Я видела Риккарда в университетском городке, но за последние несколько недель разговаривала с ним только один раз — на Родительском Уикенде. Дядя Карлайл и тетя Розамунда приехали рано утром в субботу, их вашингтонские черные пальто напоминали вороньи перья. Оба были рады меня видеть, но обниматься не стали, ограничившись лишь отточенными поцелуями в щеки.

Дядя Карлайл был вне себя от радости, увидев, как хорошо у меня идут дела.

— Гарвард о тебе хорошо заботится, — промурлыкал он. Я не стала упоминать о своих кратких экспериментах с галлюциногенами.

Мы пошли на обед в Анненберг-холл, где собрались все остальные первокурсники, пытавшиеся произвести впечатление на своих родителей. Все рисовали гораздо более приятные впечатления, чем на самом деле, мы не упоминали о том, что плакали над заданиями, теряли свою социальную жизнь из-за учебы или выживали за счет рамена.

Несколько профессоров прошли мимо нашей маленькой троицы и представились, высоко оценив мои работы и поведение. Дядя Карлайл также встретил старых приятелей по клубу «Аргус» и поставил нас с тетей в неловкое положение, спев с ними в коридоре песню клуба. Когда один из них намекнул на мое собственное посвящение в члены клуба, дядя Карлайл удивил меня тем, что отказался комментировать это.

Должно быть, он согласен с мнением старших членов клуба о том, что женщины не допускаются, подумала я, но не смог пойти против своей любимой племянницы.

После обеда я повела их на экскурсию по кампусу — хотя дядя Карлайл знал об университете больше, чем я. Риккарда я заметила у ступенек Виденера вместе с Сореном и пожилой женщиной, которая, должно быть, была матерью Сорена. На ней был костюм от Шанель, а темные волосы были стянуты в пучок, настолько тугой, что кожа обтягивала скулы. Риккард поднял руку в знак приветствия.

— Кому ты улыбаешься? — дядя Карлайл проследил за моим взглядом, заметил Риккарда и коротко нахмурился. — Парню?

Несмотря на предостережение в моих глазах, Риккард направился к нам. Он протянул руку моему дяде, излучая образ идеального респектабельного джентльмена, который, как утверждали в Гарварде, они производят на свет.

— Мистер Стэнхоуп? Простите, что прерываю вас, но я хотел бы подойти и представиться. Я Риккард и также один из членов клуба «Аргус».

— Сын Найлза? — дядя Карлайл узнал это имя и пожал ему руку. — Рад познакомиться с вами, молодой человек, — он протянул руку. — Это моя жена, Розамунда.

Риккард поприветствовал мою тетю, ни разу не изменив своим манерам.

— Я не хочу прерывать ваш выходной, но мой отец очень хорошо отзывается о вас, и я хотел поприветствовать вас.

— О, правда? — мой дядя чуть выпрямился. — Да, что ж, он очень хороший человек. Очень хороший. Ты, должно быть, очень гордишься тем, что он твой отец.

— В тревожной степени, — ответил Риккард, и, кажется, только я уловила саркастический намек в его словах.

— Как насчет того, чтобы присоединиться к нам за ужином? — сказал дядя Карлайл. — Я хотел бы узнать побольше о неприятностях, в которые вляпалась моя племянница.

Я взглянула на него.

— Я не попадала ни в какие неприятности.

— Если я знал о чём-то, я бы поделился, — задумчиво произнес Риккард, — но, как сказала Августина, она выше всяких неприятностей, — он склонил голову. — Для меня было честью познакомиться с вами, мистер Стэнхоуп, и приятно познакомиться с вами, миссис Стэнхоуп. Августина, увидимся в понедельник.

Вот так просто он ушел, оставив моего совершенно очарованного дядю.

Дядя Карлайл быстро дал мне понять, как ему понравился Риккард.

— Какой прекрасный молодой человек, — сказал он мне. — Если бы ты или твоя сестра привели домой такого парня, я был бы очень рад. Действительно, очень рад, — он посмотрел на свою жену. — Дорогая, что тебя в нем не устраивает? Он показался мне очень сердечным и при этом он парень из «Аргуса»!

Выражение лица тети Розамунды было непроницаемым.

