Он одарил меня озорной ухмылкой.

– Прости, милая. Не помню. Ну а ты? Как вообще начала заниматься стрельбой из лука? Эта хрень мертвее Генриха Шестого.

Хантер сделал еще один глоток рутбира, и над его верхней губой появилась полоска темных усиков. Он слизал их, и я проследила взглядом за его языком, медленно скользнувшим по губам. Я почувствовала, как у меня сдавило горло. Это напомнило мне о том, что он так и не потребовал тот поцелуй.

Может, он забыл о нем после твоей истерики на благотворительном вечере.

– Ты будешь смеяться, – предупредила я.

– Естественно.

Я опустила взгляд.

– Если честно, это клише. Робин Гуд. Точнее говоря, когда я была маленькой, мне нравилась мысль о том, чтобы быть преступником, который при этом хороший человек. Возможно, потому что мой отец… – Я замолчала, проглатывая ком, вставший в горле.

– Уважаемый бизнесмен, пока не доказано обратное? – Хантер приподнял бровь.

Я рассмеялась, чувствуя, как краснею.

– Именно. Слухи о нем преследовали меня. Его предполагаемые грехи были и моими грехами. Уверена, ты знаешь, каково это, когда о тебе судят по другим членам твоей семьи.

Хантер кивнул.

– Прекрасно знаю.

– Мне нравился образ Робин Гуда, романтизация преступника. Он ищет приключений, крадет у богатых и раздает бедным. А еще лис в диснеевской адаптации был рыжим, совсем как мои волосы, – призналась я, заслужив еще один притягательный смешок Хантера.

Он сумел заглушить весь прочий шум, даже тот, что издавал парень, сидящий рядом со мной, который теперь без умолку материл своего друга. Он говорил оживленно, размахивая руками и порой толкал меня локтем, когда пытался что-то показать.

– К тому же мне всегда хотелось уметь пользоваться оружием. Огнестрельное оружие – холодное, металлическое, бездушное. А для стрельбы из лука нужно терпение, меткость и страсть, – заключила я. – Как только я начала заниматься ею, то впала в зависимость. Занятия стрельбой стали спасением от разговоров о моей семье, обо мне. Ты, наверное, уже понял, что у меня не так много друзей, так что тренировки помогали убивать время после школы.

Мне было не свойственно открываться другому человеку, особенно незнакомцу, да к тому же красивому мужчине. Я говорила, как неудачница, но если Хантер считал, что я излишне откровенна, и жалел меня, то выражение его лица этого никак не выдавало.

Он кивнул, будто бы обдумывая мои слова.

– Я рад, что ты нашла свое призвание.

– Мне жаль, что ты не нашел свое. – Я положила руки на стол между нами, ожидая… чего? Что Хантер возьмет меня за руки?

Конечно, он этого не сделал.

За моей спиной нарисовался официант, чтобы принять у нас заказ. Я неловко повернулась, впервые осознав, что еще даже не заглянула в меню.

Я была готова попросить, чтобы он дал мне еще несколько минут, но Хантер громко произнес:

– Мы оба будем жаркое с подливкой, луком и жареным картофелем и фаршированные шампиньоны на гарнир. А еще я буду давать тебе по двадцать баксов на чай каждый раз, когда ты будешь приносить порцию «Бейлиса» даме, когда она краснеет. Сможешь это сделать, старина?

Прыщавый официант даже не потрудился проверить наши документы. Он улыбнулся, сверкнув желтыми зубами, кивнул и, забрав у нас меню, метнулся с нашим заказом к окну, отделяющему кухню от бара.

Я повернулась к Хантеру. На его лице застыла лукавая улыбка неправильно понятого злодея.

– Ты не за рулем, а поскольку я совершенно трезв и практикую воздержание, то решил сравнять счет.

– Все задом наперед, – заметила я.

– Это же моя любимая поза. – Он преувеличенно широко развел руками, не беспокоясь о том, что может задеть сидящих рядом людей по плечам.

Я покраснела, и он, рассмеявшись, пробормотал:

– Легкая добыча.

К счастью, официант стоял к нам спиной, потому что ушел всего пару секунд назад. К концу вечера я буду в полной заднице. А еще очень пьяна.

