– Мы с ним ходили в храм, – доложила Мэри. – Он вел себя, как все, только крестился по-другому. А потом сказал, что у них в церквях все не так. Красивее. И запах другой.

– Это довольно холодная земля с длинной зимой, – очертил проблему отец.

– Очень вытянутая с севера на юг, – возразила Мэри. – Туда наших Англий вместе с Ямайками можно целый мешок напихать.

– Без разведки туда соваться не стоит, – с мудрым видом заявила Софочка. – Давайте я сгоняю по-быстрому на своей шхуне.

– Не успеешь вернуться в этом году, – осадила подругу Мэри. – Северное лето коротко. Море, через которое туда идти, замерзает уже к осени, – вот ведь подруженька, успела Ивана обо всем выспросить, да еще и с подробностями. Хотя эта скромница – вполне квалифицированный штурман, знающий устройство судна и умеющий им управлять. А Ивана в проводники возьмем и там из рабства выкупим.

Меня так и подмывало поведать о искренней симпатии будущего царя Петра Алексеича к иноземцам, о столичном районе Кукуй, где приезжие из-за бугра вполне комфортабельно жили, соблюдая европейские обычаи, но это было бы совсем палевно, с чем Сонька легко согласилась. С тем, что палевно. А вот информацию заглотила и принялась поддерживать пророссийскую позицию Мэри:

– Страна там вроде бы не бедная, и сейчас проходит модернизацию и активно вербует на службу иностранцев. Чаще, конечно, голландцев, но не только. А значит есть опыт по созданию им благоприятных условий, чтоб со службы не бежали. С верой тоже должны были как-то решить, дело-то серьезное.

– Днище флейта совершенно не обросло, – вдруг ни с того, ни с сего заявил отец. – И течи в корпусе минимальны, – посмотрел на свою старшую дочь и продолжил: – Откуда-то ты узнаешь о том, чего знать не можешь?

– Внутренний голос подсказывает, – честно призналась дочурка, выдавая меня с потрохами.

– И часто он это проделывает? – попытался уточнить дедушка.

– Когда я о чем-то напряженно думаю.

– Интуиция, – «объяснила» бабушка. – Редкий дар. Но не из тех, о которых следует рассказывать чужим, а то прослывешь ведьмой.

– Ведь ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах, – внезапно вслух транслировала мою мысль Сонька и тут же огребла подзатыльник от Мэри. На что родители благосклонно кивнули. Они вообще мамину крестницу считают значительно более умной, чем дочку. В житейском плане.

А вот отца, похоже, отговорка не убедила – видать, давно копилось, но развивать тему он не стал.

Поняв, что мои тайные намерения получили предварительное одобрение на расширенном семейном совете, я почувствовал некоторую оторопь. Ведь прямо сейчас, когда царь молод… да что я блею – мал, рассчитывать на поддержку с его стороны было бы опрометчиво. С другого боку, Корны – зажиточная семья. Располагают они некоторыми средствами. То есть можно приступать к осторожной подготовке столь нужного запасного аэродрома. В конце зимы или начале весны отправимся в Англию, если вести оттуда не окажутся совсем уж отвратительными. Прибытие в Ипсвич как раз придется на начало тамошнего лета. Не знаю я в точности, когда вскрывается ото льда Белое море, но пока мы до него добежим от берегов Туманного Альбиона, путь к Архангельску точно будет открыт. Останется начать обустройство. Сперва поставить просторные навесы, под которые уложить на просушку побольше делового леса – ну, должен же там быть хоть какой-то корабельный лес. И с купцами тамошними знакомство свести. Вроде как собираюсь возить их с их же товарами по всей Европе, куда пожелают. В принципе, можно в Голландию или Италию. Да и английские порты доступны, нам Навигационный акт не помеха. Если брать плату только за проезд и перевозку груза, а не пытаться самим покупать-продавать, то купцы в нас конкурентов не увидят. Наоборот, станут приветливы и дружелюбны. Спервоначалу это выгодней любых прибылей, а там поглядим.

Мои производимые Софочкиными устами разглагольствования прервал Корн-старший:

– Следует учитывать то обстоятельство, что Лондонская Московская компания имеет монопольное право на посещение Архангельска и торговлю с Россией.

– А Ваня говорил, будто русские эту монополию отменили. Что даже голландцы туда наведываются.

– Так то голландцы, которым английские установления побоку. А его величество Яков II эту монополию не отменял. За визит в Архангельск любой наш соотечественник может угодить под суд и остаться без судна, а то и в тюрьму угодить, и это если компанейским не хватит сил разобраться с ним на месте, – объяснил папенька. – Впрочем, это не причина отказываться от интересного плана. Тут главное не попадаться. Отложим пока на подумать…

– В прошлом году я совсем каучука не привез, зато в этом доставил целых двадцать фунтов. Лавочники запомнили, чем я интересуюсь, и собрали помаленьку, – в очередной раз неожиданно сменил тему отец. – Это много или мало?

