– Слушай, приятель, внешность у тебя что надо. А по одежде ясно, что ты неплохо зарабатываешь. Ты можешь найти кого-то гораздо лучше этого растрепанного создания, – продолжил мужчина, указывая на меня большим пальцем. – Просто говорю то, о чем сейчас думают все присутствующие в зале. – Он схватил свое пиво и допил его одним глотком, а потом комично бросил пустой бокал себе за спину, виляя бровями. Бокал разбился об пол.

Никто не рассмеялся. Никто не проронил ни слова. Никто даже не дышал.

У Хантера дернулся левый глаз. В остальном он оставался совершенно спокоен.

Мне хотелось умереть. Хотелось плакать. Выпустить ядовитую стрелу в сердце Грубияна. Убежать как можно дальше отсюда. Собрать вещи и съехать из квартиры Хантера. Хотелось сменить имя, цвет волос и гардероб. Начать все сначала там, где меня никто не знал. А этот человек не знал меня. Вот почему он это сказал.

Он не знал, кем был мой отец.

Или кем был мой брат.

Он не боялся последствий.

Сколько еще мужчин, которых я знала, воспринимали меня так же, как он, но никогда не озвучивали свое мнение, потому что боялись?

Я посмотрела на этого придурка, зная, что покраснела, как помидор. Краем глаза я видела, что официант спешит к нам с порцией «Бейлиса» в руке, расплескав половину на уже липкий пол. Я поняла, что он направился ко мне, и у меня перехватило дыхание.

Дыши.

Я не могла дышать.

В довершение ко всему, Хантер попросил счет.

– Не сейчас, идиот! – рявкнул он наконец, раздуваясь, словно туча, внезапно переполнившись собственным гневом. Стремительно вскочил с места, опрокинув полупустую тарелку сидящего рядом с ним парня и наблюдая, как ее содержимое вывалилось мужчине на колени.

Я вся съежилась на деревянной скамейке, глядя, как Хантер прищурил глаза от злости.

– Что ты только что сказал? – Мой сосед оскалился, такой похожий на титана, грозный и превосходящий все это пространство. Все это мгновение. Казалось, будто он становится все больше и больше, будто Халк. – Встань, мать твою, и повтори, бесполезный мешок дерьма.

Грубиян с удовольствием ухватился за возможность устроить потасовку. Он встал во весь рост, поднял голову и расправил грудь, рисуясь, как павлин.

– Я сказал, что у тебя страшная девка, и раз уж ты так сильно на это обиделся, думаю, что на самом деле она, по всей видимости, не твоя постоянная подружка. Может, она твоя борода[26]. Такому красавчику как ты нечего делать рядом с такой девчонкой. Если… – Он поднял руку, делая нарочитую комичную паузу, – … если из вас двоих именно у нее дырка между ног.

Стены паба сотряслись от смеха, пиво на столах расплескалось во все стороны. Я цеплялась за свое пошатнувшееся самообладание, стараясь держать повыше дрожащий подбородок, хотя какая-то часть меня задавалась вопросом: как же я сумею восстановить после такого свою самооценку?

Она была не просто разодрана в клочья, а уничтожена.

– Я тебя на куски порву. – Голос Хантера прозвучал так низко, что казалось, будто он исходит от животного. От выражения его лица, какого я никогда не видела у него прежде, и дерзкой решимости, приправленной яростью, у меня затряслись поджилки. В нем виднелся проблеск безумия. Он был хорошо мне знаком. У моего отца появлялся тот же блеск в глазах, когда он отправлялся на ночную работу.

– Да что ты? – Мужчина опустил руку на свою полную талию.

Он был пухлым, но сильным. Жир и мышцы сливались воедино, формируя похожего на борова человека. По языку его тела: гадкой улыбке, раскрытым ладоням, – было ясно, что он любил драться, делал это часто и, не колеблясь, свернул бы Хантеру шею.

– А то мне кажется, ты только и делаешь, что стоишь там и бросаешь мне пустые угрозы, красавчик.

Прыщавый официант побежал в заднюю часть закусочной, вероятно, чтобы позвать начальство. Несколько человек опустили головы, возможно, обсуждая, стоит ли разнять мужчин.

Я сумела встать. Наклонилась к Хантеру через стол.

– Не обращай внимания. Он просто пустое место, понапрасну тратящее кислород. – Я пыталась придать голосу веселости. – Поехали отсюда, Хант.

