Не понимала даже, почему вообще остаюсь с ним в одном доме.

Теперь Хантер опустился на колени, упершись плечом в край джакузи и улыбаясь мне так, будто что-то задумал. Он приподнялся, прижался своим одетым, мускулистым телом к моему обнаженному и разгладил мои нахмуренные брови поцелуем. Я позволила ему целовать меня, чувствуя, как его пальцы снова крадутся между моих раздвинутых ног. Мое тело начало гудеть как по сигналу, благодарное за проявленное внимание.

Хантер прошелся поцелуями по моей груди, взял в рот сосок и принялся игриво обводить его языком. Я вздохнула, наблюдая за ним. Он переместился к другому соску и на этот раз потянул его зубами, сильнее потирая мой клитор. Все мое тело горело и покалывало.

Его язык скользнул по животу, на миг погрузившись в пупок дразнящим, щекочущим круговым движением, и устремился дальше между бедер.

– Джекпот, – пробормотал он, втянув мой клитор в рот, раскрывая меня большими пальцами и растягивая до предела. Он подул холодным воздухом, а я неистово содрогнулась от надвигающегося оргазма, и тогда он одним жестким движением сунул в меня язык. Удовольствие было настолько сильным, что я оторвала задницу от пола и издала визг.

– Ах-х-х-х-х-х.

Хантер щелкнул языком по клитору, а потом снова погрузил его внутрь. Моя спина выгнулась дугой, все тело содрогалось.

Щелчок. Толчок. Щелчок. Толчок.

Это продлило наслаждение, что наполнило меня благодарностью, но вместе с тем привело в ярость. Но когда пик удовольствия наконец меня настиг, он был таким плавным, таким интенсивным, что все мышцы в моем теле свело судорогой и потряхивало. Я вся дрожала, протягивая к нему руки, но он сжал мои запястья по бокам, пригвоздив и не позволяя к нему прикоснуться.

– Пожалуйста, – взмолилась я. – Пожалуйста.

Он приподнялся, спустил спортивные штаны вместе с трусами, и его неистовый стояк оказался прямо перед моим лицом. Я извивалась под ним, когда он обхватил меня коленями по бокам, приблизив член к моему рту.

– Соси, – попросту сказал он.

Я открыла рот и взяла его, отчего ощутила смущение и удовлетворение. Я нарушила собственное слово, которое дала пять минут назад, просто потому что это было приятно. Ну, возможно, по сути не нарушила. Не я ведь стояла перед ним на коленях. Он сам поравнялся с моим лицом. Но это все семантика.

Я уже сама не знала, кто я, черт возьми, такая.

– Сейчас кончу тебе в рот, – сказал он, когда я еще даже не успела пососать.

Я вдруг поняла, что он дошел до кульминации только оттого, что ласкал меня ртом. Я едва заметно кивнула и почувствовала, что он сжал мои волосы в кулак, направляя мою голову так, как ему хотелось, и кончил между моих губ. Горячая густая жидкость плавно потекла в горло. Я почувствовала ее, соленую, теплую и липкую.

Хантер вытащил член из моего рта, сунул вместо него палец и провел им по языку. Собрал с него остатки спермы и размазал ее по моей щеке. Пометил меня. Свободной рукой он убрал достоинство обратно в штаны.

– Видишь, детка? Приручена на сто процентов. Может, я и охотник, Сейлор, но думаю, что в твоем случае предпочту оставить тебя в качестве временного питомца.

– Ненавижу тебя, – тихо сказала я, так сгорая от стыда, что мне хотелось взорваться.

Он встал, обернулся и, небрежно махнув рукой, пошел прочь из ванной.

– Знаешь, я бы, наверное, купился, если бы не вкус твоей киски на моих губах. И кстати, можешь не благодарить за порцию протеина.

Я оказалась в торговом центре по целому ряду причин.