— Возможно, именно поэтому я хотела, чтобы Августина держалась от него подальше.

— И все же ты сама вышла замуж за парня из «Аргуса», — усмехнулся он. — А теперь идемте, мои девочки. Давай поищем что-нибудь поесть. О, и напомни мне Августина, прежде чем мы уйдем, я должен показать тебе заметку, которую оставил под столами в лекционном зале по психологии…

Тетя и дядя уехали в тот же день, оставив меня с обещаниями навещать их почаще и с тяжелым осознанием тоски по дому. С тех пор мы с Риккардом не разговаривали.

Очередной девичий смех вернул меня в настоящее. Я узнала Сорена и других ребят из финального клуба, но не могла оторвать глаз от сцены, разыгравшейся передо мной.

Девушка согнула ногу, чтобы поправить туфлю, и потом начала падать. Риккард успел схватить ее, прежде чем она упала на землю, и поставил ее прямо. Ее рука осталась на его плече, она склонилась к нему и, несомненно, пробормотала самую искреннюю и глубокую благодарность.

В моем нутре зародилось очень неприятное чувство, зеленое и ядовитое.

Я не имела права ревновать. Ни малейшего, и все же…

Ноги сами понеслись вперед, и я не успела их остановить, мысли неслись со скоростью километра в минуту. Я остановился перед этой парочкой.

Риккард заинтересовано посмотрел на меня.

— Августина, — сказал он тепло, как будто мы были старыми друзьями.

Я перевела взгляд на девушку, потом снова на него. Внезапно я почувствовала себя очень неловко. Это было не по мне — я не из тех, кто позволяет своим эмоциям брать верх. Что же такого было в этом парне, что сводило меня с ума?

Я не хотела показывать этого на своем лице и вместо этого заставила себя улыбнуться вежливой безличной улыбкой.

— Извините, что отвлекаю.

Я снова посмотрела на девушку. Она оценивала меня таким же проницательным взглядом, каким я оценивала ее.

— Я просто подошла поздороваться.

— Привет, — беззаботно ответила она.

Глаза Риккарда сверкнули.

Напряжение было слишком сильным, и мои уши покраснели. Улыбнувшись напоследок, я повернулась и зашагала в обратном направлении, стараясь сдержать нарастающий ком в горле.

Позади меня раздались шаги, и я ускорила шаг.

— Стадион в другой стороне! — воскликнул Риккард.

Я поняла, что он прав, и проклинала себя за то, что за последние десять минут дважды теряла здравый смысл.

Риккард подошел ко мне, его длинный шаг совпадал с моим.

— Ты идешь не в ту сторону, Августина.

Если бы я развернулась и пошла обратно к стадиону, я бы дала ему власть. Если бы я продолжила идти к общежитию, я бы также дала ему власть. Поэтому я остановилась и повернулась к нему.

Риккард, как всегда, выглядел невыносимо красивым, и я с жадностью оглядела его сверху донизу.

— Как твои руки после заноз?

С ними все было в порядке — уже появилась корочка, но какая-то жестокая часть меня чувствовала в себе силы скрыть от него ответ. Пусть думает, что они заражены и их собираются ампутировать.

Я подняла голову. Его взгляд был теплым, заботливым.

— Кто была эта девушка?

— Ты считаешь, что имеешь право спрашивать меня об этом? — в его голосе не было злости, но напряженные плечи выдавали его.

— Нет, — призналась я.

Риккард наклонил голову.

— А если бы я сказал, что трахаю ее?

Вдруг стало очень тихо.

— А если бы я сказал, что люблю ее?

Я молчала.

— Что тогда?

Мой взгляд упал на ботинки, на которых остались следы грязи.

— Почему ты говоришь мне такие жестокие вещи?

— Может быть, мне хочется хоть раз побыть жестоким, — ответил он.

— Значит, вот что — ты чувствуешь, что тебе не хватает контроля в наших отношениях, и поэтому ты хочешь вернуть себе часть контроля?

— Какие отношения? — он огрызнулся. — Ты ясно дала понять, что предпочитаешь тратить свою жизнь на скучного мужчину, чем быть со мной.

— Это слишком быстро стало слишком напряженным, — сказала я.

— Ты боишься, — ответил он.