Хантер не обратил на меня внимания, красноречиво глядя на парня и аккуратно снимая пиджак. Я знала, что он не умеет драться. Самопровозглашенному аристократу никогда не приходилось решать собственные проблемы.

– Он никто. Просто какой-то тип, – снова попыталась я, в отчаянии потянувшись к рукаву его рубашки. Хантер отдернул руку.

– Пожалуйста, Хантер, давай просто уйдем.

– О, она говорит. И она и правда женского пола. Мэм, у меня сиськи больше, чем у вас, – хихикнул мужчина, обнажив ряд желтых зубов и выпятив выступающие вершины груди в сторону Хантера.

Я уже сама была готова выбить из него дух. Я не боялась физического насилия. Отец научил меня бить людей головой в лоб и коленом по яйцам, когда я еще не выросла из подгузников.

Атмосфера стала мрачной, неуравновешенной. Язвительный смех, дешевый алкоголь и запах адреналина и насилия вздымались от покореженных деревянных полов. Я сжала пальцы в кулак, приготовившись к атаке. Грубиян повернулся, собираясь поклониться стоящему позади нас столу, за которым восседала толпа смеющегося и присвистывающего народа, как вдруг Хантер схватил его за воротник рубашки и швырнул через стол.

Все в зале затаили дыхание, когда мужчина пролетел через весь паб. Он припал спиной к входной двери, опустив голову на грудь. На миг я подумала, что он сломал шею, но вот он поднял голову и, рассмеявшись, вскочил на ноги с грациозностью, не сочетавшейся с его габаритами.

– Давай, нападай, девочка, – прокричал мужчина, нанеся удар Хантеру прямо в лицо.

Оказавшись неготовым, Хантер отшатнулся назад, наткнувшись на стол, и покачнулся на ногах, когда второй кулак грубияна влетел ему прямо в нос.

– Хантер! – Я ринулась к нему, легкие горели.

Обошла стол, готовясь наброситься на мясистого противника. Несколько мужчин встали, но никто не хотел попасть под кулаки девяностокилограммового мужика. К тому же это место казалось весьма подходящим для того, чтобы позволить двум пьяным работягам устроить драку. Вот только Хантер не был работягой. И не был пьян. Он был богатеньким мальчиком, получившим образование в Итоне, которому, наверное, даже ногти регулярно подпиливал профессионал.

Один из пожилых мужчин, сидевших с краю нашего стола, остановил меня, схватив за руку.

– Не надо. Твоему другу нужно довести начатое до конца, иначе он никогда этого себе не простит. Вмешавшись, ты никак ему не поможешь. Наоборот, он больше никогда не сможет смотреть на тебя, не вспоминая при этом о том, что это ты его спасла. Ему нужно кое-что доказать, милая.

– Но он проигрывает. Ему больно! – Я стряхнула его руку. Мне была невыносима мысль о том, что Хантер пострадает из-за меня. Я сделала еще два шага, и второй мужчина поднял руку, чтобы остановить меня.

– Ему будет больнее, если ты вытащишь его оттуда. Могу судить, основываясь на своем опыте продолжительностью в семьдесят шесть лет. Спасешь сейчас его шкуру – и убьешь его эго. Нужно чем-то пожертвовать. Синяки проходят. А вот гордость, напротив…

Я подняла взгляд и увидела окровавленное лицо Хантера, который, мотая головой из стороны в сторону, пытался снова сфокусироваться на мужчине, с которым дрался. Он пошатывался. Они кружили вокруг друг друга в центре паба. Хантер поднял кулаки, защищая лицо, но его рубашка уже пропиталась кровью, а подбитый глаз начал синеть. Грубиян выглядел ненамного лучше: у него опухла челюсть, а левый глаз не открывался.

Мужчина ударил снова, но Хантер, который уже начал понимать суть уличных боев, уклонился и нанес противнику сокрушительный удар прямо в лицо. В воздухе раздался взрывной звук ломающихся костей, от которого у меня пробежала дрожь по спине. Грубиян согнулся и сложился пополам, словно колода карт. Со стоном зажал нос обеими руками. Хантер воспользовался возможностью набрать скорость и, бросившись на него, плечом повалил на пол. Он сел на противника верхом и принялся наносить небрежные удары по голове, ушам и груди, пока тот отчаянно пытался закрыться предплечьями. Кровь забрызгала пол, стены и обувь посетителей. Два грузных повара и один элегантно одетый мужчина вышли из кухни и помчались к ним.