Я завезла чемодан ему за стойку.

– Спасибо. Не против, если я его тут оставлю?

– Валяй. – Он пожал плечами, и, снова сгорбившись над столом, продолжил раскладывать пасьянс на ноутбуке.

Идти к кабинету Джунсу было страшно, будто к камере смертников. Я знала, что он недоволен мной, и мы стали хуже общаться. Привычный коридор казался более тесным, воздух в нем спертым. Я поняла, что папа был прав. Пора перестать обижаться на Хантера за его прошлое и дать ему шанс. Возможно, когда я съеду, мы продолжим видеться. Возможно, – только лишь возможно, – что Хантер сказал все те слова о нашем соглашении и о том, что между нами все временно, по той же причине, по которой я напоминала себе, что у наших отношений есть конечный срок действия: чтобы уберечь себя от боли.

Чтобы подбить меня нарушить наш полугодовой план.

Правда в том, что за минувшие несколько месяцев мне нигде не хотелось быть больше, чем с Хантером Фитцпатриком. Он был моим домом, маленьким уголком во вселенной, который понимал меня.

Я постучала в дверь кабинета Джунсу, а потом вспомнила, как Билл сказал, что его там нет. Открыла дверь и шагнула внутрь.

И замерла.

Сделала резкий вдох.

Легкие сдались первыми, потом сникла моя улыбка. Постепенно, по чуть-чуть. Организм отключился, в горле пересохло, а сердце…

Оно пропустило удар… нет, два, три удара, а потом начало неистово колотиться в груди, отчаянно желая вырваться из нее и беспомощно биться на полу, будто выброшенная из воды рыбина.

– Господи Иисусе! – В горле начало гореть от крика.

Хантер сидел в кресле Джунсу, голый. Лана была верхом на нем, оседлав его узкую талию. На ней была его рубашка, а под ней, похоже, больше ничего. Она сидела ко мне спиной, но было невозможно не узнать пышные наращенные темные волосы. Руками она властно обхватила его за шею и прижалась лицом к его груди.

Меня затошнило.

Лана обернулась, а ее губы изогнулись в злобной улыбке, которая пронзила меня словно удар клинка. Увидеть ее так близко спустя столько времени – все равно что встретиться лицом к лицу с Ехидной, полуженщиной-полузмеей, источающей яд.

– Ой, этот был твой? – промурлыкала она, проведя наманикюренным ногтем с бежевым лаком по его изящной челюсти. Хантер смахнул ее руку, придя в себя.

Я сделала шаг назад. Нерешительно.

– Черт. – Он вскочил. – Сейлор, подожди!

И правда.

Штаны были на нем – спасибо Господу за маленькие чудеса. Лана грохнулась на пол как мешок с картошкой, а он обошел ее будто грязь и устремился ко мне.

Я развернулась и побежала. Не шла – бежала. Знала, что если он поймает меня, то все поймет по моему лицу, всю уродливую, жалкую правду о моих чувствах к нему. Гордость – единственное, что у меня осталось. Ее он не получит.

Мое сердце – возможно, но только не гордость.

Хантер бежал за мной, его шаги эхом отражались от стен коридора. Я думала о том, что они сделали, собирая воедино историю, стоявшую за этой ужасающей сценой. На Лане была его рубашка, а значит, в какой-то момент она была обнаженной перед ним. Они занимались сексом – грязным, страстным, жестким сексом. Притом что он знал, как сильно я ее ненавижу. Неприязнь текла между мной и Ланой рекой, и Хантер искупался в ней. Он преподнес меня ей. Он предал меня.

– Стой! Дай мне все объяснить. – Голос Хантера следовал за мной по пятам, когда я выбежала через стеклянные двери клуба и поняла, что у меня нет машины. Отчаянно озираясь по сторонам, я заметила огромное количество незнакомых машин, которые стояли на обычно пустой парковке.

Билл вскочил из-за стойки и бросился к дверям, но я помотала головой.

– Я сама справлюсь, Билл.

У меня не было времени вызывать Uber. Придется убегать на своих двоих, по крайней мере пока я не отделаюсь от Хантера.

– Сейлор! – Он развернул меня, схватив за поврежденное плечо. Его прикосновение было подобно пламени. Оно прожигало меня насквозь, и я чуть не вскрикнула. Он все еще был без рубашки.

