— Пальто, сэ… мадам?

Гардеробщик не смог скрыть своего потрясения при виде меня. Я молча передала ему своё пальто. Он, запинаясь, выполнил свои обязанности, распечатал номерок и отдал его мне.

Я отошла в сторону, и тем самым всё больше мужчин замечали моё присутствие. Было ясно, почему Риккард попросил меня надеть белое — на фоне черных смокингов я выделялась, как белая ворона.

Я прошла в ближайшую комнату, где на обеденном столе был накрыт отличный шведский стол. Было ясно, что на всё — от улиток до запечённой Аляски⁸ — не жалели средств. Мужчины двигались вокруг стола, более старшие члены клуба во все горло слушали болтовню панчи о своих достижениях и целях.

Было очень легко заметить панчи среди членов клуба. Они нервничали, были возбуждены и либо вообще избегали употребления алкоголя, либо употребляли его чрезмерно. Это была грандиозная ночь для них. Некоторые надеялись, что их примут, чтобы обеспечить своё будущее, в то время как другим необходимо было сохранить наследие своих отцов и дедов.

Единственным панчи, который, казалось, не был так обеспокоен, был Сорен. Он развалился на шезлонге цвета шалфея, попыхивая сигарой всякий раз, когда ему казалось, что он может отвлечься от этого. Он был одет в смокинг, но уже успел снять пиджак и галстук.

Мы не знали друг друга, но я была знакома с ним лучше, чем с кем-либо еще в этой комнате. Увидев меня, Сорен приветственно поднял руку.

— Августина.

— Сорен.

Он затянулся сигарой и протянул её мне. Я покачала головой.

— Если ты ищешь Риккарда, тебе придется подождать своей очереди, — задумчиво произнес он. — Каждый хочет кусочек наследия Хоторнов.

Я склонила голову набок.

— А ты разве не входишь в кусочек наследия Хоторнов?

Быстрый поиск в Интернете показал, что Сорен был двоюродным братом Риккарда, сыном Гуннара Хоторна, младшего брата Найлза Хоторна. Это объясняло, почему он был единственным приглашенным первокурсником — кроме меня, конечно. И почему Райан Толливер бросился бежать, столкнувшись с ним лицом к лицу.

Губы Сорена дрогнули.

— Все старички тут поднимают шум из-за того, что тебя пригласили.

— Почему меня пригласили?

— Только один человек может ответить на этот вопрос, и его здесь нет, — он указал на гостиную, расположенную на другом конце фойе. — Думаю, что очередь начинается где-то там.

Тон Сорена был насмешливым, но в его словах была доля правды.

— Увидимся в понедельник, — сказала я.

Сорен сделал ещё одну затяжку, выпустив дым к потолку.

— Ещё увидимся, Августина.

Гостиная была битком набита членами клуба и панчи, за всеми наблюдала таксидермированная голова оленя над камином. Они смеялись и оживленно болтали о фондовом рынке, играх НФЛ и своих любовницах. В центре комнаты, похожей на центр солнечной системы, находилась небольшая группа мужчин. И вместе с ними Риккард.

Мое сердце сжалось, когда я увидела его. Он выглядел великолепно в своем хорошо подогнанном смокинге, с зачесанными назад золотисто-каштановыми волосами. Одна рука была засунута в карман, в другой он сжимал стакан. Его губы растянулись в ленивой усмешке.

Словно почувствовав меня, Риккард резко повернул голову в мою сторону. Его улыбка стала шире, сверкнув белыми зубами. К моей тревоге, он протянул ко мне руку.

— Августина! Ты пришла, — обращаясь к своей группе, он сказал: — Джентльмены, познакомьтесь с моей девушкой, Августиной Грейди.

Моя девушка.

У меня была лишь секунда, чтобы осмыслить этот статус, прежде чем меня втянули в их группу с вежливой отстраненной улыбкой, которая никак не выдавала моего внутреннего удивления.

— Приятно познакомиться, Августина, — проговорил ближайший ко мне парень. Его рыжевато-коричневые волосы были выбриты по бокам, а нос кривоват от слишком частых переломов. Я поняла, что это тот самый парень из драки во дворе. Он был крупным — гораздо крупнее других парней — его руки были шире моей шеи. — Каллен Восс.

