- Не будешь есть, затяну проект на годы. Поняла меня?

- Ненавижу! – хватаю вилку и угрожающе направляю на него зубцы.

- Так-то лучше, – неожиданно улыбается он миролюбиво, – злись на здоровье, только не веди себя, как дура.

Ничего не отвечаю на этот выпад, только орудую вилкой, не чувствуя вкуса еды. Не чувствуя ничего, кроме тупой, скребущей душевной боли. И когда тарелки убирают я уже почти в ауте, но четко понимаю для себя одно – я жалкая, глупая мышка, которая все-таки угодила в мастерски расставленную мышеловку.

Но если этот хищник думает, что он победил, то сильно ошибается. Да, я проиграла этот раунд, но главное сражение будет за мной. А он со своими писечными делами пусть идет лесом.

Или к своей дражайшей жене!

- Итак, Лера, давай подведем черту. Мы работаем или еще будут показательные выступления?

- Работаем, – рычу я, хотя внутри меня все протестующе скулит от такого исхода.

- Отлично, – деловито кивает Шахов и будто бы в момент расслабляется. Еще секунду назад он был натянут как струна. Свирепый хищник перед броском. А теперь все – спящий на солнышке кошак.

- Не сказала бы.

- Выводы будем делать после, – хмыкает и потягивает вино из запотевшего бокала, сосредотачивая свой жадный взгляд на моих губах.

Отворачиваюсь. Опять меня взрывает. Разлетаюсь на куски и не могу собрать себя даже в непрезентабельную кучку. Потрачено, черт возьми!

- Ну, раз работа с возражениями закончена, давай перейдем к делу. У меня по квартире предпочтений нет, и я склонен дать тебе абсолютный, безоговорочный карт-бланш. Если у тебя есть уже какие-то наработки, то я их с удовольствием посмотрю.

- Только мудборды, – сипло цежу я, не в силах встретиться с ним взглядом. Меня ломает внутреннее разочарование. Я так надеялась на оправдательный приговор, а по факту влипла по самые помидоры.

- Давай посмотрим твои мудборды.

Пока я вытаскиваю из сумки ноутбук и загружаю систему, Данил вдруг берет и вместе со стулом подсаживается ко мне ближе. Отшатываюсь тут же, но бегать от него по кругу стола не решаюсь. Только открываю эскизы и окунаюсь в свою страсть, рассказывая, чтобы я сделала с его квартирой и какую сладкую конфетку из нее слепила бы.

Вот только не слепая – вижу, что Шахов совсем не смотрит в монитор. Только на меня глядит неотрывно, высверливая ментальный дуршлаг в моей черепной коробке. Вся покрываюсь мурашками и дрожу, словно осиновый лист на ветру. Глушит. Распекает. Разбалтывает.

А потом и вовсе выносит за грани реальности, когда его ладонь внезапно накрывает мои холодные пальцы и чуть стискивает.

- Лера, – шепчет мне на ухо, запуская миллионы микротоков по моему растерзанному телу, – я хочу, чтобы ты знала. Когда мы познакомились, я был уже в процессе развода. Просто сказать тебе об этом по понятным причинам побоялся.

- Данил, – выдергиваю руку, но он тут же ловит ее обратно и прижимает тыльную сторону к своим губам.

Языком касается.

Почти убивает меня!

- Я что не человек? Ошибиться не могу?

- Мне плевать! – рублю я, обильно сбрызгивая свою душу ядами, ибо зернышко сомнений уже кинуто им в благодатную почву.

И если оно прорастет, то мне крышка.

- Не плевать. Не ври, пожалуйста, – тянет на себя, но я отбиваюсь, а потом и вовсе вскакиваю на ноги, оглушенная страхом, паникой и гребаными сомнениями в собственной правоте.

- Ты женат, – заколачиваю я все «но» под крышкой гроба, – ты женат, Данил! Что тут еще можно обсуждать?

- Да до хрена! – взрывается и он тоже.

- Нечего, – рассекаю я ладонью воздух, – милые бранятся, только тешатся. Сегодня тебя переклинило, и ты в разводе, а завтра снова решишь, что семья – это главное. А я в этом неравносильном уравнении не хочу быть слабым звеном. Ясно?

Откидывается на спинку своего стула, смотрит на меня долго и сердито, а потом выдает, погружая меня в зыбучее болото разочарования.

- Ясно, Лера. Вернемся к мудбордам.

Что б его!

Лера

- Мне всё нравится, – подытоживает Данил мои распекания, в которые я погрузилась за последние минут тридцать, а то и все сорок.

