Телефон Киллиана, лежащий на столе рядом с ним, засветился, оповещая о входящем сообщении.

У этого говнюка ловила связь.

Зашибись.

Меня пронзила новая волна гнева, усилившегося троекратно. Они намеренно меня игнорировали.

Я ворвался внутрь, схватил его телефон и швырнул через всю комнату. Тот ударился о стену и разбился пополам, что я по сей день считал решительно невозможным. К черту поло. Во мне понапрасну пропадала звезда бейсбола.

– Хотите сказать, что у вас уже двенадцать часов не ловит сеть? Что вы все это время не проверяли свою почту и телефоны? Чушь собачья! Я кучу раз пытался дозвониться до вас, прежде чем тащить сюда свой жалкий зад! Почему вы не брали трубки? – Я наклонился, взревев и брызжа слюной им в лица.

Киллиан перевернул страницу документа, отказываясь реагировать на мое присутствие в комнате. Отец сделал еще один неторопливый глоток из своего бокала.

Только сам их не убей. Этого и хочет Силли.

– Сам ему скажешь или мне сказать? – сухо протянул Киллиан, не отрывая взгляда от клятого документа.

Отец посмотрел мне прямо в глаза и ухмыльнулся.

– Ты прошел испытание, сынок.

И тогда у меня возникли мысленные образы: о том, как я бью отца головой о стену позади него.

Как швыряю Киллиана на пол и выбиваю все самодовольство из его бледного лица.

Все в таком роде. Но я попросту сверкнул своей самой безумной улыбкой в духе «не забываем улыбаться», которая наверняка была похожа на многообещающее начало психического припадка.

– Правда? Как. Мать. Вашу. Весело. Уж просвети меня, дорогой папочка.

Киллиан наконец-то удосужился бросить документ, который читал, на стол. Он взглянул на меня.

– Когда ты рассказал нам о Силли, athair не хотел в это верить. Для меня Силли всегда был как заряженное ружье. Я взял на себя смелость поручить Трою Бреннану выяснить, что он затеял, какое блюдо Сильвестр готовил для нас в котле напастей. – Киллиан произносил свою речь таким скучающим тоном, будто зачитывал рецепт капустного супа.

Так вот почему ФБР ворвались в дом Силли. Трой уже успел легальным путем собрать достаточно улик против него.

– Мы выяснили то, что он замышлял вместе с Борисом Омельницким и его дружками в Мэне. Об их плане взорвать завод весте с нами. Мы проследили за тем, чтобы все покинули завод, а не-исправное оборудование было выключено. Потеряли кучу денег, но не могли рисковать.

Все мое тело кипело от злости, которая грозила меня задушить.

– Тогда зачем вы заставили меня заниматься всей этой ерундой? – процедил я, стиснув зубы. – Затыкали меня каждый раз, когда я пытался предупредить вас насчет Силли? Заставили меня слушать этого ублюдка бессонными ночами в довершение к тому, что я учился в колледже и пахал на вас полный рабочий день? Я из кожи вон лез и не спал ночами, чтобы предотвратить эту хрень… а теперь ты говоришь мне, что вы с самого начала об этом знали?

Отец встал, обошел стол и раскрыл объятия. Я вдруг осознал, пусть и с грустью, что, как бы дурно он со мной ни обращался, я все равно называл его папой, даже в своих мыслях.

– В результате ты прошел испытание.

– Да к черту твое испытание! – процедил я, указывая на него пальцем. – Имел я его в зад полуметровым дилдо! Я чуть не погиб, пытаясь вас спасти. Лез из кожи вон ради вас. Развязал войну ради вас. Я был готов сгореть, умереть, сгинуть. Ради. Вас.

Киллиан тоже встал.

– Как я уже говорил, эту грязную работу ты должен был провернуть сам. И ты провернул, причем своевременно. К счастью, у тебя никогда не было проблем с тем, чтобы среагировать вовремя, судя по отсутствию молодых мамочек на пороге нашего дома.

– Иди ты к черту, Киллиан. – Я провел рукой по волосам.

– Я уже там. Это называется жизнью.

– Значит, вы доверили мне разгадать эту загадку, но доверяли недостаточно, чтобы положиться на меня? – Я снова переключил внимание на отца.