Я пожала ему руку, его хватка была грубой и сильной.

Следующий парень был долговязым и высоким, с утонченными, как фарфор, чертами лица. Он был на несколько лет старше, и учился вместе со мной на курсе математики. Он не разделял покладистости Каллена, а нахмурился, как будто я чем-то его обидела. — Уильям Гоф Монтгомери, — проворчал он.

Последний человек явно был самым влиятельным — и не только потому, что он был на десятки лет старше всех нас. Он опирался на трость, излучая уверенность в себе, глядя на меня сверху вниз холодными глазами. Редкие седые волосы были собраны в низкий пучок, щеки впалые, но не изможденные. Вместо галстука-бабочки на нем был красный шелковый аскот..

— Вы — первая женщина, посетившая мероприятие клуба «Аргус» с тех пор, как в 1968 году туда пробралась Пэтти Хемсворт, — сказал он жестким голосом.

Риккард тихо рассмеялся, и этот звук был подобен солнечному свету на моем затылке.

— Ох уж эти ваши интересные истории сегодня вечером, Амос.

Амос не нахмурился, а продолжал внимательно рассматривать меня. Дядя Карлайл упоминал о президенте клуба «Аргус» лишь однажды, но я помнила, что его голос был полон благоговения. Амос Ф. Дашиэлл, сын президента и внук текстильного фабриканта. Его родословную можно было проследить до Мэйфлауэра, и я сомневалась, что он когда-либо позволял кому-либо забыть об этом.

— Мой дядя очень высоко отзывается о Вас, — сказала я. — Для меня большая честь наконец-то познакомиться с вами.

Амос выпрямился.

— Что вы собираетесь изучать, юная леди?

— Историю и бизнес, сэр.

— Очень практичный выбор, — его слова не звучали голословно, но как только он их произнес, он повернулся ко мне плечом и обратился к другим членам нашей маленькой группы. — Гоф, моя жена сказала мне, что твои родители вернулись в Уэстон-хаус на осень.

— Да, сэр. Они начали ремонт в доме на Кейп-Коде и вернулись на несколько недель раньше.

Несмотря на то, что Каллен и Гоф уже были членами клуба, они продолжали рассказывать Амосу о своих достижениях и семейном имуществе. Время от времени они обращались к Риккарду за подтверждением или словами поддержки, как будто его мнение было привратником к благосклонности Амоса.

Кто-то окликнул Амоса по имени.

— Прошу меня извинить, господа, я должен отойти пообщаться, — он склонил голову. — Восс, Монтгомери. Риккард, встретимся завтра, — его глаза встретились с моими. — Передайте моё приветствие вашему дяде, мисс Грейди.

Как только Амос ушел, маска покорности Каллена спала, и он улыбнулся мне.

— Итак, ты та самая знаменитая Августина Грейди. Мы так много о тебе слышали.

— Надеюсь только хорошее, — сказала я.

— О, ты даже не представляешь насколько, — засмеялся Каллен. — Но я не видел тебя ни на одной игре. Ты должна прийти завтра. Поболеть за меня.

— Ему нужна любая поддержка, — размышлял Риккард.

— Достаточно поддержки одной симпатичной девушки, — ответил Каллен, подмигнув мне. Я приподняла брови в ответ. — Все панчи так завидуют тебе. Ты единственная, кого лично пригласил Риккард Хоторн.

Он сделал глоток своего напитка.

— Скучный урожай в этом году.

— Значит, ты плюнул на многовековые традиции, чтобы встряхнуться? — Гоф закатил глаза. — Честно говоря, Риккард, что скажет Найлз, когда узнает?

— Позвони ему и спроси, если тебя это так волнует, Гоф, — голос Риккарда стал жестче. — Августина — моя гостья, и я ожидаю, что ты будешь обращаться с ней как с гостьей.

Все трое парней посмотрели на меня.

Я спросил Каллена: — У тебя были неприятности из-за того, что ты начал драку?

— Ничего такого, что папаша Восс не смог бы решить, — засмеялся он, потрогав свой нос, как будто прикосновение к нему навеяло воспоминания о драке. — И разве я ее начал? Это не совсем то, что я помню. Что скажешь, Риккард?