— Ну, как тебе? — на этот раз вопрос прозвучал без тени издёвки.

Я обернулась, встретив изучающий взгляд, от которого стало неловко. Пожав плечами, я спросила первое, что пришло в голову.

— Здесь все дома такие?

— Хочешь прикупить себе?

— Я — не из тех, кто может себе это позволить, — без стыда сообщила я. — Отличная планировка. Не типовая.

— В посёлке нет таких домов. Мой единственный.

— Проект шикарный. Сколько бы ты не заплатил за него — оно того стоит.

— Возможно.

— Точно говорю.

— Поверю на слово. У меня предложение. Давай ты примешь душ, а потом мы поужинаем, — Игорь скинул разорванную мною рубашку, и я зависла, рассматривая татуировки на загорелой коже. Узоры вились по плечам и, плавно перетекая на грудь, создавали нечто похожее на перья, которые складывались в изображение лиса. — Нравлюсь?

Довольный голос вывел меня из созерцательной нирваны, но вместо смущения я вдруг почувствовала желание…

— Очень.

Тут смутился он. Совершенно точно не ожидал прямого ответа.

— Ты красивый мужчина, — решила я его добить. — Тело просто роскошное. Пропорциональные, без фанатизма проработанные мышцы, грамотно и красиво нанесённые рисунки. Полагаю, и на спине есть? — он кивнул. — Не удивительно, что ты так в себе уверен. Девушки любят таких, как ты.

— Таких, как я? — Игорь скривился. — А ты?

— А я не умею любить, — горько улыбнувшись, я развела руки в стороны. — Не повезло тебе нарваться на холодную девку.

— Ты горячая, — возразил, облизнувшись, мужчина.

— Это стресс. И коньяк, — пояснила я очевидное. — Знаешь, я ведь даже секс воспринимаю, как досадную необходимость в отношениях.

— Здорово. У меня появилась интересная задача, — мужчина едва сдерживал торжество.

— Накормить меня и уложить спать. О сексе мы не говорили.

— Настаивать не буду, — пообещал он.

— Предлагать не стану.

— Договорились.

Из душа я вышла закутанная в мужской халат, пахнущая цитрусом и мхом. Странно притягательное сочетание. Обувать тапочки не стала, наслаждаясь ощущением дерева под ступнями.

Стены тёплого оттенка сливок, казалось, светились изнутри, и я поглаживала их, ощущая шероховатость поверхности, пока шла на кухню. Выглянув из-за дверного косяка, я задержала дыхание, рассматривая мужчину у плиты. Он надел мягкую футболку и тренировочные штаны. Трикотаж облегал его тело, подчёркивая форму ягодиц, широко расставленные лопатки, хорошо очерченные плечи. С волос по позвоночнику стекала вода. Я сжала ладонь в кулак, борясь с ощущением провести пальцами по потемневшей от влаги ткани.

Он обернулся и ободряюще улыбнулся. Пойманная за подглядыванием, я качнулась на пятках и прошла в комнату.

— Ты тоже принял душ?

— У меня в комнате забился, но ещё есть в гостевой.

— Это удобно, — скривилась я. Напоминание о второй спальне ассоциировались с квартирой Сержа и комнатой, которую он приготовил для меня.

— Яичница. Это мой предел на сегодня.

— Отлично, — я устроилась на стуле, запахнув халат плотнее. — А чай будет?

— Зелёный?

— Я люблю чёрный.

— Я тоже, — Булатный казался очаровательным, совершенно не прилагая усилий быть таким. Наверное, это его природная особенность.

— Давай, порежу хлеб.

— У меня хорошие булочки, — двусмысленно протянул мужчина и указал на корзинку с бумажным пакетом внутри.

Я отломила кусочек воздушной сдобы и положила в рот. Было очень вкусно.

— Ты встречаешься с кем-нибудь?

— Нет, — я едва не подавилась. — Какая разница?

— Хочу узнать тебя поближе, — Игорь сделал вид, что не замечает моей нервозности. — Ты ведь не часто бываешь в клубах? Я прав?

— Да, — нехотя признала я. — Не люблю такие места.

— И ведь не случайно зашла в тот зал?

— Я не хочу об этом говорить, — мой голос сел.

— Скажи мне, милая, — Игорь поставил передо мной тарелку. — Ты собиралась заняться сексом с теми парнями, в туалете?

— Нет! — я попыталась вскочить, но он ухватил меня за плечи, усаживая обратно.

— Скажи мне, — жестко продолжил Булатный, не позволяя вырваться. — Ты заигралась и потом отказала?

— Отпусти меня, — прошептала я и запрокинула голову, встретившись с ним взглядом.

— Ответь.

