— Ты чего? — увидел я, как Лера украдкой отирает слезу.

— Дань, это расточительство. Ты с ума что ли сошёл? Я так не могу…

— Я могу. Поняла? — жёстко осадил я её. — Ты моя женщина. Я твой мужчина. Чувствуешь причинно-следственные связи?

— Нет, — качает она головой, — я лишь чувствую себя куклой.

— Ну что за бред опять?

— Никакой это не бред! — обиженно выпятила губу.

Ну, приплыли. Я первый раз в жизни вижу девушку, которой действительно не нравится, когда мужик на неё сливает хренову тучу бабла. Я в шоке. Срочно вызывайте реанимацию!

— Нет, Лера. Это он — бред. Самый что ни есть натуральный. Я с тобой, будто бы в персональный рай попал, наконец-то получив возможность дать тебе всё, о чём мечтал. Быть с тобой, холить, лелеять, баловать в конец-то концов. А ты мне что выдаёшь в ответ?

Мнётся неуверенно, пристыженно отводя от меня глаза. А затем всё-таки капитулирует.

— Прости. Я больше так не буду.

— То-то же. Расслабься и получай удовольствие…

Данил

На рабочий понедельник я успешно забил вчера, но сегодня мне всё-таки пришлось явиться в офис. Правда планировал я на это неблагодарное дело выкроить всего пару утренних часов, пока Лера сладко спит в моей постели.

Почему забил?

Ну могу я хотя бы немного побыть простым смертным, которому до безобразия необходима передышка на кайф с желанной девушкой?

Могу! Так что…

Вопрос снят.

Почти разгребаю со срочной текучкой и уже прибываю на низком старте, планируя убраться из этой обители цифр, графиков и финансовых показателей далеко и надолго, но не успеваю. Хотя для начала у меня в планах имеется ещё одно важное дело, а именно поездка в некую ветеринарную клинику, которая прямо напрашивается на неприятности.

Да, сегодня я узрел, что долбанутый на всю голову и, видимо, сохранившийся Гаранин посмел вновь потянуть свои склизкие щупальцы к моей женщине. Ну вот и как бы зря. Четыре пропущенных и два слезливых сообщения, которые Лера (на её счастье) проигнорировала, а я не смог оставить просто так.

И только было я, праведным гневом преображённый, выдвинулся по нужному адресу, как выросло на моём пути непреодолимое белобрысое препятствие.

Ветров. Чтоб ему всю жизнь икалось.

— Что тебе надо, чудовище? — спрашиваю, когда Рома без стука входит в мой кабинет. Распоясался совсем окаянный.

— И тебе не хворать, друг сердечный, — буквально мурлычет мне тот, вольготно разваливаясь в кресле напротив.

— Как некстати ты приперся, — смотрю на часы и жалею потерянного времени наедине с Райской.

— А ты чего такой недовольный? Не рад меня видеть, Данечка-лапочка?

— Не рад, — честно отвечаю я и показательно натянуто улыбаюсь во все свои тридцать два зуба, — зато ты, судя по бодрому виду, прямо цветёшь и пахнешь, Ромашка моя ненаглядная, — мило воркую, а сам корчу противную гримасу.

Ржёт. Придурок!

— А что мне грустить? У меня всё зашибись, — довольно наглаживает свой стальной пресс.

— М-м, рад за тебя, но… изыди, ты меня бесишь.

— Неправда. Я милашка, — ржёт Ветров.

— Милашка? Если по тебе пускает слюни моя сестра, то это ещё не значит, что я должен терпеть твоё назойливое общество. Давай, до свидания!

— У-у, суровый дядя отругал мальчика почём зря! Нехороший! Я всё маме расскажу.

— Ты что хотел? — не знаю я, то ли выйти из себя, то ли послать этого идиота по известному маршруту.

— А ты попробуй отгадай.

— Я на гадалку похож? — фыркаю и закатываю глаза.

— Ладно. Поясню для особо одарённых. Я тут чтобы узнать, прав ли я был в своих предположениях насчёт вчерашнего вечера.

— М-м-м… нет, — скалюсь я, хотя внутри меня бурлит концентрированное бешенство. Ненавижу, когда меня пытаются ухватить за задницу.

— Значит не с хочучкой был?

— С кем?

— Со сладенькой умницей?

Ничего не отвечаю. Только сверлю этого хитрожопого мудака взглядом, пока он довольно улыбается мне. Ну вот что за бесячее существо, вы мне скажите?

