Поэтому лишь чиркаю зажигалкой, но не подкуриваю, а затем и вовсе швыряю едва початую пачку в мусорное ведро. От курева пока отказаться проще, чем от Райской.

Однозначно.

Встаю, одеваюсь и покидаю офис, направляясь прямиком к грёбаному ветеринару. Потому что меня нереально вымораживает тот факт, что недоделанный бородатый утырок безнаказанно может подкатывать шары к моей женщине.

Да, я прочитал его писанину. Этот долбодятел снова звал её на свидание.

И вот я на месте. Клиника крутая, да и расположена в респектабельной части столицы. На первый взгляд всё выглядит очень солидно — интерьер, ресепшен, на кожаных диванчиках сидят дамочки с дорогими собачками. Но я не задерживаю внимание на мелочах и как ледокол пру к своей цели. Она находится на втором этаже здания — просторный кабинет с визгливой секретаршей на входе. Заткнул её одним взглядом и двинул дальше.

— Доброго дня, Евгений Леонидович, — без приглашения прошёл внутрь помещения и уселся в мягкое кресло напротив Айболита.

Красавчик — хоть сейчас на подиум. Под глазами синяки, неумело загримированные какой-то косметической дрянью. Нос заклеен лейкопластырем. И в этом виде он на свидание собирался?

Жалкое зрелище.

— Чем обязан? — стойко изображает из себя мужика Гаранин, но получается откровенно плохо.

Он меня боится, и я это прекрасно вижу. Потому перехожу сразу к делу.

— Твоей бывшей жене вчера были перечислены алименты за двоих детей. Как думаешь, какая сумма упала ей на карточку, учитывая тот факт, что у тебя, собственника такой красивой и современной клиники со множеством филиалов, заработная плата составляет всего две тысячи восемьсот семьдесят пять рублей, м-м?

— Послушай, Шахов…

— Погоди, я же ещё не рассказал, что тебе светит за дробление бизнеса, которое ты провернул в начале этого года.

Перец начинает туго, но всё-таки соображать, что я его настойчиво тыкаю в дерьмо.

— Что тебе надо?

— Чтобы ты перестал лезть к моей женщине. Со своей разберись и с тем, что будут жрать твои дети, которых ты так услужливо настрогал в браке.

— Я…

— Слушай, тебе реально не стыдно платить им по пятьсот рублей в месяц, м-м? Ничего нигде не ёкает?

— А у тебя? Ты же у нас парень несвободный. И жену зовут явно не Валерия.

— Ты просмотри-ка какой разговорчивый нашёлся, — тихо смеюсь я, — может ещё мне расскажешь сказку о том, что в этом мире существуют идеальные люди?

— Ладно, — вытягивает Гаранин губы трубочкой и трёт переносицу, — я тебя услышал. Даю слово мужика, что отсвечивать больше не буду. Но и ты…

— Серьезно? Ты хоть понимаешь, кому нокать собираешься? – деланно изумлённо приподнимаю одну бровь.

Молчит. Через секунду поражённо кивает.

— Вот и чудесно, — улыбнулся я и встал, чтобы убраться уже из этой богадельни, да поскорее.

К Лере…

По пути заехал за огромным букетом белоснежных пионовидных роз и корзинкой спелых ягод, проецируя в голове детали нашего скорого совместного и, конечно же, жаркого времяпрепровождения.

Вот только все мои пошлые фантазии развеялись прахом, когда я пришёл домой, а девушки там не оказалось. Но окончательно изошёл я на измену тогда, когда набрал её номер, но в ответ услышал только то, что абонент не абонент.

Тело моментально окатило ледяной волной паники, а следом объяло пламенем от желания крушить всё вокруг от одной только мысли, что Райская посмела уйти от меня. Если это действительно так, то помоги ей бог, когда я её найду! А я найду!

Ломанулся было на выход, чтобы искать беглянку, но почти тут же тормознул, испытывая болезненное облегчение, когда уже на лестничной клетке увидел Леру, выходящую из лифта. Лицо бледное и в руках пакетик с символикой известной сети аптек.

Перепугался тут же, что она заболела, или, может, я её всё-таки где-то повредил, сношая на всех горизонтальных и вертикальных поверхностях. А потому тут же обнял и, суматошно ощупывая с головы до ног, спросил.

— Что случилось?

— Ничего, — отвернулась, явно избегая смотреть мне в глаза.

