Следующий этап на пути женщин к высшему образованию - открытие в Петербурге в январе 1870 г. Владимирских курсов. Они находились в ведении женской инициативной группы, а распорядительницей была Н. В. Стасова. Легко представить себе волнения устроительниц в день открытия: продажа билетов, размещение публики и т. п., а главное - опасения, что народу окажется мало, дело сорвется, а вместе с этим и вопрос о высшем образовании окажется проигранным надолго. Однако хлынула толпа и аудитория была переполнена⁴⁷.

Курсы открылись лекцией О. Ф. Миллера - известного историка литературы и фольклориста (в 1887 г. был лишен кафедры за резкое выступление против Каткова). К. Н. Бестужев-Рюмин читал историю, А. Д. Градовский - государственное право, Н. С. Таганцев - уголовное право. В духе времени основное внимание на курсах уделялось естественным наукам, которые, как и гуманитарные, представляли крупнейшие ученые: А. Н. Бекетов, М. С. Воронин, А. С. Фаминцын (ботаника), А. М. Бутлеров, Д. И. Менделеев (химия), И. М. Сеченов (физиология). Лекции читались четыре раза в неделю, что было явно недостаточно, и поэтому параллельно шли чтения на частных квартирах.

"В то время было так,-вспоминала А. П. Философова,- сегодня у меня читают. Являются дамы с хвостами и стриженые, и гарибальдийки, и пр., и всё это слушает, не переводя дыхания. После лекции кто-нибудь гласит: завтра такой-то читает на Петербургской у такой-то... Сейчас берут адрес и на следующий день едут в какую-нибудь мансарду, сидят и слушают, тоже не переводя дыхания... Как скоро все прочитанное усваивалось. Как жаждали мы новых знаний! Все легко друг с другом знакомились. Никому и в голову тогда не приходило, что могут быть шпионы"⁴⁸ .

А шпионы между тем не дремали. В 1870 г. начались лекции на Владимирских курсах, и уже в марте 1871 г. обер-полицмейстер Петербурга Ф. Ф. Трепов докладывал министру внутренних дел: "Курсы, об устройстве которых настойчиво хлопочут руководительницы так называемого "женского движения", лишены всякого образовательного значения. Молодые профессора Градовский и Таганцев, читающие государственное и уголовное право ("по-видимому, из моды" - считал он), "проповедуют вредные истины, Градовский о государственной власти и форме правления". Последнее обстоятельство вызывало наибольшую тревогу обер-полицмейстера: между девушками развивался "вредный корпоративный дух", отсюда этот "нигилистический дух" "может распространиться во все стороны и здесь имеет все способы созреть во взаимных беседах". Не обошел Трепов и расхожих мнений о неминуемой порче нравов, так как на курсах, по его мнению, не было "достаточно строгого надзора, а в антрактах мужчины и женщины долго прогуливаются в потемках по коридору"⁴⁹ (Владимирские курсы первоначально были смешанными).

В Москве в мае 1869 г. также открылись первые женские курсы, которые в 1870 г. получили название Лубянских (они размещались в мужской гимназии на Лубянке).

Первые женские курсы, открытые в Петербурге и в Москве - Аларчинские, Владимирские, Лубянские,- имели в общем одни и те же слабости и изъяны. Прежде всего, они не были систематическими научными курсами, удовлетворявшими потребность женщин в высшем образовании.

Учебные программы составлялись на уровне мужских гимназий или на несколько более высоком уровне и в целом представляли как бы переходную ступень между средней и высшей школой.

Наиболее совершенными по организации и уровню преподавания были Владимирские курсы, привлекшие, как уже говорилось, крупнейшие научные силы. Но даже здесь занятия сводились к пассивному прослушиванию лекций, в то время как для усвоения многих наук, особенно естественных, требовались практические, лабораторные занятия, семинары. В распоряжении курсисток не было ни лабораторий, ни библиотек, ни научных кабинетов.