— Соня — помнишь такую? Жена моя, сестра твоя — вчера вечером к тебе заезжала, хотела повидаться с любимым братом. Но дома застала только Айзу, которая вся в слезах и расстроенных чувствах поведала ей, что ты куда-то сорвался на пятой космической после обеда, да так и не вернулся, — с каким-то мазохистским удовольствием выговаривает мне Ветров.

— В зад иди, — рычу я, понимая, что он поймал меня с поличным.

— Тяф-тяф, Шахов, — кривляется, изображая преданную хозяину собачонку, — кто мне торчит ящик вискаря, м-м?

Молчу. Только сверлю его взглядом исподлобья и тихо ненавижу эту пронырливую задницу.

— Ты же сам выбрал семейную жизнь, так соответствуй. И завязывай уже с блядками, чувак, — тон Ветрова с шутливого меняется на осуждающий, что бесит меня неимоверно.

Моралист хренов.

— Я, Рома, как-нибудь сам, без участия твоего любопытного носа, разберусь с тем, что мне завязывать, когда, зачем и почему. Это понятно?

Не хочу, чтобы кто-то лез в мои отношения с Райской. И словно сумасшедший цербер, оберегаю свой маленький секрет, хотя и понимаю, что это откровенная шиза. Но, по существу, всё правильно — я не готов бросить Леру. Блядь, вообще не готов, понимаете? Просто не вижу в этом никакой нужды. Зачем, если мне с ней хорошо на предельный максимум?

— Подсел значит…

— Смени пластинку, Ветров.

— Ок. Но ящик вискаря ты мне один хрен торчишь, так и знай, — я же только показал ему фак, флегматично разглядывая вид за окном, пока так называемый друг продолжал засорять эфир, — ладно, теперь давай перейдём к рабочим вопросам.

— Сделай одолжение.

— Ты вчера был малость занят, а у нас тут сногсшибательные новости появились.

— Безруков?

— Именно. Всех ребят убрали, Данил. Всё за собой подчистили. Улик ни хрена нет. Да, диверсия есть, исполнитель тоже, а вот кто заказчик — доказать будет сложно. Тем более, когда у этого старого мудака заморожены все счета. Я думаю, что там Эллина химичит. Может ты как-то с ней вопросы закроешь?

— Ты мне встретиться с ней, что ли, предлагаешь? — дожидаюсь кивка и взрываюсь. — Да я придушу её на хуй и сяду. Иди ты в баню со своими советами, Рома.

Устало тру лоб. Как же меня затрахал этот марлезонский балет. Сил нет.

— Да и неспособна она на такие сложные многоходовочки. Даже с подачи своего мужа. У неё мозгов меньше, чем у курицы. Но ты прав, хода делу не будет.

— И что? Будешь ждать, пока Безруков тебе ещё один кордебалет поставит?

— Нет. Я, кажется, нашёл на что давить, — и рука моя касается лежащей на столе папки.

— Поделишься?

Согласно киваю, подталкивая другу нарытую информацию.

— Дань, это, безусловно, многое меняет, но и Безрукову уже нечего терять, – спустя пару минут выносит вердикт Ветров, но я с ним в корне не согласен.

Ибо это меняет всё!

— Есть, — улыбнулся я, — жизнь. Если я обнародую это, то его просто уберут свои же друзья-товарищи.

— А ты?

— А что я? Когда этот серпентарий за свои же грехи начнёт друг другу бошки грызть, уже не до меня будет. Но да, я с этой папкой собираюсь пойти к тому, кто может действенно заткнуть рот Безрукову. Взятки и откаты в особо крупных размерах, дурь, чётко налаженный трафик — кому захочется за всё это дерьмо отвечать?

— Но ты же не собираешься просто забить на это? — указывает друг рукой на папку.

— Нет, — растягиваю губы в жёсткой ухмылке, — я это добро уже слил сегодня утром нашим верным друзьям в органах. Придёт время, и эти твари на пару с Безруковым сами спалятся, пытаясь поспешно замести следы и прикрыть свои дряблые задницы. А я останусь не при делах, но при моральной компенсации за сгоревшие тралы и потерянные человеческие жизни.

— Ну ты и маньяк.

Улыбаюсь…

Спустя ещё минут через десять наконец-то остаюсь один и кручу в руках сигарету. Лера намекнула, чтобы бросил. Ей не нравится запах никотина, осевшего на одежде, волосах и теле. И я почему-то не могу просто взять и проигнорировать её просьбу.