– Только на прокладки и хватает – аппетиты-то растут. Да и ассортимент продуктов длительного хранения расширяется, – вместо меня ответила Консуэллка. – Перловку, пшенную кашу и гречку матросы одобрили, а плов и овсянку забраковали. Совсем разбаловались, давно лабкаусом или потажем не лакомились. С мукой я сама ошиблась, нужно было зерно брать после обжарки, а перед употреблением молоть. Я вот думаю, а не закрывать ли нам в стеклянную тару и воду, что для питья и приготовления пищи? Все-таки портится она в деревянных бочках, как ни готовь ее в дорогу.

– Вода и в бутылях сохранится, если пробку обмазать сверху этим вашим битумом, – возразил отец. – Но про остальные продукты ты права. С ними куда как спокойней, если уверен, что не протухнут. А тот свежий хлеб, которым ты угощала нас во время штиля, не показался мне плохим. Даже на берегу он бы не затерялся, а уж после сухарей…

– Тесто плохо поднималось, – вздохнула Консуэллка.

– Может, закваска подвела? – предположила бабушка.

– Может, и закваска, – пожала плечами сестрица. – Но без каучука очень трудно хоть что-то надолго сохранить. То есть без резины, которая из него делается.

– Насколько я понимаю, покупать его нам предстоит у местных жителей, – взял в свои руки нить разговора я. – А они – дети природы, мало в чем нуждаются, кроме как в том, чтобы их оставили в покое. Может быть, рыболовные крючки, бусы, легкие ткани, зеркальца, ножики.

– Чур, я делаю зеркальца, – воскликнула малышка Кэти. – Я знаю, как. Только еще ни разу не пробовала. Вы хоть что-нибудь из нормальных инструментов на куттере с собой привезли? Или мне на козлотокарном станке придется валки обдирать? – обратила она пылающий взор на старших сестричек.

– Арчи кое-что прихватил. Покопаешься в его инструментальном ящике, – поспешила ответить Софочка.

– Бутылкой на стекле раскатаешь, – вступила в полемику Консуэллка. – А оконное стекло должно продаваться в Спаниш-Тауне. На крайняк в Порт-Роял сгонять недолго.

Слушая эту перепалку, я удивлялся тому, что школа, оказывается, приехала сюда, пусть и в урезанном составе. А родители и дедушка с бабушкой сидели и слушали. Похоже, серьезный разговор закончен.

– Девочки, – наконец нашел, куда вставить слово дедушка. – Вы ведь покажете нам все, о чем сейчас толковали?

– Легко, – улыбнулась Кэти. – Как только найдем фунт свинца и оконное стекло.

– Можно расколотое, – добавила ясности Мэри.

Стекло с трещиной извлекли из оконной рамы – все равно менять. Получили от деда горсть мушкетных пуль и разбежались по комнатам, чтобы вернуться в парусиновых штанишках и блузках. Консуэлла принесла пару железных емкостей вроде ковшей, кажется, с кухни. В кулачке у Кэти был зажат кусочек серебришка из сундучка, который показал ей дед, и пустая винная бутылка. Мэри притаранила охапку нарубленного хвороста, а Софочка принесла пару настоящих каменных окатышей, что не так уж часто встречаются в этих краях, где повсюду сплошные известняки.

Вот как раз этими камнями замотавшиеся в платки девчата добили стекло, перед этим тщательно протертое мокрой тряпкой, сложили в один из ковшей, добавили растолченный мел и поставили на огонь в имеющемся прямо в комнате камине. Не знаю, зачем на Ямайке отопление, но это оказалась не бутафория – дым в дымоход уходил, поскольку вооружившаяся веером Мэри поначалу загоняла его туда. Хотя в основном она раздувала пламя. Дальше как по писаному. На расплавленный во втором ковшике свинец налили ставшего жидким стекла, вынесли из огня и, надежно установив, дали остыть. Извлекли ровнехонькое стеклышко и вернули ковш в пламя. А на самом стекле принялись бутылкой раскатывать отрезанный от самородка платины кусочек, который перед этим расплющили все теми же камнями. Металл этот очень пластичен и, если не спешить, можно раскатать его в фольгу. К моменту, когда отлилось и затвердело второе стеклышко, кусочек фольги размером с детскую ладошку был готов. Да, давили на бутылку самые сильные – Мэри и Софи. Но справились. Хотя фольга вышла не чересчур тонкой.