Состав слушательниц отличался чрезвычайной пестротой и по возрасту, и по уровню подготовки. Среди них были курсистки с дипломами домашних учительниц, окончившие гимназии или частные институты, получившие домашнее образование и т. п. В массе своей они были слабо подготовлены, что снижало уровень преподавания. Следует также учесть, что часть слушательниц, особенно на первых порах, приходила из любопытства, не имея серьезных стремлений к образованию.

Все женские курсы испытывали большие материальные затруднения. Их бюджет составлялся главным образом из платы за обучение. На Владимирских курсах, например, годовое обучение стоило 50 руб., или пять руб. за каждый предмет, разовый билет на лекцию - 25 коп.⁵⁰ В итоге это составляло сумму, абсолютно недостаточную для нормального функционирования курсов, хотя преподаватели, распорядительницы, дежурные и т. п. трудились безвозмездно. Положение мало улучшилось и с 1872 г., когда министерство народного просвещения назначило курсам ежегодную субсидию в тысячу руб. Просьба инициативной группы объявить через газету сбор пожертвований была отвергнута министерством внутренних дел. Положение спасала только общественная инициатива. Начались частные сборы, лотереи, музыкальные и литературные вечера в пользу женских курсов. В Петербурге чаще всего благотворительные вечера устраивались в доме Философовой, имевшей вместительный зал и множество богатых знакомых,- благотворительность была тогда в большой моде.

Естественно, что курсы не могли удовлетворить стремления передовых женщин к высшему образованию.

Более того, с момента их открытия не утихали внутренние противоречия в самом женском движении. Одни приветствовали публичные лекции как громадное завоевание. Другие принимали их скрепя сердце, за неимением более совершенного пути к получению образования, не желали поддерживать фиктивного представления о доступности в России женщине высшего образования и считали более целесообразным отдавать деньги девушкам, уезжавшим на учебу за границу. Поэтому конфликты среди лидеров были нередки: когда, например, осенью 1871 г. устроители были вынуждены (из-за нехватки средств) повысить цены на лекции, "левые" во главе с Е. И. Конради в знак протеста вышли из инициативного комитета.

Отсутствие средств было бичом курсового обучения. Так, несмотря на общественную поддержку. Владимирские курсы просуществовали только до 1875 ., когда их пришлось закрыть из-за финансовых трудностей: "Кружок инициаторов пришел к сознанию, что они не удовлетворяют требованиям, а потому прогрессировать не могут..."⁵¹

Итак, борьба женщин за высшее образование, начатая ими на рубеже 50-60-х годов XIX в., хотя и не достигла цели, но к концу десятилетия привела к некоторым результатам. При всех недостатках первые курсы сыграли в целом положительную роль в становлении женского высшего образования в России. Они представляли собой как бы подготовительный этап к более высокой ступени. В ходе занятий у женщин вырабатывались непривычные для них навыки обучения. Инициаторы же приобретали опыт организаторской работы. Более того, не удовлетворяя потребности женщин в высшем образовании, первые курсы являлись своеобразными стимуляторами в борьбе за него. Что же касается Владимирских курсов, то они стали ядром, из которого впоследствии развились Высшие женские курсы (Бестужевские).

Бурное развитие капитализма в стране обострило потребность в работниках интеллигентного труда. Проблема высшего женского образования не была решена, и ее продолжали активно обсуждать в печати. Необходимость такого образования стала "самой настоятельной "ввиду серьезного запроса деятельности", запроса "женщин на участие в общем деле".

"В самом деле,- развивал свою мысль Ф. М. Достоевский в "Дневнике писателя" за 1876 г.,- только лишь высшая наука имеет в себе столько серьезности, столько обаяния и силы, чтоб умирить это почти волнение, начавшееся среда наших женщин. Только наука может дать ответ на их вопросы, укрепить ум, взять, так сказать, в опеку расходившуюся мысль""⁵².