Это высказывание было наполнено двойным смыслом. Я отложила книгу.

— Кто была та девушка, которая прикасалась к твоим волосам? — спросила я.

— Как поживает твой парень?

Туше.

— Прости, что вчера избегала тебя во дворе.

— Мне не нужны твои извинения, Августина. Я уверен, что у тебя была веская причина для этого.

Я перевела взгляд на декоративную лепнину, разбираясь с нахлынувшими мыслями. Они были почти такими же быстрыми, как биение моего сердца. Я находилась на опасной территории, но все предостережения исчезли, как только я взглянул в глаза Риккарда.

Я жестом указала на корзину для мусора.

— Зачем ты выбросил свои работы? Ты мог бы использовать их для подготовки к экзамену.

— Сомневаюсь.

— Неужели идеальная успеваемость — это то что ожидает семья Хоторнов? — спросила я.

Он засмеялся, но не ответил.

Я взглянула на него, мои щеки покрылись румянцем, когда я поймала взгляд его карих глаз цвета виски. Его губы скривились в ухмылке. Мне вдруг представилось, как я наклоняюсь вперед и целую эти самые губы. Я бы прикоснулась к его шее, запустила пальцы в его волосы. Я бы не останавливалась, пока у меня не перехватило бы дыхание.

— О чем ты думаешь, Il Penseroso? — спросил он, понизив голос на октаву.

О тебе.

— Мне пора домой, — мой голос был мягким, неуверенным.

Риккард поднялся на ноги.

— Я провожу тебя.

Мы шли бок о бок по Брэттл-стрит, тишина прерывалась криками и воплями наших опьяневших однокурсников. Перед уходом Риккард дал мне свое пальто, и я все еще чувствовала прикосновение его руки к своей шее, когда он помогал мне надеть его.

Осенний ветер со свистом пронесся мимо нас, и я взглянула на Риккарда. Его руки были засунуты в карманы, выражение лица задумчивое. Он ничуть не дрожал.

— Тебе не холодно? — спросила я.

Он усмехнулся.

— В отличие от тебя, я не мерзляк.

— Неправда, я не мерзлячка.

— Ты единственный человек, которого я знаю, который одевается по-зимнему в сентябре, — он задумался. — Я всегда замечаю, как ты бежишь через кампус, и твой шарф волочится за тобой. Даже когда светит солнце.

Я уткнулась лицом в пальто, чтобы спрятать улыбку.

Ночью кампус был пугающим. Высокие деревья отбрасывали жуткие тени, а странные крики напоминали звериные вопли. Обратно мы шли молча, но без дискомфорта, и я почувствовала легкое разочарование, когда увидела ворота Декстера¹¹, вход во двор, с высеченным на камне посланием: Войдите, чтобы возрастать в мудрости¹².

Гарвардский двор был предназначен для первокурсников, здесь располагались столовая, общежитие и проходило большинство занятий. Чтобы все было в одном месте, университет заботился о том, чтобы у самых уязвимых учеников было мало возможностей заблудиться.

Риккард провел меня к входной двери моего общежития. Сквозь стекло я увидела любопытные глаза проктора.

— Спокойной ночи, Августина, — сказал он.

— Спасибо за рубашку.

Его улыбка была маленькой, драгоценной.

— Всегда пожалуйста.

Я уже входила в здание, когда остановилась. Один вопрос мучил меня уже довольно давно.

— Риккард?

— Мм?

— Почему я? — когда он ничего не ответил, я добавила: — Почему из всех в кампусе ты выбрал меня?

— Почему ты? — повторил он.

Я кивнула.

Риккард встретился со мной взглядом, его глаза были темными и напряженными.

— Потому что ты и я — одинаковые, Августина, и я не соглашусь ни на что меньшее, чем равенство.

Мир вокруг словно остановился.

Паника или инстинкт заставили меня шагнуть в коридор и закрыть за собой дверь, задвинув замок. Сквозь стекло я наблюдала, как его фигура исчезает в тени.

Лежа в постели, я проверила телефон. Пропущенный звонок от Джонатана. Я удалила голосовое сообщение, перевернулась на спину и увидела во сне Риккарда Хоторна.

***

Сестра позвонила мне рано утром в первый день октября.

