Джолин застыла посреди кухни, растерянно разглаживая несуществующие складочки на подоле юбки.

— Ты и так прекрасна, — не покривил душой Джоэл. — Пойдем прямо сейчас, если у тебя нет срочных дел.

— Только печь погасить. Сегодня можно обойтись и без пирожков. Утренняя партия уже ушла.

— Я очень рад, что у пекарни есть клиенты.

— Ой, какие клиенты, Джо, — отмахнулась Джолин, небрежно заправляя непослушные кудряшки за уши. — Это вашей Энн надо сказать спасибо: я ведь теперь для Академии Охотников делаю хлеб, иногда выпечку. И немножко для старых клиентов, настоящих. Они очень хорошие, не побоялись после дела с революционерами остаться. Но я сейчас, получается, больше служу Цитадели.

«Вот как, а я даже не знал, что Энн тоже помогла Джолин», — подумал Джоэл. Выходило, он теперь был обязан всем друзьям за свое долгожданное счастье.

— Пойдем? — сказал он, когда они вышли из пекарни. Джолин проверила, заперта ли дверь, и с удовольствием подхватила спутника под руку. Она ребячливо щурилась, как игривый котенок, но смеялась беззвучно, даже если шутки и нежные слова ей очень нравились. Кто-то накрепко отучил ее проявлять свои чувства явно, громко заявлять о себе. Кто-то требовал от нее оставаться безмолвной тенью. И Джоэлу хотелось, чтобы Джолин наконец обрела уверенность в себе и научилась по-настоящему радоваться, просто, без оглядки.

— Пойдем, — ответила она. Дробно застучали каблучки изящных сапог, как капли фонтана, ударяющиеся о мостовую. Она плыла рядом, легкая, эфемерная, но одновременно теплая и земная. И улицы вокруг лучились радостью спокойного дня. Вермело не трубил надсадным воем бойни, и гомон голосов ныне означал лишь праздничное оживление.

— У кого взять лучшую ткань?

— Где сегодня подают лучший эль?

— Правда ли, что твой сосед залез на столб и взял первый приз?

Со всех сторон доносились обрывки разговоров, смех и стук колес. Город звучал, пел, изливался весельем, как будто не случалось потрясений, как будто кровь не текла по улицам каждую ночь. И Джоэлу хотелось верить, что и забастовки, и бунты, и эпидемия превращений прекратились навсегда. С ним рядом шла Джолин, а дома ждал Ли, их маленький мир застыл в безмятежности, точно повисший над бездной хрустальный шар с прекрасным садом.

— Какой чудный день! — воскликнула Джолин, щурясь на ярком свете, но подставляя лицо теплому ветру, вдыхая его полной грудью, как будто ее освободили от оков. Подарили бесценное право дышать без давящих цепей узника.

— Прекрасный, и ты прекрасна, — вторил ей Джоэл, пока они медленно рука об руку шли к Торговому Кварталу.

Отрадный зной шмелиным бархатом роился на ветвях деревьев и кустов. И два сердца, плывущие сквозь марево отогретой покоем природы, забились в сладостном единстве, как будто исчерпалось разделенье в горниле первозданного бытия. День был вечностью и оправданьем — всепрощающей силой любви.

— Это ярмарка? — спрашивала Джолин, видя коробейников, одетых в смешные маскарадные наряды.

— Нет, милая, это просто торговцы, — объяснял Джоэл, поражаясь, что Джолин никогда не отпускали на праздники. Вероятно, жестокий Зереф Мар запирал ее в пекарне, а сам шел развлекаться. К счастью или к сожалению, но свои темные тайны он унес с собой в могилу, точнее, на свалку за стеной.

— Это и есть ярмарка? — вновь удивлялась Джолин, оглядываясь по сторонам. Весь город в праздничный день преображался, прихорашивался, как старая модница. Даже облезлая штукатурка смотрелась приятнее, когда на подоконниках распахнутых окон алели яркие цветы. К тому же, Торговый Квартал всегда славился достатком и опрятностью.

— Нет, ярмарка возле озера Осентро, — улыбнулся Джоэл.

Водоем отделял торговый район от Квартала Богачей, вокруг него раскинулись сады, снабжавшие особняки свежими фруктами. А по зеркально гладкой поверхности скользили маленькие лодочки. В честь ярмарки не рыбацкие, а прогулочные. Наряженные пары и целые семьи разноцветными точками плавно двигались среди искрящейся ряби, которую сонно создавал теплый ветер. Не верилось, что, возможно, ночью кто-то из этих счастливых веселящихся людей обратится в ужасного монстра. Джоэл одергивал себя, заставлял забыть, как забывал обо всем Ли накануне. И душу наполняло блаженное спокойствие.

