Папенька скомандовал срочно убирать паруса – их быстро подняли вверх и привязали к реям. И поставили бизань. Вот под ней и кливерами мы привелись носом почти навстречу ветру, да так и двинулись правым галсом подальше от преследователя. Подобный курс относительно ветра кораблям с прямыми парусами не под силу, но у нас остались одни только косые, а они подобную крутость терпят. Вот и выходит, что капер поторопился, и шансов добраться до нас у него не осталось.

Видимо, чтобы не упускать добычу за просто так, пират повернулся к нам бортом и выпалил из всех пушек – ядра так и запрыгали по воде, но ни одно в цель не попало, потому что расстояние в этот момент было около полумили, а качку никто не отменял. Зато Софочка не промахнулась. Они с Мэри мигом расчехлили игрушечное орудие на полуюте, зарядили и хорошенько прицелились. Зажигательный снаряд лопнул от удара о неприятельский фальшборт и выплеснул на него стакан липкого напалма. Полыхнуло не очень сильно, но наши одобрительно загалдели, а боцман направил к нам пару ребят заряжающими. Сильным и ловким мужчинам пробанить и зарядить короткий ствол – дело полуминуты. Однако второй раз мы выпалили уже в корму, которая оказалась вполоборота. Опять попали, но вспышки не видели. Кажется, угодили в окно капитанской каюты. Наверное, это хорошо, потому что там сейчас может и не быть никого. Все же на палубах – занимаются парусами и орудиями. Вдруг успеет огонек хорошенько разгореться, а то с фальшборта его одним ведром воды смахнули.

Наша команда почти вся перешла на верхний этаж полуюта в артиллерийский каземат и принялась заряжать пушки. Все шесть. Они там так и находились спрятанными за закрытыми портами. Оставалось только накатить их вперед, выставив жерла, чтобы раскаленные пороховые газы при выстреле не подожгли обшивку. Ну и выпалить. Вообще-то горизонтальную наводку этих махин выполняют поворотом всего корабля, для чего на планшире имеются метки, напоминающие о том, какой ствол куда направлен. А сориентированы они веером – стволы направлены не точно продольно в корму и не точно перпендикулярно вбок, а с небольшими, градусов по десять, поворотами. Для вертикальной же наводки канониры пользуются подсказками дальномера нашей «плевательницы». До одной мили мы расстояния угадываем надежно.

Итак, идет флейт просто немыслимо круто к ветру, а фрегат дюнкеркский рвется за нами, непонятно, на что надеясь, потому как круче, чем в галфинд, он ходить не может. Видно, как он брасопит реи прямых парусов, и еще какое-то копошение происходит с латинской бизанью. Расстояние до него растет. Знать бы еще, что он тут забыл. Не местных же грабил – это все равно, что свинью стричь.

– Капитан! Нос под ветер утягивает, – вопит рулевой.

– Так передний кливер явно лишний, – замечает вконец обнаглевшая Софочка. – Флейт ведь проектировали под большую прямую парусность, – после пары уверенных попаданий и ни единого промаха ее просто несет на волне восторга. Ведь далековато было.

Папенька молча протягивает дочери рупор – символ безраздельной власти над судном. Он, оказывается, знатный приколист – те члены команды, которые это видят, разными способами проявляют изумление, но девчонка не теряется – посылает людей на утлегарь убирать «неправильный» парус.

– Перестало утягивать, – докладывает рулевой.

– Боцман! – продолжает командовать Сонька. – Протяните новый штаг от грот-марса к середине крышки главного грузового люка. По готовности ставьте на него освободившийся стаксель. Заднее правое орудие поставить на возвышение пять градусов. Мэри! Докладывай дистанцию до фрегата.

Преследователь тем временем медленно удаляется справа чуть с кормы и теперь видно, что хочет пораньше оказаться там, где вскоре будет убегающий и такой юркий флейт, – здешние воды он явно знает лучше. Потому как у нас прямо по курсу какие-то низенькие островки, чуть правее одиночная скала, а между ними – куча бурунов. И нам придется обходить их справа, выползая аккурат под нос дюнкерца. Налево повернуть не выйдет, каким бы продвинутым парусник ни был, совсем против ветра он ходить не может. Вот сейчас точно двигатель бы не помешал. Завелись бы, и спокойно почапали курсом левентик, оставляя пирата удивляться за кормой. Собственно, в открытом море нам бы и наших парусов хватило уйти невозможным для него курсом, но здесь, среди препятствий, мы изрядно ограничены в маневре. Выбора нет – придется драться.