Я свернулась калачиком в общей комнате общежития с книгой, ожидая, когда Сахар проснется, чтобы мы могли отправиться завтракать. Утренний холод был слишком резким, чтобы обогреватель мог помочь, поэтому я укрылась несколькими слоями одеял. Время от времени белка, живущая в доме, лорд Уинтроп, скреблась в окно в поисках тепла.

— Что там у тебя за история с каким-то парнем? — первое, что сказала Эдвина, когда я ответила на звонок.

Я трогала уголки книги, ничего не говоря.

— Мне позвонил дядя Карлайл, — объяснила она. — Очевидно, наша тетя очень расстроена твоим маленьким романом и предупредила, чтобы ты держалась от него подальше. Я сказала ему, что это не может быть правдой, потому что моя сестра никогда не стала бы скрывать от меня подобную информацию.

Я снова промолчала.

— Так что, наш дядя прав или ты выставила меня лгуньей?

— Дядя Карлайл — сплетник.

— Значит, парень все же есть! Не могу поверить, что это ты затеяла скандальную любовную интрижку.

— Это не любовная интрижка, — быстро сказала я. — Тетя Розамунда слишком остро отреагировала…

— Кто он? — Эдди не смогла сдержать волнение в своем голосе. — Как его зовут? Я буду отслеживать его.

— Нет, не надо…

— Почему нет?

Мои щеки покрылись румянцем.

— Мы просто друзья. Я сказала тете Розамунде то же самое.

— Почему ты мне врешь? — в ее голосе прозвучала обида. — Я знаю тебя лучше, чем саму себя.

Я посмотрела вниз. Под аргайловым свитером¹³на мне была рубашка, которую он мне подарил. На ней все еще витал его запах, и каждый раз, когда я глубоко вдыхала, мой нос щекотал его аромат.

— Я… я встречаюсь с Джонатаном.

Она издала раздраженный звук.

— Да, встречаешься. Мне нет дела до Джонатана, но мне небезразлична ты, и я знаю, что ты будешь расстроена, если изменишь.

А разве я уже не изменила? Или фантазии свободны от общественных табу?

— Августина? — она спросила.

— Я же сказала, что мы просто друзья.

— Ты собираешься следовать наставлению нашей тети?

Я изо всех сил пыталась подобрать слова, чтобы выразить то, что я чувствовала. Слишком много было препятствий: Джонатан, предупреждение тети Розамунды, замечания моих подруг. Мой собственный здравый смысл тоже предостерегал меня держаться от него подальше. Неужели я действительно собиралась отказаться от своего будущего с Джонатаном из-за интрижки с парнем, который бросит меня, как только появится кое-кто поинтересней?

— Он не скучный, Эдвина. Он заставляет меня чувствовать себя… — я замялась.

— Заставляет тебя чувствовать какой?

Удивительной. Пристрастной. Живой.

— Он заставляет меня чувствовать себя кем угодно, только не скучающей, — призналась я.

Сестра помолчала, потом глубоко вздохнула.

— О, тебя ожидают большие неприятности, Августина.

***

Октябрь в Гарварде был напряженным временем, возможно, самым напряженным в году. Помимо празднования Хэллоуина, в кампусе проходила регата на реке Чарльз — соревнования по гребле, на которые съезжались тысячи людей со всей страны. Профессора и прокторы предупредили нас, что в кампусе будет неспокойно из-за наплыва зрителей, полиции и других школ, и что мы должны представлять наш колледж с достоинством и уважением, иначе нам грозит встреча с Административным советом.

Я была невосприимчива к нарастающему волнению в кампусе. Напротив, мое настроение было задумчивым и мрачным, смесь вины и растерянности тяготила меня до тех пор, пока я не почувствовала слишком большую тяжесть, чтобы покинуть постель. Мои мысли были заняты Джонатаном и жизнью, которую я планировала, но когда я закрывала глаза ночью, мне снился только Риккард.

Интенсивность занятий оказалась благословением, и я с головой погрузилась в них. Занимаясь допоздна, я просыпалась рано и за завтраком мы проверяли знания друг друга, и ритм моей рутины не давал мне принять решение. Решение, в правильности которого я не была уверена.