя и весь город, ненавидел это бессилие.

— Змей владеет только превращениями. А предательствами ведают люди. Ладно, Джоэл. Ступай, — холодно ответил Батлер, резко изменяясь в лице. Похоже, весть о Рыжеусом заставила его утратить малейшее доверие к давнему другу. Или же он просто гнал от себя всех. Не желал видеть рядом с собой бывшего друга, который не сумел помочь, хотя столько раз обещал, убеждал, что близко счастье и скоро найдется противоядие. Но ведь он лгал, себе и Батлеру. Себе, похоже, даже больше, слишком хотел снова ощутить себя нужным, важным. Но иногда блеснувшая надежда хуже отчаяния неизбежности.

— Я помогу… — неуверенно запротестовал Джоэл.

— Ничего не надо. Больше ты ничем не поможешь. С остальным я справлюсь. Один. Ради моей дочери, — твердо и с достоинством ответил Батлер. Сходить с ума он не собирался, но в обычно добрых глазах теперь, вероятно, навек поселился непроницаемый лед недоверия.