Во-первых, Джунсу демонстративно избегал меня, пока выздоравливало мое поврежденное плечо. Я каждый день проходила физиотерапию с Дэйвом – парнем, с которым меня свел Хантер. А еще делала уколы и не поднимала тяжести, но раздражение Джунсу только росло. Теперь он к тому же не отвечал на мои звонки и всегда был занят, когда я приходила на стрельбище. Как я поняла, он был не рад вмешательству Фитцпатриков в мою карьеру. Я не могла всерьез его винить. Бродячие псы не бывают преданными, а Хантер к тому же был чрезвычайно голоден. Не говоря уже о том, что на фоне его репутации Скотт Дисик[44] казался образцом для подражания.

А поскольку я, как и обещала, получила заключение второго врача, которое соответствовало первоначальному, то списала поведение Джунсу на уязвленное самолюбие и решила дать ему несколько дней, чтобы остыл.

Во-вторых, с модой у меня все было из рук вон плохо. С тех пор как Кристал взялась за меня, я давала больше интервью и участвовала в фотосъемках, и предпочитала делать это в одежде, которая не наводила на мысли о том, что я слепа на оба глаза и лишена здравого смысла.

А третьей причиной, как это ни печально, был Хантер. Я не хотела причислять его к причинам, но, честно говоря, мне хотелось произвести на него впечатление. Я хотела, чтобы он считал меня хорошенькой и забыл обо всех Эмили и Элис на свете.

Ладно, если быть до конца откровенной, то преображение было на девяносто процентов связано с Хантером и на десять – с возросшим вниманием прессы и избытком свободного времени. Но мне не хотелось делиться этим ни с одной живой душой. Это может стать секретом между мной и моим (явно отсутствующим) мозгом.

Вот так мы – Эшлинг, Перси, Эммабелль и я – вооружились тыквенными латте, хотя летний зной изо всех сил цеплялся за осенние месяцы, отказываясь отступать, и несли в руках пакеты из магазинов.

Я купила себе полный гардероб для тренировок, состоящий из черных штанов, которые удобством не уступали лосинам, но выглядели элегантно, как узкие брюки. На смену моим мягким, облегающим рубашкам пришли модные укороченные топы с кружевами, принтами и тщательно скроенными фасонами. А еще меня благополучно уломали купить несколько милых платьев, которые я уж точно никогда не надену.

Я пообещала подругам, что выброшу свой гардероб, который они называли «убийцей стояка», – в основном лосины, которые пережили больше стирок, чем плавки Майкла Фелпса[45], и толстовки, истрепавшиеся так сильно, что казалось, будто они сами проделали в себе еще больше рукавов. Чтобы прояснить ситуацию, подруги решили проводить меня до квартиры. Они хотели лично убедиться в том, что я избавилась от своей старой одежды.

– А знаете, что было бы круто? – Эммабелль остановилась на выходе из торгового центра.

Мне на ум пришел только один ответ: «убраться отсюда». Но я не хотела становиться врагом веселья.

– Раздобыть новое плечо? – с тоской спросила я.

– Блинчики! – воскликнула здравомыслящая Перси.

– Уроки пилотирования, – робко предложила Эшлинг, прикрыв рот стаканчиком с кофе.

Мы начали замечать бунтарскую жилку в нашей маленькой подруге-миллионерше. Оттого мне все больше нравилось проводить время в ее компании. К тому же в ее присутствии было довольно просто следовать моему решению не рассказывать подругам о том, как Хантер Фитцпатрик трапезничал мной, как на фуршете. В конце концов, Эшлинг была его ближайшей родственницей, а потому мое признание в том, что мы с ним дважды обжимались, стало бы:

1. Непоправимо мерзким для нашей дружбы.

2. Опасным.

А вдруг Эшлинг решит рассказать своим родителям? Или другому своему брату, Киллиану? На самом деле ей даже не нужно говорить об этом семье, чтобы разразилась катастрофа. Если кто-то случайно узнает о том, что мы с Хантером лизали друг другу гланды, то Эшлинг, будучи во все посвящена, примет на себя удар за то, что не рассказала семье. Ситуация была безвыходной.

– Сейлор надо сделать стрижку. – Эммабелль подчеркнула свою мысль, изобразив пальцами ножницы.