— Лера, — строго зыркнул на неё, а затем потянул на себя чёртов пакетик и заглянул внутрь.

Райская тут же недовольно зашипела, выдёргивая из моих рук свои покупки и, не говоря больше ни слова, потопала вглубь квартиры, запираясь в ванной комнате и оставляя меня стоять на пороге собственного дома в полном ахере. И да, я мысленно зарыдал, топая ногами, словно малой тугосеря, у которого забрали любимую игрушку.

Да блин!

Опять придётся загибаться от воздержания? Сколько там вся эта женская байда длится? Три дня? Пять? Боже, нет! Да я же сдохну, особенно сейчас, когда она рядом со мной. Ну вот же! Только руку протяни…

Ладно, придётся как-то выкручиваться. Есть у меня кое-какие идейки на этот счёт.

Выдохнул, улыбнулся и потопал вслед за девушкой, стуча в дверь, за которой она скрылась.

— Лер, ну прости меня. Я ж не знал.

Она тут же открыла мне, и я бережно прижал её хрупкое тело ближе, расслабляясь и снова чувствуя себя человеком, а не злой, огнедышащей адской гончей.

— Всё нормально, — кивнула она и повела носом по моей рубашке, блаженно вздыхая и прикрывая глаза.

— Хочешь вкусняшек, м-м? Мороженое там, мармелад, чипсы?

— Хочу, — тут же оживилась она и глянула на меня с очевидным восторгом в глазах, растягивая губы в букву «о».

Рассмеялся этой её дурашливой реакции, а она вслед за мной.

Хорошо…

Лера

— Сильно болит? — спрашивает Данил, пока его рука плавно поглаживает мой живот.

Мы лежим на огромном диване в гостиной, накрывшись пушистым пледом. Я на боку, Шахов сзади, стискивает меня в своих сильных руках, пока его губы нежно скользят по моему затылку, изредка прикусывая кожу на границе роста волос, чем вызывает волны неугомонных мурашек по всему телу. Им хорошо, мне ещё лучше.

По телевизору на минимальной громкости идёт какая-то комедия, к которой мы давно потеряли интерес, смолотив перед этим небольшое ведёрко фисташкового мороженого, банку вреднющих чипсов и две пачки мармеладных червяков. Чёртов гастрономический рай.

И мне так здорово сейчас. Так уютно в его объятиях, что не хочется больше ничего, лишь остаться в этом мгновении навечно, где есть только я и он. И белый шум вокруг нас.

Слишком утопичная картинка, чтобы надеяться на то, что она будет с нами навечно, именно потому я суеверно и незаметно скрещиваю пальцы на руках, надеясь на долбанное чудо. Ну а вдруг поможет?

— Нет, боли как таковой нет. Просто ноет, — прикрываю глаза, наслаждаясь тем, как ласково его пальцы вычерчивают бесконечные спирали внизу живота.

— Всё равно я бы показал тебя врачу, Лер. Это же физиология и ничего болеть не должно даже близко.

Фыркаю и следом срываюсь в тихий смех.

— Что? — прикусывает мне плечо.

— Что? Ничего, Даня. Но так уж и быть, спишем это на заботу обо мне.

— Это она и есть, — упирается Шахов, и я решаю, что пора расставить все точки над i.

— Ладно. Пусть будет врач, но завтра. Заодно решим вопрос с контрацепцией, окей? Я становиться мамой так рано не горю желанием, а ты в последнее время слишком часто забываешь о защите, — с укором выговариваю ему, потому что мы действительно оба потеряли голову, предаваясь своей страсти.

— Да я рядом с тобой обо всём на свете забываю, Лера! — чуть приподнялся, заглядывая мне в глаза, а затем наклонился и лизнул мою нижнюю губу.

— А если бы я залетела? — хмурю брови.

— Решили бы.

— Как? — осторожно спрашиваю я, а сама натягиваюсь как струна, в ожидании его ответа.

На минуту он замирает, словно обдумывает, что сказать, взвешивая все за и против. И наконец-то отвечает.

— Я бы хотел этого.

В груди от его слов случается небольшой армагеддон и почему-то хочется плакать, потому что я на минуточку представила себе маленького мальчика с тёмными словно ночь глазами, похожего на своего отца как две капли воды. Картинка получилась до боли реалистичной, но я была вынуждена развеять её по ветру, потому что ещё до конца не могла поверить в то, что этот сильный, красивый и умный мужчина выбрал меня — бедную сиротку. По-настоящему выбрал, понимаете?