Трой Бреннан был таким же безжалостным и хитрым, как они, а Сэм Бреннан – любимчиком преступного мира. Эти двое могли бы выиграть холодную войну при помощи ноутбука десятилетней давности и пневматического пистолета. Так они зарабатывали себе на жизнь. Конечно, они раскрыли план Силли раньше меня.

– Верно, – ответил отец, и в его взгляде промелькнула теплота. – Безусловно, завещание будет соответствующим образом пересмотрено. Ты мой наследник. Мой сын. Фитцпатрик. Ты продолжишь работать в «Королевских трубопроводах». И получишь угловой офис, тот, что рядом с кабинетом Киллиана. Ты доказал, что ты настоящий член семьи, Хантер. – Он развел руки в стороны, ожидая… чего? Что я брошусь к нему в объятия?

Я натянуто улыбнулся.

– Иди ты к черту вместе со своими деньгами и фамилией, старина. Если я должен заслужить право быть частью твоей семьи, то я никогда ей не буду.

Мы взяли машину напрокат и отправились в четырехчасовой путь до Бостона. Хантер всю дорогу молчал, за исключением первых десяти минут, во время которых он рассказал – странным, отстраненным, будто не своим голосом – обо всем, что происходило у них с отцом и братом.

– Вот как слабо они в меня верили.

– Но ведь ты и не давал им особого повода доверять тебе. – Я отстаивала их точку зрения, но вовсе не потому, что была согласна с ними, а потому что знала, как несчастен будет Хантер, если отдалится от семьи. Какими бы сложными ни были их отношения, он любил и боготворил Киллиана и Джеральда, равнялся на них.

Он всегда хотел быть таким, как они, но никогда не думал, что сможет.

– Говоришь как они.

– Ты имел в виду, логично?

Хантер фыркнул.

– А ты знала, что мой отец нанял твоего? – Он покосился на меня с хмурым видом, мчась по пустой дороге на той же скорости.

– С ума сошел? – воскликнула я. – Нет, конечно.

– А если бы знала? – настаивал он.

Я надеялась, что он не станет об этом спрашивать. Помотала головой.

– Я не отвечаю на гипотетические вопросы.

– Экстренное сообщение: на этот ты ответишь, – выпалил он.

– Тебе нужно успокоиться.

– Мне нужно, чтобы кто-то был на моей стороне, черт побери.

– Я на твоей стороне, – прорычала я.

– В таком случае ты была бы в моей постели, – посмел сказать он без тени вины или раскаяния. – Но это не так.

– Это потому, что я и на своей стороне тоже.

– То есть? – фыркнул он.

– То есть я не хочу привязываться к тебе еще больше, потому что это чувство явно не взаимно.

– А если взаимно? – спросил он после напряженной паузы.

Я помотала головой.

– Нет. Ты на это не способен. Ты потомственный изменщик. Откуда тебе знать, что может быть иначе?

Хантер откинулся на спинку кресла и покачал головой. Я сразу поняла, как плохо прозвучали мои слова. Как отвратительно я вела себя по отношению к нему.

– Вот и тайна раскрыта. Так раз я изменщик, как мои родители, это значит, что ты будешь вырезать людям лица, словно тыквы, как твой папочка? Играем в игры с генами? Потому что, не сомневайся, дорогая, пускай мы разнимся в своей неадекватности, но оба далеки от нормы.

Я ничего не сказала. Он был прав.

Хантер продолжил.

– Что нужно, чтобы ты поняла, что я настроен всерьез? Широкий жест? Гражданско-правовой договор? Гребаное кольцо?

– Может, чтобы ты перестал стыдиться меня. Нас, – огрызнулась я. – Этого могло быть достаточно.

Я имела в виду тот вечер с Найтом и Луной, все те случаи, когда он преуменьшал то, что было между нами. Я была уверена, что он уловил намек.

Хантеру пришло сообщение. Он открыл его, не отрываясь от дороги.

– Черт, – буркнул он и бросил телефон на центральную консоль, когда экран засветился от лавины посыпавшихся сообщений. На его экранной заставке была женская задница с текстом «Давай жестче или вали домой».