Джонатан стоит рядом с Софьей, но рупор не отбирает. Немыслимый уровень доверия к своей маленькой даже по местным меркам дочурке, потому как здесь и сейчас малейшее промедление смерти подобно. Буквально. Матросы, околачивающиеся в ожидании команд на шкафуте, косятся, но молчат – верят в своего шкипера и его удачу. Новичков в экипаже нет, все они прошли под командой капитана Корна не одну тысячу миль морей и океанов.

Новая уверенная серия команд малолетнего капитана – и флейт поворачивает в сторону преследователя. Команде, разбегающейся по мачтам, уже совсем не до мыслей, кто именно ими командует, надо перекидывать стаксели, ставить им в помощь марсели и вообще не мешкать – буруны уже близко. Хитрая девочка положила наше суденышко юго-западным курсом, строго по ветру, чтобы пересечь корму увлекшегося перехватом фрегата. Теперь очередь нервничать да искать единственно правильное решение у его командира – хоть парусники маневрируют неспешно, но исправить ошибку времени может и не хватить. Тем более что оценить наши ходовые качества у него время было. Как и обрести понимание, что в любой гонке без гандикапа ему не светит ничего.

Я сижу тихо, как мышка, здесь и сейчас скорость соображалки и уверенность в себе гораздо важнее любых хитрых планов. Хотя дюнкерец – фрегат только по названию, их вообще пока нет, настоящих фрегатов, но пушек у него втрое больше, чем у нас. И это капер, боец, так что опыта в их применении у него тоже вдоволь.

И тут Сонька командует снова менять галс, что для нас проделывается простой перекладкой руля на несколько румбов влево. Матросы талями перебрасывают гик бизани, а ветер наполняет кливера с другой стороны. Марсели хлопают, теряя ветер, но нам пока не до них. Мы становимся почти параллельно курсу преследователя, но чуть позади. Теперь получается, что мы его нагоняем. А у пиратского капитана – вилка. Или сделать ставку на один залп, прямо сейчас повернуть влево, загнав нас в сектор обстрела орудий этого борта, но потеряв ветер и ход. Или дождаться, пока мы сами выйдем ему на траверз, но уже на большей дистанции, мы потихоньку расходимся и у нас слева все больше чистой воды, чтобы брать круче и круче к ветру.

Нижние паруса фрегата поползли вверх – видимо, в мастерство своих канониров его командир верит больше, чем в свою удачу.

– Три с половиной кабельтова, – доносится доклад Мэри.

– Правое заднее орудие! Выстрел по готовности.

Тут вот какая закавыка. При нашем бейдевинде, когда мы «залипли» в ветер, корпус судна практически не раскачивает. Даже крен палубы невелик. Вернее, он постоянный. Условия для стрельбы такие же, как на берегу. И фрегат неприятеля сам плавно въезжает под ствол одной из наших двенадцатифунтовок, уже выставленной на нужный угол возвышения.

Комендору осталось только выждать момент – от него все хорошо видно.

Выстрел. Пробитие борта. Отчетливо слышен взрыв.

– Кормовое правого борта! – вопит Сонька. – Возвышение десять градусов, – она легким доворотом флейта привела фрегат в прицел следующей пушки. – Стрелять по готовности.

Опять попали. Бомба отскочила от верхней палубы и рванула над кормой, снеся группу лиц руководящей национальности.

– В кормовом левого борта книппель, – донеслась подсказка из каземата.

– Стреляйте на глазок, – немедленно вскрикнула Сонька, указуя рулевому сильнее повернуть влево. Еще круче к ветру.

Команда фрегата шустро побежала по вантам на мачты, видимо, прозвучала команда поворачивать. Тут и прошла по снастям чугунная коса, явственно порвав грот-марсель. А до нас долетело несколько ядер, не раз по пути отразившихся от воды. А в конце пути не отразившихся даже от воды и утонувших. Низковато они пошли. На судне-преследователе пару раз полыхнули зажигательные снаряды игрушечной пушечки – Мэри тоже не спала в оглоблях, устроив на место первого наводчика одного из матросов.