– Не трогай меня! – Я отчаянно царапала его кожу и умудрилась оставить кровавые ссадины на предплечье.

Он не обратил внимания.

– Все не так, как ты думаешь. – Хантер поднял руки, защищаясь.

Я слышала какой-то шум вокруг, но не замечала ничего, кроме раскаленного добела гнева, мчащегося по телу.

– А что ты еще скажешь, при том что твое будущее в моих руках? – Я стала спускаться по лестнице, но Хантер подхватил меня, прижал к груди и заключил в крепкие объятия. Я пыталась ударить его по яйцам. Он перехватил мое колено, отвел его в сторону и обвил мою ногу вокруг своей. Затем обхватил мое лицо ладонью, закрывая от посторонних глаз, и прошептал мне на ухо: – Не смотри вверх, детка.

Я непокорно подняла голову, чувствуя, как мое лицо искажает уродливая, насмешливая улыбка. Я хотела причинить ему ответную боль. Но увидела, как с десяток фотографов – несомненно, папарации, – фотографируют нас. Вспышки были похожи на удары плетью, каждый свист и приглушенный смех ударяли в душу.

Щелк. Щелк. Щелк.

Я, с разбитым сердцем и обезумевшая.

Щелк. Щелк. Щелк.

Он, полуголый и виноватый.

Я чуть не упала в обморок под натиском адреналина, но Хантер утащил меня обратно в клуб и закрыл дверь. Фотографы шли за ним до порога, но не стали заходить внутрь.

– Отпусти меня! – взревела я, когда Хантер поднял меня, обхватив за грудную клетку, прижал спиной к своей крепкой груди и потащил, брыкающуюся и кричащую, в коридор, в котором нас никто не увидит. Я гадала, где же сейчас Лана, сколько удовольствия ей все это приносило.

Бесконечно много.

Хантер прижал меня к стене, дыша мне в лицо. Его дыхание пахло женщиной, приторными, сладкими духами и нотками блеска для губ с ароматом арбуза. На его губах остались блестки. Мое тело сотрясалось от такого сильного гнева, предательства и отчаяния, что первым делом, как только он отпустил меня, я влепила ему пощечину со всей силы, что во мне осталась.

Его лицо резко повернулось в другую сторону, и, закрыв глаза и раздувая ноздри, он сделал успокаивающий вдох.

– Aingeal dian.

– Назовешь меня так еще раз, и я выколю тебе глаз одной из своих стрел.

– Нас подставили. Кто-то позвал фотографов. Кто-то хотел, чтобы они увидели меня в таком виде. И тебя тоже.

– И, конечно же, ты, извечно легкая добыча, когда в деле замешана симпатичная женщина, принял удар соблазнением, – драматично воскликнула я, а моя неконтролируемая злость обернулась едким сарказмом. – Бедный Хантер Фитцпатрик. Так близок к семейному состоянию, но так от него далек.

– Я не… – начал он, но я оттолкнула его. Он не мог отрицать того, что я только что видела собственными глазами.

– Избавь меня от оправданий и уйди.

По коридору к нам мчался Джунсу, меча глазами молнии.

– Отойди от нее! – рявкнул он как бешеная собака, потрясая кулаком в воздухе. Я уже много месяцев не замечала за ним такой прыти. – Я тебя отметелю!

Хантер поднял руки, мечась взглядом между мной и Джунсу, и от тяжелого дыхания на его животе отчетливо выступили кубики пресса.

– Сейлор, – прошептал он вполголоса. – Мне нужно кое-что тебе рассказать, и мы должны поговорить наедине.

– Повторяю в последний раз. – Я указала на него пальцем. – Между нами все кончено, навсегда. Не говори со мной. Не приближайся ко мне. Я поговорю с твоим отцом насчет нюансов нашего… соглашения. – Я говорила расплывчато, будто не рассказала Джунсу всех подробностей. – Я пришлю папу и Сэма забрать мои вещи из квартиры.

С этими словами я бросилась обратно к двери и вылетела за нее со скоростью пули. Несколько фотографов все еще слонялись поблизости, курили и копались в телефонах. Как только я выбежала на улицу, они похватали камеры и помчались за мной.

Я заметила Лану, которая стояла в углу парковки в шикарном розовом свитере с открытыми плечами, облегающих джинсах и высоких сапогах, и давала интервью спортивному обозревателю, комментируя слухи о ней и ее новом хахале Хантере Фитцпатрике.