- Всё нравится? – моргаю я часто-часто, стискивая в руках стилус и реально опасаясь переломить его, так нервничаю рядом с Шаховым. – И возражений нет?

Стыдно признаться, но в глубине души, я хотела, чтобы этот мужчина меня похвалил за мой вкус, чувство стиля и знание прекрасного. И вот это случилось. И в груди распустился огненный цветок радости, а ментальный хвостик счастливо завилял из стороны в сторону за моей спиной.

- Всё нравится. Возражения есть.

- Какие? – опасливо кошусь на него и шумно сглатываю.

Меня трясет. Конкретно так телепает от его близости, запаха, что забил мне все рецепторы и раскалившейся между нами атмосферы. Кажется, что еще немного и рванет. Big Badda Boom – ни больше, ни меньше!

- Ты не хочешь возвращаться ко мне, – разводит руками и хмыкает, будто бы озвучивая очевидные вещи. А в следующее мгновение резко подается ко мне.

- Данил, – отшатываюсь и в страхе протестующе поднимаю ладони.

- Я пиздец какой по тебе голодный, Лера. Ты даже не представляешь, что я уже сделал с тобой в своих больных фантазиях пока ты болтала о своих мудбордах. Я тебя мысленно уже десять раз раздел и отымел на этом чертовом столе.

- Боже, замолчи! – но уже поздно молить о пощаде. Меня будто бы в жбан с кипятком закинули, и я уже варюсь в нем. Без надежды на спасение.

- Не могу я, блядь, молчать. У меня член, как гребаный компас, стоит круглосуточно, ориентируясь только на тебя одну.

- Я не хочу это слушать! – зажимаю ладонями уши и протестующе трясу головой.

Но Данил не собирается сдаваться, он хватает и притягивает меня к себе вплотную, а потом и вовсе закидывает на колени.

- Во имя чего эта гордость, Лера? У меня нет детей, которых бы я бросил после ухода из семьи. С хера ли я вдруг превратился в отрицательного персонажа? И когда это развод стал смертным грехом, скажи мне, блядь? – рычит, руки мне за спину закручивает, обездвиживает.

А мне рыдать хочется. Грудь ходуном ходит и раскаленный воздух со свистом вырывается из легких. Голова кружится, я не в силах удержаться в этой раскрученной его словами реальности.

Остановите планету, я сойду!

Неожиданно замолкает, склоняет голову и прижимается носом к моему виску. Дышит шумно, тяжело вздыхает. Стонет хрипло. А затем обжигает мочку огнем своего языка.

Почти вырубаюсь от того мощного разряда электричества, что проходит через все моё тело. Выгибаюсь в его руках, закатывая глаза, потом тихо всхлипываю, потому что Шахов вдруг смещает меня на своих коленях спиной к себе, и я явственно ощущаю его железобетонную эрекцию.

Чуть толкается в меня и шепчет, словно сам Сатана, выторговывая себе мою душу:

- Вернись ко мне, Лера. Я дам тебе все, что пожелаешь. Деньги, драгоценности, квартиру, машину. Всё, что попросишь…ты ни в чем не будешь нуждаться.

Круто звучит правда?

Хотите переведу? Да, пожалуйста!

Хватит ломаться, Лера. Снимай трусы, раздвигай ноги и назови уже свою цену. Всё продается и покупается в этой жизни, и ты в том числе!

Внутри у меня все рвется. Жалобно. Со стоном. Горестно и горько.

Не знаю откуда беру силы, но я вырываюсь из его рук, а потом безумной фурией разворачиваюсь к нему и со всей дури бью Шахова наотмашь по лицу.

Бах!

И воздух между нами начинает трещать от напряжения.

Господи, что я натворила? Я его ударила? Ударила!

- Это значит «нет»? – монотонно цедит Шахов, чуть прикрывая глаза и через нос выпуская воздух из легких.

- В яблочко!

- Что-ж, понял, – затем вскинул на меня свои черные глаза, полные жесткого предупреждения, – но и ты заруби себе на носу, Лера. Поднимешь на меня руку еще раз и неделю сидеть не сможешь. И ходить тоже.

Смотрю на Шахова и медленно перетекаю в состояние пассивной амебы. По тормозам и взвинченные электричеством нервы превращаются в безвольные плети. Ведь Данил не шутит. Он взрослый, уверенный в себе мужик, а не сопливая малолетка, что станет терпеть кривые закидоны своей пассии, в надежде сорвать поцелуй или быстро перепихнуться в тёмном углу.