— Я не знала… пыталась уйти, — ухватившись за его руки, я попыталась скинуть их.

Мужчина перехватил мои запястья и помрачнел. Длинные рукава халата до этого скрывали то, что я постоянно прятала под браслетами. Шрамы. Игнорируя моё сопротивление, Булатный вывернул мои руки к свету, чтобы рассмотреть кожу.

— Откуда?

— Ты сам понял, — прошипела я злобно. — К чему расспросы?

— Ты — суицидница?

— Пошёл ты…

— Отвечай!

— Так говорит доктор! — я черканула ногтями по горячим ладоням, и мужчина отступил. — Кто я такая, чтобы спорить? — рассеянно взяв вилку, я ткнула в желток. Он растёкся по белому фарфору. — Ты помнишь всё, что с тобой происходит?

— В студенчестве, когда было много портвейна и пива… — задумчиво протянул Игорь и обошёл меня, садясь напротив. — Ты на учёте? Кто врач?

— Что? — я уставилась на наглеца, не веря своим ушам. — Это что, допрос? Я не обязана отвечать! Ты мне — никто!

— Но это не мешает тебе сидеть на моей кухне, в моём халате и есть ужин, приготовленный мной.

— Я не ем, — толкнув тарелку, я скрестила руки на груди.

— Тебе сложно мне ответить?

— Это слишком личное.

— Дорогая, я забирался тебе под трусики и возможно чуть позже ты сделаешь то же самое со мной.

— Хам, — я задыхалась от возмущения.

— Снимай халат, и я тебя трахну на столе, — спокойно предложил этот наглец.

— Ты больной!?

— Вот это было хамство. А до того я выяснял информацию. Для твоей пользы.

— Достаточно, — заявила я, демонстративно поднимаясь. — Твоё предложение о ночлеге в силе?

— Да.

— Гостевая, наверняка, на втором этаже. Я права?

— Вторая дверь справа по коридору, — холодно подтвердил Игорь.

— Булочки я заберу.

Подхватив пакет, я гордо подобрала волочащиеся полы халата и пошла к лестнице. Надеюсь, она не рухнет под моими ногами, и я не навернусь по дороге.

Комната была очень уютной. Окно выходило на дорогу. Я закрыла жалюзи, откинула покрывало с постели, заглянула в душевую, поняв, что Булатный пользовался именно этой. На зеркале осталась испарина, а на полу — влажное полотенце.

Раздевшись, я забралась под одеяло и свернулась калачиком. На потолке мелькали тени. Зажмурившись, я решила представить себя дома, но от этого стало ещё страшнее.

Тихие шаги я услышала спустя минут пятнадцать и замерла в тягостном предвкушении. Хозяин дома постоял возле двери пару минут, после чего пошёл дальше по коридору. Не знаю, чего во мне теперь было больше — разочарования или облегчения.

— Сволочь, — прошептала я и накрылась одеялом с головой.

Утро началось с громкого смеха, доносящегося с первого этажа. На парковке стоял мотоцикл. Отсиживаться здесь вечно я не могла. Это было глупо.

Умывшись, я снова набросила халат и вышла в коридор. На дверной ручке снаружи висело моё платье, и к плинтусу сиротливо прижались туфли. Искушение было слишком велико и, точно зная, что Игорь внизу, я зашла в его комнату. Разворошённая постель явно свидетельствовала о том, что мужчина провёл бессонную ночь. В груди разлилось незнакомое приятное ощущение.

Решив быть наглой до конца, ведь переживать о загубленной репутации было уже поздно, я порылась в высоком шкафу и выбрала себе белую рубашку из десятка висящих на вешалках. Она доходила мне до середины бедра. Я стянула её узлом под грудью, а рукава прекрасно закрывали отметины на запястьях. Браслеты остались в душевой внизу. Одёргивая несколько смятую ткань платья, я осматривала стол у панорамного окна. И тут я зависла. Чертежи. Много. Листы бумаги, исчерченные схемами, набросками и расчётами, а на мольберте, у самой стены схематичный рисунок дома над рекой. Подхватив карандаш, я нанесла несколько штрихов, добавив балку и крепление под навесом, над ступенями. Затем я увеличила раму… и очнулась. Это было слишком. Слишком интимно для любого, кто понимал в творчестве и творении. Свернув волосы, я закрепила узел карандашом и побрела к выходу. Теперь я знала, в чьём доме оказалась. Конечно, я должна была вспомнить раньше. Его имя часто произносили на лекциях, его работы приводили в пример. Однажды я мечтала по окончании института пройти стажировку именно у него. И как у одной из лучших на курсе, мне наверняка бы это удалось. Только всё в прошлом. Того будущего, которое я когда-то строила, больше нет.