– Так… Ты сказал, что не знаешь, чем тебе заняться в жизни. – Я вновь направила его к теме нашего разговора.

Мужчина, сидевший рядом со мной, хмыкнул и развернулся ко мне всем телом, но я не стала поворачиваться и встречаться с ним взглядом. Все равно мне наверняка просто показалось. Я занималась своими делами. С чего ему так странно на меня смотреть?

– Я тупой, как пробка, че. Конечно, я не представляю, чем мне себя занять. Я умею только веселиться, трахаться и пить до полувменяемого состояния. Немногие делают вид, будто думают иначе. Честно говоря, мне лишь пару раз говорили, что у меня есть потенциал, но каждый раз мне было от этого тошно. Потенциал – все равно что тридцатисантиметровый член у импотента, поразительно бесполезная штука. Я знал, что буду возглавлять «Королевские трубопроводы» вместе с Киллианом, с тех пор, как мне исполнилось четыре. – Хантер допил остатки своего рутбира и громко стукнул пустой кружкой по столу.

У меня глаза чуть не вылезли из орбит.

– Ого. Так рано.

– Мое будущее было предопределено задолго до моего рождения. Оно и к лучшему, все равно мне наверняка было бы лень планировать его самому.

– А если бы ты мог выбрать? – настаивала я. – Чем бы ты хотел заниматься в жизни, если бы не был Фитцпатриком?

Сидящий рядом со мной мужчина теперь хохотал вместе с другом, стуча рукой по столу. Бокалы и столовые приборы зазвенели, подпрыгивая на деревянной поверхности.

А Хантер, казалось, совсем его не замечал. Он был уверенным в себе и беззаботным. Вообще не замечал подобные ситуации.

– Не знаю. Я мог бы стать диджеем. А может, проституткой. Но только для горячих девчонок. И, наверное, был бы слишком любезен, чтобы брать с них плату. Погоди, для этого уже есть название. Тиндер.

Хантер рассмеялся над собственными словами, но блеск в его глазах потускнел.

Несколько мгновений я молчала, размышляя о том, каким он видел себя сам.

– Я думаю, у тебя много талантов, – наконец сказала я. – Ты забавный и очень приятный парень, и в тебе много взрывной энергии, которой можно позавидовать. Ты можешь заставить любого чувствовать себя комфортно в твоем присутствии, а такому в колледжах не учат. Ты обаятельный, уверенный в себе и смог бы отбрехаться даже от обвинения в убийстве. Вероятно, ты был бы очень полезен в фирме твоего отца, но, возможно, не в работе с цифрами. Как насчет связей с общественностью или…

– Да черт возьми. Расстегни его штаны и отсоси ему уже, – рявкнул сидевший рядом со мной мужчина.

Он разразился безумным пьяным смехом и протянул Хантеру кулак, чтобы тот стукнулся с ним своим. Но кулак так и застыл в воздухе, а Хантер уставился на него с выражением лица, говорившим, что он готов покалечить этого мужика пустым бокалом из-под пива. Мужчина опустил руку и примирительно поднял обе ладони.

– Я лишь хочу сказать, что ты зря тратишь время с этой Вильмой Флинстоун[24]. Мне уже стало дурно, пока я слушал, как она пускает слюни тебе на колени. У тебя что, нет друга, который спас бы от этого адского свидания? Или она одурачила тебя на Bumble[25], заставив думать, будто она красотка? В чем дело? Вы с ней смотритесь неестественно.

Парень, который сидел рядом с Хантером, – товарищ Грубияна, – закашлялся и выплюнул картофельную чипсу, чуть не упав со скамьи в приступе смеха. Несколько людей отвлеклись от своих дел, притихли и стали с любопытством поглядывать в нашу сторону.

Насмешки обрушились на меня словно град. Хлестко, болезненно и жестоко, как на того мальчишку, что лежал на улице посреди зимы и никак не хотел уходить.

Вот что чувствовал Хантер, когда я впервые его увидела.

Я ощутила, как щеки горят от унижения, слезы жгут глаза. Мне хотелось очень многое сказать, прокричать, бросить этому человеку в лицо, но я не могла. Я так оцепенела, что не могла произнести ни слова.

А Хантер… Хантер просто смотрел на него.