— Видишь шатры? — указал он на противоположный берег озера. — Вот там и есть ярмарка. А пока… покатаемся на лодке?

Джолин застыла у кромки воды, вдыхая пропитанную запахом тины и кувшинок свежесть. Маленькие волны набегали на разноцветную гальку, дотрагивались до подола бирюзовой юбки. Джолин неуверенно рассматривала свое отражение в мутном зеркале ила и водорослей. На мгновение лицо ее омрачила усталая тень невероятной потерянности, словно она забыла собственное имя или преобразилась в иного человека. Словно не узнавала себя.

— Да, конечно! Как скажешь, — встрепенулась и оживилась она после минутного замешательства. — Ой, там утки, утята! Смотри, какие хорошенькие!

Она дотронулась до плеча Джоэла и указала на прибрежные камыши, где сидели водоплавающие птицы.

— Да, вижу. Подросли уже.

— Да-да, в начале лета они совсем маленькие. Вот бы посмотреть на следующий год.

— Конечно, посмотрим.

Не хотелось напоминать, что, скорее всего, этих уток в скором времени поймают и подадут на стол в одном из имений. Впрочем, вопрос справедливости поедания животных никого не занимал, ведь сомны порой пожирали людей. Стоило ли считать это каннибализмом, если монстры раньше сами были людьми? Джоэл снова корил себя за непрошеные мысли и дилеммы. Но их с Джолин даже в самый радостный день неуловимо пронзали ужасом совершенно безобидные на вид вещи. Не стоило! Просто утята резвились в камышах, просто люди отмечали праздник. Не более того. Смутные образы искалеченных душ — пустое.

— Пойдем к причалу, — увлек возлюбленную за собой Джоэл. И они подошли к небольшому сараю с лодками, где их встретил добродушный старик.

— Господин охотник! — приветствовал тот.

— Вы знаете меня? — вздрогнул Джоэл.

— Как не знать, вы избавили нас от Легендарного Сомна, — кивнул старик. — Для вас и вашей очаровательной спутницы скидка пятьдесят процентов на лодки. Ничего не жалко.

— Спасибо.

Джоэл расплатился, старик спустил на воду одну из небольших деревянных лодочек, вдел весла в уключины и радушно пригласил:

— Прошу. Катайтесь полчаса, потом можете причалить к тому берегу, оставите моему напарнику лодку, а сами пойдете на ярмарку.

— Отлично, — кивнул Джоэл. — Так мы и хотели.

Он не помнил, когда по-настоящему отмечал праздник Сбора Урожая. Последние годы к нему наведывался Ли, они оставались вдвоем и, в целом, больше ничего не требовалось — немного выпить и расслабиться. Порой народные гулянья выпадали на день их дежурства и тогда праздник превращался в тяжелую работу, потому что не все горожане успевали вернуться домой до установленного сигнала, кто-то противозаконно напивался и засыпал на улицах. Приходилось то тащить кого-то под арест, то в обход устава милосердно доставлять до дома. А порой немедленно убивать обратившихся. Неизбежность, о которой вновь не хотелось думать. Не в этот день, не в компании возлюбленной.

— Джо, а тебе не тяжело будет грести? — забеспокоилась Джолин, когда они сели в лодку, но тут же осеклась, виновато прижав ладонь ко рту. Джоэл нервно сжал кулаки, но тут же успокоился. От Джолин и Ли такое беспокойство не звучало обидным напоминанием о слабости или утрате ловкости. Они, все трое, искренне беспокоились друг о друге.

— Нет, уже все отлично. Но, если хочешь, дам и тебе весла, — улыбнулся Джоэл, пока старик отвязывал веревку.

— Давай по очереди? Так веселее! Я хочу попробовать! У меня ведь сильные руки, сам понимаешь, — виновато рассмеялась Джолин, показывая ладони.

У них обоих и правда были сильные руки, покрытые мозолями и шрамами. И это то ли пугало, то ли восхищало. Джоэл не знал, он любовался Джолин целиком. Облаченная в бирюзовое платье, как в синеву неба, в свете солнца, а не в полумраке пекарни, она выглядела сказочной принцессой, спасенной из башни. Хотелось верить, что все драконы наконец-то повержены. А Змей за стеной… Оставался неизбежным злом. Прожили как-то двести лет под его неусыпным взглядом, значит, могли бы прожить и еще двести. А на век Джоэла, возможно, и хватило потрясений.