Джоэл отложил инструмент и мотнул головой, приближаясь к любимой:

— Ты не дрянь. Он издевался над тобой. К тому же, Секта Дирижабля совершенно безумна.

— Но он вытащил меня, — растерянно развела руками Джолин, раскидывая мучную пыль. — Ведь это он прервал эксперименты Ленца. И скрылся. Однажды он узнал, что творится в имении. До этого работал булочником в Квартале Богачей, личный пекарь Ленца. А потом… узнал правду. И спалил дом. А меня… меня вытащил, пожалел. Искренне!

— Может, тогда и искренне. А что потом? — недовольно пробормотал Ли, очевидно, вспоминая своего преступника-отчима.

— Только для того, чтобы потом шантажировать. Джолин, не вини себя. Лучше расскажи всю правду. Так, возможно, мы наконец поймем, в чем дело.

— Зереф Мар устроил пожар, потом бежал с женой. И со мной. Никто не узнал. Потом верхушка повесила все на Ленца, когда стало ясно, что в поместье творился беспредел. Магнаты думали, что он просто ученый, который поможет им, и долгое время закрывали глаза на очевидные ужасы. Уцелевших слуг отправили в Цитадель, где их свели с ума намеренно, по заказу.

Джолин не рассказала ничего нового, только Ли хмурил темные брови, а Вен Даррен, не участвуя в разговоре, плотоядно и выжидательно рассматривал неспокойных кур.

— Хуже: из них выкачали кровь, как из созданий Хаоса, — дополнил Джоэл. — А что Зереф? Он ведь не участвовал в экспериментах и оргиях?

— В том-то и дело, что нет. Когда узнал правду, решил действовать, — вздохнула Джолин. — И так оказался по другую сторону закона. Зереф скрывался под протекцией революционеров, сменив фамилию и адрес. Да… он меня спас тогда. А мы даже не смогли освободить его внука.

— Спрошу о нем, если снова встречу Рыжеусого. Сдается мне, часть представителей Секты сбежала или их выпустили взбунтовавшиеся военные. Может, что-то знает, — пообещал Джоэл, с сожалением подумав: «А ты был когда-то и правда не так плох, пекарь. Значит ли это, что и Джолин ты спасал от чистого сердца? Какая же тварь вселилась в тебя потом, если Джолин предала тебя за надругательства?».

— Значит, после этого-то и ушел прошлый Верховный. Разочаровался в профессии. И повесился, — подал голос Ли. — Когда пришлось своими руками убивать безвинных людей, сводя их с ума.

— Пожалуй. За это Нейл Даст возненавидел Цитадель и своего преемника, — кивнул Джоэл, продолжая работу. — А Уману… достались по наследству темные тайны.

Снова вдалеке грохнул выстрел, со стороны Цитадели или Академии. Они находились рядом. Возможно, следовало проверить Квартал Ремесленников или окрестные районы. Основные бои должны были со временем сконцентрироваться вокруг условных крепостей враждующих сторон. Хотя обнесенные каменными стенами заводы и фабрики тоже несли стратегическое значение.

— Хоть бы что-то узнать, — посетовал Ли. — Вот теперь бы нам не помешала сеть информаторов.

— Кстати, Джолин, Рыжеусый сказал, что ты была связным. Связным Секты Дирижабля? — поинтересовался Джоэл.

— Не только… Я… — Джолин поперхнулась воздухом и схватилась за лицо, делая себя мертвенно-белой от мучной пудры, только на щеках проступал горящий румянец волнения и стыда: — Я помогла Энн готовить восстание Академии. Все тем же способом…

— Запекали послания в пирожки, — усмехнувшись, закончил Ли, Джоэл же совсем не веселился:

— Как я и думал. Академия — единственный заказчик. Но как тебя уговорили снова в это ввязаться? Ты же была под следствием.

— Энн добрая. Самая добрая женщина, которую я встречала. Она напомнила мне маму… — оправдывалась Джолин, несмело обнимая Джоэла со спины. — И сражается она за людей, за своих учеников, а не ради побега из города.

— Должен был догадаться, что ты опять… — скрипнул собственный голос, но Джоэл остановил негодование: — Но я-то теперь не лучше. Джолин, почему ты мне ничего не сказала?

— Я не знала, примкнешь ли ты к Энн или доложишь Уману. Вы ведь… все друзья.

— Были. Но, Джолин… за что? За что ты доверяешь кому угодно, но не мне? — взяв ее руки в свои, спросил Джоэл. Джолин не отводила взгляд, она больше не боялась, просто говорила, не дичась и не выставляя острые шипы:

— Энн просила молчать, пока сомневалась в тебе. Я хотела рассказать, когда вы проникли в лабораторию Цитадели. Но все началось так быстро, что… что я просто не успела. И мне тоже не сказали, что делать дальше.

— Они захватили точку связи, часть телеграфных станций. Думаю, пирожки им больше не нужны, — недовольно фыркнул Ли.

— И что теперь? Хочешь примкнуть к Академии? — поинтересовался Джоэл.

— Нет. Я для них бесполезна. Буду, как и вы, ни на чьей стороне. С вами, вы мне оба очень дороги.

— Джолин, — с тайной радостью выдохнул Ли.

— Ладно, подождем, чем все закончится. Если закончится. А если нет… не знаю, что-нибудь придумаем. Уйдем в горы, подальше от города, — озвучил свою давнюю мечту Джоэл. В Вермело становилось все опаснее, бунт не прекращался, привычный строй не желал устанавливаться. Все благополучие, которые виделось незыблемым в конце лета, оказалось фарсом, косметикой для мертвого лица. Затея с побегом и сменой профессией на службу пастуха-стригаля уже не представлялась безумной выдумкой и плодом усталого воображения.

— Говорят, на восточной стороне Вермело, за хребтом, между стеной и горами, есть три озера, вокруг которых растет лес. Может, там и спрячемся, — обнадежил Ли. — Знайте одно: я с вами и никому вас не сдам. То, что ты, Джолин, молчала, конечно, обидно, но мы не обидчивые, правда же, Джо?

— Правда, — кивнул Джоэл, немного кривя душой. Но Ли, похоже, действительно простил, а Джолин глядела кротко и виновато, точно в ожидании удара. Так она, пожалуй, могла смотреть на разгневанного Зерефа Мара в минуты немилости.

Джоэл не желал, чтобы между ним и пекарем прослеживалось хотя бы призрачное сходство, поэтому он простил. Простил ее очередную тайну, ложь во имя высшей цели. В конце концов, о готовящемся проникновении в Цитадель они тоже не спешили докладывать.

Так прошел день, достаточно тихий и не несущий никаких потрясений, кроме очередного признания Джолин. Но Ли, похоже, был готов уже к любым открытиям, принимая ее такой, какая она есть. Джоэл же некоторое время боролся с собой, давил недоверие, смешанное с обидой, но потом убедился, что тоже виноват, потому что и не подумал рассказать Джолин о планах вторжения в Цитадель. В случае провала пострадали бы все.

Провала… Провалом ли оказалось спасение Вен Даррена и дерзкий план? Теперь мучился весь город. И этого себе Джоэл простить не мог, терзаясь от бессонницы, боясь, что в аккуратно развешанных Ловцах Снов застрянут его самые темные страхи, образы подсознания и ужасы бойни у Академии. На какое-то время он задремал, потом опять пробудился, когда Ли сменил в дозоре наверху Вен Даррен.

А посреди ночи на лестнице послышались шаги, легкие, почти невесомые, как поступь фантома. Вскоре показалась Джолин. Она спала наверху, когда они не кидались на первый этаж от обстрелов. Теперь она нерешительно застыла на лестнице, прекрасная, неуловимая, с распущенными волосами и в длинной белой рубашке. В мистическом свете Красного Глаза она напоминала загадочную виллису из легенд.

— Почему ты не спишь? Сейчас время наблюдения Вен Даррена. Дальше — мое, — удивился Джоэл.

— Наверху слишком много воспоминаний о Зерефе Маре, — словно виновато прошептала Джолин, сминая подол рубашки и откидывая назад взлохмаченную копну кудрей. — Я не говорила, но хотелось бы остаться здесь, на первом этаже. А там сделаем только наблюдательный пункт.

— И то верно, так и безопаснее в случае чего, — ответил Джоэл, ловя себя на мысли, что ему спальня наверху тоже не нравится. Он еще помнил, как смотрел в щель между штор за преступлением, которое совершал старый пекарь. И не вмешался… Комната представлялась оскверненной. Пожалуй, следовало переставить все в этом доме, перевернуть его вверх дном, чтобы изгнать злое незримое присутствие прежнего хозяина. Да только сам город ныне переворачивался.